имели недостаточную дальность, были нескорострельны, могли стрелять только с 
платформ. Навесный огонь крепостных орудий был мало развит; сильно действующих 
фугасных снарядов было недостаточно; шрапнельный огонь, при наличии 
дистанционных трубок лишь короткого времени горения, возможен был только на 4 
км. 

Русской тяжелой крепостной артиллерии было весьма трудно состязаться с тяжелой 
артиллерией противников, вооруженной орудиями новейших образцов, дальнобойных, 
скорострельных, подвижных, стреляющих мощными снарядами крупных калибров и по 
большей части без платформ. 

Тем не менее некоторые из показанных в табл. 3 орудий старых образцов с честью 
работали во время мировой войны, а 42-лин. пушка обр. 1877 г. и того же года 
6-дм пушка в 120 пуд. входили даже в состав дивизионов полевой тяжелой 
артиллерии, восполняя недостаток скорострельных 107-мм (42-лин.) пушек и 152-мм 
(6-дм.) гаубиц обр. 1910 г. 

Будучи ветеранами русско-японской войны 1904 - 1905 гг., пушки эти с успехом 
работали наряду со скорострельными,- настолько жизненной оказалась идея системы 
этих пушек и настолько прочной была их конструкция. Старая 42-лин. пушка обр. 
1877 г., имея одинаковые снаряды с новейшей 107-мм пушкой обр. 1910 г., 
уступала ей в дальнобойности приблизительно лишь на 2 - 3 км и была несколько 
тяжелее. Наибольшая дальность 6-дм. пушки в 120 пуд. почти не отличалась от 
дальнобойности 152-мм гаубицы обр. 1910 г. и при стрельбе бомбой даже несколько 
превосходила дальнобойность 152-мм гаубицы, но 6-дм. пушка была значительно 
тяжелее гаубицы и имела бомбу более слабого действия. 

Кроме орудий, указанных в табл. 3, в русских крепостях к началу мировой войны 
состояло еще около 40 - 50 разных устаревших образцов орудий. Например, в 
береговых крепостях состояло больше 3 1/2 тыс. орудий 34 разных образцов, из 
которых в табл. 3 указано лишь 10 образцов. 

Орудия, состоявшие на вооружении русских приморских крепостей, в огромном 
большинстве были устаревшего образца, малы калибром, нескорострельны, 
недостаточно снабжены фугасными снарядами; многие орудия имели слабые установки 
и старые изношенные лафеты, не допускавшие стрельбы на полную дистанцию. 

Даже наиболее мощные орудия береговой артиллерии уступали по дальнобойности, 
скорострельности и по разрывному заряду снаряда более новым орудиям, состоявшим 
на вооружении морского флота. 

Главное орудие среднего калибра береговой артиллерии 6-дм. (152-мм) пушка Кане 
была в общем хороша - наибольшая дальность бомбы (гранаты) до 13 км и шрапнели 
до 8,5 км, скорость стрельбы до 5 выстрелов в минуту, но все же по дальности и 
скорострельности, а главное по отсутствию сильного фугасного снаряда (разрывной 
заряд бомбы у пушки Кане лишь около 2 3/4 кг) она уступала новейшим морским 
орудиям среднего калибра. 

Недостатки береговых орудий мелких калибров: малая мощность и возможность 
наносить поражение, главным образом, шрапнелью, тогда как судовые пушки 100 - 
120-мм калибра имели уже сильный фугасный снаряд, выводящий из строя 
неприятельский миноносец одним хорошим попаданием. 

Наиболее мощным тяжелым орудием, из числа заказанных для России новейших систем,
 являлась 11 -дм. (280-мм) мортира (осадная гаубица) системы Шнейдера обр. 1912 
г. 

Испытания стрельбой, произведенные в 1912 г. на острове Березани, под личным 
руководством генинспарта, показали, что, несмотря на большое могущество 11 -дм 
(280-мм) гаубицы, все-таки это орудие не может дать решительных результатов в 
отношении разрушения наиболее прочных современных укреплений, сооруженных с 
применением железобетона, и что для этой цели необходимо ввести на вооружение 
русской тяжелой осадной артиллерии 16-дм. (42-см) мортиры. На необходимость 
более крупных калибров, чем 11-дм. (23-см) мортиры, указал еще опыт осады 
Порт-Артура в русско-японскую войну. Разработка проекта 16-дм. мортиры 
производилась в России членом Арткома Дурляховым и Металлическим заводом, и 
изготовление поручено было в начале 1913 г. заводу Шнейдера во Франции. Однако, 
приступив к осуществлению задачи, завод Шнейдера встретил серьезные затруднения,
 и по просьбе завода Артком согласился несколько уменьшить заданные начальную 
скорость и вес снаряда. Мортира эта, конечно, не могла поспеть к мировой войне. 
Однако, по донесению русского артиллерийского приемщика на заводе Шнейдера от 3 
ноября 1914 г., мортира оказалась в такой степени готовности, что была спешно 
закончена, положена на упрощенный лафет (подобно железнодорожному лафету 
германской 16,5-дм. (42-см) гаубицы) и в таком виде отправлена в действующую 
армию{43}. 

Об опытах с 16-дм. мортирами в Германии стало известно русским артиллеристам 
уже в 1913 г., т. е. после березанских опытов. Следовательно, не одни немцы, но 
и русские артиллеристы с отдельными представителями русского генерального штаба 
еще до мировой войны ясно представляли значение крупных калибров и принимали