Москву из-за денег. За первую партию секретных материалов он получил в 1948 
году 5 тысяч крон, примерно 12 тысяч долларов в сегодняшнем ценовом выражении, 
а когда его разоблачили в 1963 году, он заработал полмиллиона крон, орден 
Ленина и звание генерал-майора ГРУ. Героиней поимки советского шпиона стала 
бдительная домработница на его шикарной вилле в аристократическом пригороде 
Стокгольма Юрсхольм. Дама проверяла все корзины, передавая самый интересный, на 
ее взгляд, мусор в контрразведку, а шпионское снаряжение обнаружила среди 
стройматериалов на чердаке.

Посетители выставки могут почувствовать весь драматизм интересной, но нервной 
жизни завербованного агента, созерцая представленный экспонат: чугунную 
сковороду, на которой Веннерстрем лихорадочно сжигал пленки и прочие 
компрометирующие материалы, узнав, что за ним вот-вот придут. Этот офицер ВВС 
был приговорен к пожизненному тюремному заключению, на практике означавшему 
десять лет (напомним, что только старость, далеко перевалившая за пенсионный 
рубеж, способствовала амнистированию, а вовсе не посылаемые неоднократно 
просьбы о помиловании! – Прим. ред.). Сейчас он по-прежнему живет на своей 
вилле в Юрсхолъме, отшельник, не желающий никого видеть, ни соседей, ни 
журналистов (универсальный все-таки анекдот изобрела детвора про слона, 
помните: он бы рад – да кто ж ему даст? – Прим. ред.). Выставку, рассказывающую 
о его бурной молодости, он также игнорирует…»

Что ж, к вопросу о денежной корысти агента, а также об ордене Ленина и 
генеральском звании мы еще вернемся в свое время и в нужном месте. А сейчас 
предоставим возможность Веннерстрему самому перечислить и описать наиболее 
важные пункты ущерба, нанесенного агрессивным натовским амбициям. Удар, 
обрушенный Стигом на лидерское самолюбие американцев, был настолько ощутимым, 
что ответным шагом стала высшая мера наказания, возможная в Швеции, – 
пожизненное тюремное заключение. Итак, что же из американских секретов выдал 
русским ценнейший агент «Орел», он же «Викинг», он же Стиг Густавович?

Лучше всего я помню ракету «Бомарк». Это была первая конструкция с ядерным 
зарядом, и даже если бы Швеция купила ее (чего не произошло), ядерный заряд был 
бы заменен обычным. Она обладала поразительно большим радиусом действия – если 
не изменяет память, около 500 километров.

Сведения, выданные мной, вызвали настоящий переполох среди советских 
исследователей, о чем Петр рассказывал на одной из наших встреч с плохо скрытым 
восхищением. Очевидно, такая солидная «добыча» означала успех и лично для него. 
Для меня же самым примечательным в то время стало знакомство с начальником ГРУ. 
Я был принят этим неординарным и самобытным человеком в 1960 году. Но на 
подробностях встречи остановлюсь позднее.

Сейчас же хочу подчеркнуть, чем объяснялся интерес исследователей. Мне это 
стало известно не от Петра, который не был особенно сведущ в технических 
тонкостях, а с американской стороны: из документов, которые я реферировал много 
позже. Там упоминалось, что «Бомарк» дает полное представление о 
конструкционных принципах всего будущего ракетного развития США.

Лично мне совершенно очевидно, что это действительно сэкономило время русским 
исследователям.

В апреле 1958 года – через месяц после встречи в Восточном Берлине – я начал 
слушать передачи русской станции. Было очень удобно, что можно выбирать время 
сеансов. Хорошо также, что мой радиоприемник был с наушниками. Ими я 
пользовался, чтобы уменьшить помехи.

Петр хотел, чтобы сеансы последовательно нумеровались. Вскоре я принял 
сообщение номер один и расшифровал его. Оно было тренировочным. Решив, что надо 
сообщить о наличии нормальной связи, я для пробы написал письмо тайнописью, 
которой меня обучили в Восточном Берлине. В следующем месяце пришло сообщение 
по радио, завершавшееся лаконичным «Спасибо за письмо». Это означало, что адрес 
также функционировал нормально. Через некоторое время я отправил первое письмо, 
содержащее информацию. Сообщил, что связался с американской штаб-квартирой в 
Мадриде: результат удовлетворительный. Поездка, которую мы намечали, оказалась 
возможной, и я назвал время моего предполагаемого отпуска. Вскоре после этого 
поступило первое задание, которого я не могу забыть: «Мы заинтересованы в 
сведениях о готовности к ядерному нападению с испанских баз».

Я опешил в буквальном смысле слова: неужели меня считают супергероем? Или это 
просто пробная проверка, чтобы посмотреть, чего от меня можно ожидать в проекте 
«Средиземноморье»? Признаюсь, я не ожидал такого быстрого и «лобового» начала 
моей испанской эпопеи. Даже с учетом того, что давно и окончательно выбрал роль 
и сторону в «холодной войне», я мучаюсь угрызениями совести до сих пор.

Но впервые это случилось в Мадриде.

Я попросил заранее заказать мне номер в отеле «Хилтон»: там жили главным 
образом американцы. Броню организовал мой знакомый из штаб-квартиры, если 
помните, тоже американец. Но это было лишь началом его любезностей. Прибыв в