неумолимо увлекают нас в определенном направлении. И тот, кто верит в рок, 
наверняка назовет это его велением.

Почему все в судьбе Веннерстрема произошло именно так? Почему события 
складывались и разрешались совсем не тем образом, который нам, потомкам и 
наблюдателям, видится теперь единственно правильным? Слишком много этих 
«почему». И невозможно исправить что-либо или изменить, ведь все, что 
блистательному агенту было суждено, уже состоялось.

В юношестве он перенес серьезное заболевание легких. Почему именно в те 
каникулы, именно тем летом, которое он, швед, проводил в Германии, болезнь 
неожиданно затянулась? Ему пришлось тогда пропустить учебный год и надолго 
остаться в немецкой семье. Родителям казалось, что таким образом мальчик 
получал наиболее благоприятную возможность изучить немецкий и тем самым 
возместить потерянный год.

В чужой стране подросток не слышал ни одного слова по-шведски и поневоле освоил 
незнакомую речь. Это послужило питательной средой для дремлющего под спудом 
интереса к иностранным языкам. И уже тогда пробудилось любопытство к загранице.

Почему он стал впоследствии офицером? Ведь поначалу у него не было подобных 
намерений. Стиг мечтал о карьере зубного врача и уже в школьные годы начал 
зачитываться специальной медицинской литературой. Правда, знакомая родителей – 
известный зубной врач – заметила как-то, что его пальцы слишком коротки, да и 
руки, вообще говоря, неуклюжи для столь тонкой профессии.

«Абсурд», – возразил, узнав о такой оценке, другой знакомый – тоже зубной врач, 
но принадлежавший к более молодому поколению.

Годы схлынули, но, по шутливому признанию уже более зрелого Веннерстрема, у 
него неизменно портилось настроение, когда приходилось посещать зубоврачебный 
кабинет. Особенно если врач располагал оборудованием по последней моде и 
элегантно вел прием. И если у него к тому же были квадратные руки и короткие 
пальцы…

Когда Стиг стал офицером, многие думали, что этот выбор предопределила семейная 
традиция. Отец, дед по матери и брат отца – все были офицерами. Но, как ни 
странно, парень не испытывал гордости преемника. Наоборот, чувствовал себя 
жестоко разочарованным: ведь выбрать профессию военного пришлось скорее из 
чувства покорности, просто потому, что надо было кем-то стать.

И почему это оказался военно-морской флот, единственный вид вооруженных сил, в 
котором тогда было хорошо поставлено изучение иностранных языков? С самого 
начала Стиг отдал предпочтение летному делу, но в то время было невозможно 
попасть в ВВС иначе, как пройдя предварительную службу в другом виде войск. 
Изучение навигации и управление кораблем казались хорошей подготовкой для того, 
кто собирается стать пилотом. Так в жизнь Веннерстрема вошел флот.

В ожидании перемещения в ВВС, в Люнгбюхед, где предполагалось получить летное 
образование, он волей судьбы попал на зиму в маленький городок Карлскруну. Там 
его ожидала должность преподавателя, а в придачу – непривычно много свободного 
времени.

Отец и дед постоянно внушали: «Используй время для чего-нибудь полезного. 
Осваивай языки: флот имеет такие хорошие курсы! Почему бы не изучить русский? 
Прекрасный шанс стать редким специалистом!»

Именно это Стиг тогда и сделал. Подал заявление на курсы иностранных языков. 
Дело пошло хорошо. Вскоре он стал лучшим, но, как полагал по скромности, не 
потому, что обладал большими способностями, а из-за того, что было много 
свободного времени.

Началась и успешно закончилась летная подготовка в Люнгбюхеде. Шел 1933 год, 
когда на службу призывалось сокращенное число военнообязанных, что было 
нетипично и непривычно – ведь часть офицеров на это время тоже становилась 
«свободной». За полгода можно было пройти специальную подготовку по разным 
направлениям, в том числе и в изучении иностранного языка за границей. Почему 
судьба распорядилась так, что Веннерстрем стал одним из «освобожденных»?

Были определены стипендии, среди них одна – для изучения русского языка. Это 
прельстило молодого шведа. Он подал прошение, и хорошие результаты учебы в 
Карлскруне позволили ему получить стипендию. В то время русский изучали в 
прибалтийских государствах, обретших самостоятельность после первой мировой 
войны. Стигу выпало обучаться в столице Латвии – Риге. Вскоре сообщение об этом 
прошло в маленькой газетной заметке. И даже буйная фантазия молодого щеголя не 
могла бы тогда подсказать, какие последствия в будущем повлечет за собой эта 
заметка…

– Веннерстрем… Это кто ж такой? Никакой информации… Пожалуй, карточку заводить 
не стоит.