Засадные действия спецназа отличает стремительность удара, скоротечность 
огневого налета и такой же стремительный отход. Целью засады, как правило не 
ставилось уничтожение крупных сил противника, а лишь замедление его продвижения,
 внесение паники и дезорганизации на его коммуникациях, ну а если повезет, то 
выведение из строя транспортируемой ракеты путем обстрела из стрелкового оружия 
ее головной части. В Афганистане этого было явно недостаточно. Движущийся 
транспорт с оружием мало было просто обстрелять, да и ущерба таким образом 
душманам не нанесешь. Полностью уничтожить караван тоже было недостаточно из-за 
того, что любые действия требовали подтверждения в виде трофеев. Уж больно лихо 
развернулись с докладами об уничтожении душманов, а также их оружия и 
боеприпасов, командиры подразделений ограниченного контингента советских войск 
в Афганистане в первые годы. Согласно их отчетам население Афганистана было уже 
уничтожено. Для того, чтобы полностью захватить караван с оружием, который 
охраняло до сотни душманов уже недостаточно было иметь в составе группы десять 
— пятнадцать человек, как это было в кабульской роте. Успешные засады 
малочисленных групп против крупных сил, скорее были исключением, чем правилом.

В связи с этим увеличился численный состав групп специального назначения, 
выходящих для организации засад на караванных маршрутах мятежников. Кроме того, 
невозможность сразу покинуть место засады из-за того, что на базу следует 
доставить трофеи, заставила командоров групп изменить и тактику действий и 
боевой порядок в засаде. Главным теперь было при выборе места для засады, 
помимо обеспечения скрытности, подобрать удобную позицию для занятия круговой 
обороны поскольку духи без боя бросать перевозимое имущество не хотели. Теперь 
в засаде примерно три четверти разведчиков, располагавшихся фронтом к дороге, а 
иногда и больше, составляли огневую подгруппу. Разведчики прикрывавшие тыл 
группы являлись подгруппой обеспечения. Наблюдателями были разведчики, 
находившиеся на флангах засады. Подгруппа захвата вообще не выделялась, а 
вместо нее, после прекращения противодействия со стороны моджахедов, выделялась 
подгруппа досмотра каравана, которая под прикрытием основных сил группы входила 
к обездвиженному транспорту и отбирала оружие, боеприпасы, снаряжение, одним 
словом то, что считалось военным трофеем. Их доставляли в батальон прибывшая 
бронегруппа или вертолеты. Остальное готовилось к уничтожению. Иногда 
отбирались и наиболее ценные вещи, перевозимые в караване для того, чтобы в 
последующем использовать их для оплаты агентуры отряда.




В начале славных дел


Это был уже шестой выход моей группы в течение первого месяца войны. Несмотря 
на такую высокую интенсивность выходов, с духами по-настоящему мы еще ни разу 
не сталкивались. Мелкие схватки не в счет. Настоящих результатов, которыми 
прославился кандагарский спецназ, тоже еще не было. Все как то по мелочи. То 
бронегруппа под командованием капитана Лютого спалила пару болшегрузных фур с 
контрабандным барахлом, которое везли в афганские дуканы, то бронегруппа второй 
роты нашла двух бредущих ишаков без наездников. В притороченых вьючных мешках, 
перевозимых ими, было найдено несколько пистолетов. Седоки, видимо увидев броню,
 скрылись бросив свой транспорт.

Отсутствие серьезных столкновений с противником действовало расслабляюще на 
бойцов и на офицеров. Началось тихое роптание: «Месяц ходим, а духов все нет». 




Задача


Командир отряда майор Рудых вызвал меня и командира роты к себе десятого марта 
и показав на карте дорогу, идущую меж гор в «зеленую зону» сказал: «По данным 
агентуры здесь каждую ночь возят оружие». Я это слышал уже не первый раз и с 
недоверием посмотрел на карту. Комбат, показав три горы, прилегавших к дороге, 
сказал: «Выберешь наиболее удобную и организуешь засаду. Для того, чтобы вас 
при выдвижении никто не заметил, пойдете днем, когда все духи от жары прячутся».
 Я вяло ответил: «Есть!» и вышел. Идея переться по горам на солнцепеке меня не 
радовала. Хорошо, еще, что я получил на вещевом складе на всю группу 
«национальную» афганскую одежду. Совершив в ней всего один выход я сумел 
оценить достоинство этих, необычного покроя, штанов — в них было не жарко и 
довольно свободно. Национальная в кавычках она была по тому, что шили ее в 
Ташкенте на какой-то фабрике, выполнявшей видимо военные заказы, поскольку вся 
одежда была нашего любимого «защитного» цвета. Правда чалмы были настоящие — 
сирийские, но тоже все сиреневые. В этих шмотках мы были похожи на очень 
военных душманов.

Времени на подготовку у нас было меньше суток, но мы уже привыкли к такому 
темпу и не жаловались. Остальных комбат запускал очень осторожно.