зеркало, он остался доволен: на него смотрело отражение типичного 
артиллеристского офицера. Полевая сумка с флажками довершала сходство. 
Улыбнувшись себе, Гриша удовлетворенно выговорил: «Мазута!» («Мазута» — обидное 
прозвище родов войск, имевших на вооружении боевую технику) и отправился 
проверять внешний вид своих разведчиков. Бойцы предусмотрительно сняли голубые 
«тельники»и одели майки неопределенного цвета. Вместо десантных ранцев у рябят 
были армейские вещмешки, типа «котомка», образца «одна тысяча восемьсот 
лохматого года». Все было очень правдоподобно, но выдавало группу два момента: 
автоматы со складывающимся прикладом и радиостанции. И то и другое уложили в 
обычные спортивные сумки. Повторный строевой смотр оставил Григория 
удовлетворенным. Начальник штабы части, проверив содержимое вещмешков, тоже не 
сделал замечаний. После короткого строевого смотра он и комгруппы удалились для 
уточнения задачи. Она была до обидного простой — зафиксировать момент покидания 
городка ракетчиками при объявлении тревоги. Это решалось организацией простого 
наблюдения. Поэтому Гриша решил усложнить задачу. Еще не зная, что он будет 
делать, на всякий случай, запасся чистым командировочным предписанием со 
смазаной печатью.

В Марнеули прибыли на автобусе и, спросив у местных жителей, как пройти в 
городок ракетчиков, без труда нашли нужную им часть. Недалеко от нее, за 
железнодорожными путями, находилось кладбище. В этом тихом месте и разместились 
разведчики. Сторожка находилась в километре-двух от места расположения группы. 
Правда недалеко был сарай, в котором лежало два новеньких гроба. Больше ничего 
интересного найдено не было. Погода была хорошая — не учения, а «лафа». Под 
утро вторых суток наблюдения, разведчики обнаружили выход ракетного дивизиона в 
направлении запасного района и «дали радио» в Центр. Задача была выполнена. 
«Скучно!», — сказал Гриша закурив. «Надо что-нибудь придумать». Докурив 
сигарету, он хитро усмехнувшись достал бланк командировочного предписания и 
начал его заполнять. Потом отобрал трех разведчиков, имевших не очень матерый 
вид. Почистившись и приведя себя в порядок, они направились в расположение 
бригады, оставив на месте дневки радиста и заместителя командира группы.

На часах было около трех по полудню. Офицеры и прапорщики разошлись на обед. В 
части под осенним закавказским солнышком жизнь потекла, как густой кисель. 
Гудящая муха периодически стукалась об оконное стекло контрольно-пропускного 
пункта и убаюкивала дежурного, сидящего за столом. Голова его медленно 
свешивалась все ниже и ниже. Дневальный, из молодых, кемарил стоя, как лошадь. 
Идиллию нарушило появление какого-то капитана, который, по его словам, привез 
трех бойцов, «из учебки». Дежурный по КПП связался с дежурным по части, но тот 
ушел проверять несение службы суточным нарядом в подразделениях. Это была 
официальная версия, а скорее всего завалился он спать, оставив «на телефонах» 
дежурного по штабу. Капитан оказался офицером настойчивым и потребовал, чтобы 
его проводили к дежурному немедленно. «Проводи его» — сказал молодому 
дневальному сержант, — «А эти — пусть посидят в курилке», — кивнул он на солдат.
 Гриша шел за дневальным ни много ни мало, а с целью выкрасть дежурного по 
части, но, к его великому сожалению, дежурного в комнате отдыха не оказалось. 
Вместо него за столом сидел сержант. Поговорив с «отличником боевой и 
политической» минут пять, Бородин выяснил, что ждать дежурного — занятие 
напрасное, поскольку он скорее всего спит в каптерке у себя в батарее. Понятно, 
что там его по таким пустякам, как прибытие командировочных, будить не станут. 
Командир с начальником штаба — на учениях. За главного остался зам по тылу, 
поэтому, даже к его прибытию, дежурный вряд ли вернется в дежурку.

«Да! Бардак тут у вас!» — сказал Гриша. Сержант согласно улыбнулся. Григорий, 
как бы между делом, достал из кобуры пистолет и извлек обойму с боевыми 
патронами, которые ему совершенно официально выдавались перед учениями для 
охраны, имевшейся в группе секретной техники и документов. Сержант проявил 
заинтересованность: «Ого! Боевые!»

«Да!», — сказал Гриша, вставил обойму, передернул затворную раму и приставил 
пистолет ко лбу дежурного по штабу. После чего, не дав тому опомниться, он 
быстро и негромко сказал: «Я американский разведчик. Вот тебе сумка, сложи туда 
всю документацию и иди впереди меня. Малейшее движение или попытка кого-нибудь 
предупредить — стреляю без предупреждения». Челюсть сержанта отвисла и он от 
такой новости обратился в статую «Ну! Живо!» угрожающим полушепотом рыкнул 
Григорий. Сержант лихорадочно стал запихивать в целлофановый пакет документацию 
дежурного по части. Когда он справился с этой задачей, Бородин скомандовал 
«Пошли!». По дороге он негромко объяснил сержанту, что на КПП тот скажет 
дежурному, что командированные случайно прибыли не в ту часть и выйдет с ними, 
для того, что бы показать, как покороче пройти на автостанцию. Идя на ватных 
ногах, сержант кивнул в знак согласия.

А в это время несколько офицеров и прапорщиков, перекуривая «трепались» в 
присутствии «командировочных», о том, как они «в два счета» переловят какой-то 
«спецназ», который должен действовать против них. Проходя мимо курилки Гриша, 
махнул своим рукой, чтобы двигались за ним и громко сказал: «Это не та часть!». 
После этого сержант, как по-писаному, рассказал на КПП все, что от него 
потребовал Григорий и вся компания беспрепятственно покинула часть в 
сопровождении дежурного по штабу. Дойдя до железнодорожного полотна, сержанту в 
кустах завязали глаза. Поводив его немного, для того, чтобы создать впечатление