деревом. Гиганта Андрея Р. спасла куча щебня. Соловов продолжал двигаться вдоль 
гаражей переползая от укрытия к укрытию. Пятерку, оказавшуюся у пищеблока, духи 
отрезали от основных сил огнем и начали забрасывать гранатами.



К. Никитин:

В пять утра, как и договорились, влупили из двух «Шмелей» по указанным окнам, 
но сигналом к штурму эти выстрелы не стали, поскольку перестрелка шла уже минут 
пять-десять. Правда, огонь с нашей стороны стал более интенсивным, но это было 
лишь шумовым эффектом, из-за того, что, как я уже говорил, стрелять мы могли 
либо над окнами третьего этажа, либо между ними. После выстрелов «Шмелей», 
видимо, по замыслу командования, на пустырь справа от нас выскочили два БТР-80 
и тут по ним ахнули четыре выстрела из РПГ. Эффект был потрясающий. Нет, по ним 
не попали, но было такое впечатление, что они, даже не останавливаясь, как 
ехали вперед, так тут же поехали назад. После этого на нашем направлении 
началась рутинная перестрелка без каких-либо ярких событий. Да и какая это 
перестрелка, если в тебя противник лупит, а ты в него не моги. В окна духи 
выставляли женщин, а сами, расположившись между их ног, чувствовали себя очень 
комфортно. Над больницей стоял сплошной бабий визг: «Не стреляйте!». Надо 
сказать, что духи, даже прячась за женские юбки, не очень геройствовали. Видимо,
 все-таки опасались снайперов...



Командир подразделения «Альфы»:

Снайперов они опасались не напрасно. Басаев потерял в Буденовске убитыми 
пятьдесят восемь боевиков. В основном, это результат работы снайперов. Но и их 
снайперы не дремали. Второй отдел на своем направлении также попал по плотный 
огонь боевиков. Рябинкин погиб, когда стали вытаскивать из-под огня первые 
тройки. Прикрывая их отход, ребята сами попали под огонь и тоже стали отходить. 
Снайпер положил пулю сантиметров пять выше обреза шлема.



Заместитель командира подразделения краснодарской «Альфы».Как действовали 
краснодарцы:

Когда поступила команда о начале штурма мы побежали вперед, стараясь 
маневрировать. Но это было очень тяжело делать из-за неровностей местности, 
тяжести снаряжения и штурмовых лестниц, которые несли с собой. Когда террористы 
открыли огонь, показалось, что никто из нас не сможет добежать до укрытия, 
настолько он был плотный. Спасибо нашим снайперам, которые погасили часть 
огневых точек, и сотрудникам «Веги», которые своим огнем не давали террористам 
прицельно стрелять. А вот бронетехника подвела. Из трех БТР-70, которые должны 
были поддержать штурм огнем и расстрелять за это время, как минимум, по 
боекомплекту, на позицию выехал только один, и, сделав пять несмелых выстрелов 
в сторону больницы, развернулся и уехал. Возле небольшой возвышенности, за 
которой мы планировали укрыться от огня, меня что-то ударило в руку. Посмотрев 
на нее, я увидел, что ранен, а кость предплечья раздроблена. Дальше продолжать 
движение я не мог и остался прикрывать огнем товарищей. Через полчаса для моей 
эвакуации подъехал БТР, который здесь же и сломался. Хорошо, что пространство 
за бугорком не простреливалось. Я не стал ждать, пока его починят. Перебежками, 
придерживая разбитую руку, вернулся в тыл, где мне оказали медицинскую помощь.



Сотрудник краснодарской «Альфы»:

Началась перестрелка. Под прикрытием пулеметов ПК, ведя огонь всеми имеющимися 
огневыми средствами, личный состав штурмующих групп, короткими перебежками 
занял позицию в строящемся подземном гараже, находящемся на удалении 20-25 
метров от больницы. Здесь развернулась настоящая огневая дуэль.

Мы находились настолько близко от боевиков, что могли рассмотреть их лица. Но 
стрелять было трудно, так как они постоянно прятались за заложников. К тому же 
они переоделись в форму медперсонала, что мешало отличить их от заложников. Я 
старался стрелять мало, чтобы не обнаружить свою позицию. Через некоторое время 
ко мне подошел Роман и сказал, что один боевик высунул голову между двух женщин.
 Сам он стрелять по нему не решался из-за большой вероятности попасть в 
заложниц. Я стреляю довольно метко и решил его снять. С позиции Романа 
действительно была видна голова боевика. Его уверенное в своей безнаказанности 
небритое лицо постоянно ухмылялось. Тщательно прицелившись, я выстрелил. Голова 
исчезла. Несмотря на уверения Романа, что я попал, полной уверенности у меня не 
было. Через десять минут из этого окна на козырек подъезда спрыгнула женщина, 
пролежав на козырьке около получаса, она спустилась вниз и прибежала к нам. По 
ее словам боевик, находившийся с ними в комнате был убит выстрелом в голову.