Боец с надеждой посмотрел на министра, мысль его лихорадочно заработала и, 
вполне возможно, что он бы в конце концов вспомнил, но тут его взялись 
подбадривать и сопровождающие министра офицеры и генералы:

— Ну, же!

— Давай вспоминай!

— Ну, что же ты?! — возгласы раздавались один за другим и вместо того, чтобы 
ободрить солдата, они окончательно его смутили.

— Ну, кто я? — наконец, более строго спросил начавший терять терпение МОТЯ. Это 
было каплей, переполнившей чашу. Брови, ордена, маршальские звезды поплыли 
перед глазами дневального. Лицо исказила гримаса и он, наконец, дрожащими 
губами выдавил из себя:

— Б-Б-Брежнев! — и заплакал.

Такого финала не ожидал никто. Сопровождающие министра застыли, изобразив немую 
сцену из «Ревизора». Язов, придя в себя, махнул рукой, плюнул в сердцах и ушел. 
За ним все остальные. Оставшийся в роте Серега, посмотрев на замполита, видимо, 
лихорадочно соображающего, что ему теперь скажет Член Военного Совета Армии, 
сказал: «А так все хорошо начиналось! Вызываем в Москву!». Дневальный зарыдал в 
голос.




С. Козлов

В теплой дружественной обстановке


Другая забавная история приключилась с тем же бойцом, но некоторое время спустя,
 когда стал он более опытным воином.

Служить он старался и если бы не его заторможенность, цены бы ему не было. 
Кстати, не все было в этом отношении потеряно, так как туповатость свою он 
осознавал. В конце концов, не всем же быть Келдышами, кто-то должен уметь 
хорошо выполнять и более простую работу. Парень он был здоровенный и на учениях,
 когда надо на большие расстояния тащить на себе по тридцать с гаком 
килограммов груза, был незаменим.

В ту пору Советский Союз начал вести политику сближения с Западом, которая 
предполагала открытость во многих вопросах. На учениях войск в ГСВГ cтали 
присутствовать военные наблюдатели из Северо-Атлантического блока. И, если 
раньше факт существования в Советской Армии спецназа вообще отрицался, то 
теперь «вражеские» офицеры могли на учениях даже полюбоваться на разведчика 
специального назначения во плоти. Мало того, они могли с ним побеседовать. Но, 
как говорится, дружба-дружбой, а табачок врозь. Поэтому перед предстоящими 
учениями всех участников и, в первую очередь, солдат отцы-командиры, замполиты 
и сотрудники особого отдела армии проинструктировали, чтоб не вздумали ляпнуть 
сдуру, чего не следует. Тем не менее, советский солдат не должен был выглядеть 
в глазах Запада как некое зашоренное существо, неспособное к свободному общению 
и изложению своих мыслей. В общем, солдаты по задумке «политрабочих» должны 
были, при необходимости, свободно общаться с иностранными наблюдателями, но 
четко знать грань, которую в разговоре переходить нельзя. Задача отнюдь не 
простая, учитывая образовательный уровень наших солдат, некоторые из которых не 
способны были даже сказать, сколько в СССР союзных республик. Естественно, 
серегиных подчиненных инструктировали особо тщательно. Больше всего переживал 
по поводу предстоящего возможного общения наш герой. Наученный горьким опытом 
разговора с министром, он боялся, брякнув что-нибудь не то, подвести своих 
командиров. Серегу он любил и уважал, как отца родного. Узнав о его 
переживаниях, «отец родной», поговорив с ним еще раз, ободрил его и напомнил, 
что общаться с иностранцами надо легко и естественно, тем не менее, всегда надо 
помнить, чего говорить не следует. Ободренный командирским участием, солдат 
заверил Серегу, что, если что, то так и поступит. Иванов, конечно, не особо ему 
поверил. Он больше надеялся на то, что, авось, обойдется.

Учения для спецназовцев должны были начаться прыжком с парашютом в тыл 
условного противника. Это, пожалуй, был самый ответственный этап и не потому, 
что прыжки связаны с риском для жизни. Нет. Именно на этом этапе наблюдатели 
НАТО могли пересечься с разведчиками, так как находились на площадке 
приземления. На последующих этапах учений НАТОвцы их могли искать, как ветра в 
поле. Поэтому здесь же находился бдительный командир роты, который, наблюдая из 
своего УАЗика за прыжками, готов был упредить «супостата» и не дать ему своими 
каверзными вопросами выведать у доверчивого «русского Ивана» военную тайну. Но 
не упредил. Прыгнули все удачно и так же удачно приземлились.