(Стиль письма в материалах сохранен.)




ГЕНЕРАЛ БАТЮШИН И ЕГО КОМИССИЯ


Генерал Н. С. Батюшин, помещавшийся со своей канцелярией по адресу Фонтанка, 90,
 был фактически в это время диктатором России, так как имел право контроля не 
только телефонных разговоров и перлюстраций частной корреспонденции всех 
смертных, в том числе и господ министров, но также право обыска и выемок у всех 
лиц, равно как и ареста их по орденам начальника штаба верховного 
главнокомандующего, подписываемых этим последним, по докладу генерала Батюшина, 
по-видимому, не читая их.

К началу 1916 года русские армии потерпели ряд поражений, сначала в Восточной 
Пруссии, а затем в Галиции и Ставка верховного главнокомандующего начала искать 
причины этих потрясений не внутри себя, не в бездарности наших генералов, 
командного состава, отсутствии снарядов, оружия, других причин, а старалась 
объяснять эти неудачи наличием измены и дезорганизации тыла Правда, тыл в это 
время в лице Штюрмера, Протопопова, Добровольского, Хвостова и других 
ставленников Распутина был ниже всякой критики, но с другой стороны, при той 
бездарной военной диктатуре, которая царствовала в это время, трудно было 
мало-мальски уважающему себя человеку удержаться на министерском посту.

И вот для ловли шпионов и организации тыла Ставка верховного главнокомандующего 
выдвинула двух своих генералов; Батога и Батюшина. Батог действовал при армии 
генерала Рузского, а затем при штабе верховного главнокомандующего. Следует 
заметить, что при штабе верховного главнокомандующего был свой юридический 
отдел, который, однако, держатся в стороне и был в оппозиции и с генералом 
Батогом и с генералом Батюшиным. Генерал Батюшин не замедлил организовать 
комиссию для борьбы со шпионажем и спекуляцией. Эта комиссия получила название 
«Комиссия генерала Батюшина». Правою рукою генерала Батюшина был полковник 
Резанов, помощник военного прокурора, сотрудник «Нового времени», известный 
петербургским ресторанам как кутила и картежник. В состав комиссии вошли 
Товарищ прокурора эвакуированной Варшавской судебной палаты Жижин, судебный 
следователь по особо важным делам Матвеев, ряд судебных следователей той же 
судебной палаты, прапорщики запаса Орлов, Барт, Логвинский, Матфеев и другие, 
целая группа осведомителей (Монасевич-Мануйлов, Черныш и др.), агентов, 
сотрудников добровольных, штатных и невольных, разбросанных по всем городам 
России. Для приобретения невольных сотрудников, намеченные лица арестовывались 
и выпускались на свободу лишь при условии сотрудничества с комиссией генерала 
Батюшина. Эта комиссия была настоящим разбойничьим вертепом, где широко 
применялись все разбойничьи приемы: произвол, насилие, шантаж, угрозы, 
вымогательство, при этом «вертеп» обладал всею полнотою власти, игнорируя все 
действующие законы, распоряжался имуществом и жизнью граждан по своему 
усмотрению или даже по усмотрению одного из своих сотрудников. В распоряжении 
Батюшина имелась вся полиция и жандармерия. Стоило одному из сотрудников 
комиссии генерала Батюшина пожелать устранить своего соперника, как немедленно 
к этому лицу предъявлялось обвинение в сношении с воюющей с нами державою — это 
обвинение фабриковалось с необычною легкостью, и обвиняемые рисковали не только 
имуществом, но и жизнью, на основании ст. 108 Уложения, за государственную 
измену. Монасевич, например, боялся, что берейтор Пец может отбить у него 
любовницу Лерма. Немедленно комиссия Батюшина, по просьбе Монасевича, 
предъявляет Пецу обвинение в сбыте лошадей в Германию, путем транспортов через 
Швецию. Пец немедленно подвергается аресту, а Монасевич тем временем 
наслаждается жизнью. В конце концов, оказывается, что весь этот вздор был 
сочинен тем же Монасевичем, и Пеца неохотно выпускают на свободу.

Генерал Батюшин уверил генерала Пустовойтенко, а этот в свою очередь генерала 
Алексеева в том, что все неудачи армии зависят от банков, банкиров и 
промышленников, и вот генералу Батюшину дается поручение «потрусить» банкиров и 
промышленников. Первым пострадавшим явился Д. Л. Рубинштейн. Ему было 
предъявлено обвинение в выдаче секрета отливки ружейных пуль, при этом у 
Рубинштейна дома был произведен тщательный обыск, и хотя при обыске ничего 
компрометирующего найдено не было, Рубинштейн был подвергнут пятимесячному 
тюремному заключению. Затем были арестованы два брата Животовские, вскоре 
выпущенные, с тем, однако, что один из них обязан был быть сотрудником этой 
комиссии. Был арестован также присяжный поверенный Вольфсон, за его дружбу с 
графиней Клейнмихель, обвиняемый к тому же в сношениях с воюющей с нами 
державой. Наконец, были арестованы мукомолы, а вслед за ними и сахарозаводчики. 
На этих последних, в сущности, генерал Батюшин и сломал себе зубы, так как 
немного спустя после окончания дела сахарозаводчиков комиссия генерала Батюшина 
была распущена. А он сам со своими сподвижниками попал в тюрьму, и разбором 
дела этого почтенного учреждения занялась комиссия сенатора Бальца — это уже 
было в марте 1917 года, при Временном правительстве. Изо всех дел батюшинской 
комиссии меня больше всего интересовало дело сахарозаводчиков, как лица, близко 
стоявшего тогда к сахарной промышленности, а также подвергнутому аресту и 
четырехмесячному тюремному заключению, распоряжением генерала Батюшина. Я