коллегах, ни о сотрудниках или структуре чекистско-дипломатической службы. Он 
снабжал Зиверта лишь теми данными, которые поступали к нему от внешних 
источников.

Два года назад из Харькова прибыли уполномоченные представители ОГПУ с тем, 
чтобы предложить ему еще раз поступить к ним на службу. Предложение было якобы 
сделано на двух условиях: 1) привезти назад все документы и 2) передать все 
копии, которые он отдал Зиверту. Эту историю рассказал мне сам Сумароков. Такое 
предложение могло быть только ловушкой; результат переговоров так и остался 
неизвестен.

Теперь мне следовало бы сказать несколько слов о моем собственном деле и о 
причинах, его вызвавших. Однако работа над юридическими документами по данному 
делу еще не завершена, поэтому я не могу занять по отношению к нему 
определенную позицию и должен отложить это на некоторое время.

Необходимость разработки методов борьбы с Советами и их разветвленной сетью за 
рубежом — точка зрения, которой я всегда придерживался, — стала еще более 
очевидна в свете событий последних нескольких лет. События в советском 
посольстве в Париже, таинственная кража во французском посольстве и не менее 
таинственное исчезновение шифровального кода из итальянского посольства в 
Берлине — все это доказывает, что большевики остаются верны своей испытанной 
системе: не позволяют сбить себя с толку какими то ни было разоблачениями. Они 
достигнут своей цели — подрыва и разрушения всех цивилизованных стран, которые 
гостеприимно приняли их, — если весь мир не увидит грозящей ему опасности и не 
предпримет немедленных ответных шагов.




ЭПИЛОГ


Сегодня, когда я обращаюсь к событиям, произошедшим более чем двадцать пять лет 
назад, и вспоминаю многочисленные преступления, в расследовании которых 
принимал участие, прихожу к выводу, что большевики, стремящиеся к мировому 
господству, не научили нас ничему новому в том, что касается провокаций, 
заговоров, предательства, искажения фактов или убийств. Все это совершалось и 
раньше отдельными личностями; сегодня же это неотъемлемая часть 
административной системы, которая действует на территории, составляющей одну 
шестую часть земной суши.

Благодаря тому, что на протяжении своей карьеры я находился в самой гуще борьбы 
против тайных сил, стремившихся уничтожить Россию, я сумел запечатлеть многие 
события в своей памяти. Однако воссоздание фактов и событий, имевших место в 
России и других странах на протяжении последних тридцати лет, вскрытых в ходе 
судебных расследований, а теперь ставших достоянием гласности, — трудная, хотя 
и чрезвычайно интересная задача. Моя профессиональная подготовка юриста, 
знающего и понимающего всю важность многочисленных документов, фактов и улик, 
которые проходят через его руки и без которых мало что можно понять в событиях 
дня сегодняшнего, заставила меня в значительной степени положиться на свою 
память. А также обратиться к мемуарам и записям других людей, принимавших 
участие в этих событиях. Воспоминания очевидцев позволили мне воспроизвести 
отдельные эпизоды, благодаря которым я смог связать все звенья воедино.

Упразднение полиции и жандармерий в самом начале революции имело целью 
уничтожить картотеки и досье на агентов-провокаторов, убийц и уголовных 
преступников, которые стремились занять ключевые позиции в ходе грядущей 
революции. Вот почему огромное количество документов впоследствии невозможно 
было найти ни в гражданских, ни в военных архивах.

В моей книге, как и в жизни, соседствует важное и второстепенное, что не всегда 
в полной мере оценят те, кто будет судить о ней с предубеждением, а не 
беспристрастно. Описанные мною события, конечно же, не охватывают все, чем мне 
приходилось заниматься, а некоторые эпизоды необходимо было опустить, поскольку 
определенные обстоятельства места и времени не позволяют мне пролить свет на 
все события, свидетелем которых я был в течение последних двадцати пяти лет. Я 
вынужден сократить описание событий, свидетелем которых был в эмиграции, так 
как в то время я был гостем в чужой стране, политика которой не всегда отражала 
настроения и чувство долга простого русского.

Поскольку, помимо всего прочего, я издаю свою книгу на иностранных языках, мне 
приходится в некоторых случаях упоминать то, что известно любому русскому, но, 
возможно, неизвестно или непонятно иностранцам. И хотя я старался быть как 
можно более объективным, я подчас не мог не отразить в какой-то мере свою 
собственную точку зрения, так как эти мемуары отражают поступки, мысли и 
события из жизни реального человека. Однако моя юридическая карьера в России, 
многие годы работы в суде, которому до революции не было равных ни в Западной 
Европе, ни в Америке, приучила меня оставаться в определенной степени 
беспристрастным и избегать субъективных оценок.