специальной военной миссией, повстречался там с «товарищем Орлинским», не раз 
выручавшим его в 1918 году в Петрограде. «Я все надеюсь, — писал Орлов через 
год Сиднею Григорьевичу, — что и Вы не оставляете мысли об организации того 
Международного регистрационного бюро, о котором мы с Вами мечтали. Теперь это 
больше нужно, чем когда-нибудь. Делаете ли Вы по этому поводу что-либо? У меня 
в Совдепии работа кипит. Остается только санкция цивилизованных государств».

Всплеск активности действительного статского советника (это звание было 
пожаловано В. Г. Орлову главнокомандующим Деникиным. — А. 3.) зафиксировали и в 
ВЧК. Соприкасавшийся с ним офицер, перейдя на сторону красных, рассказал 
чекистам о деятельности особого разведывательного отдела. Вновь завербованный 
агент сообщил, что Орлов занимается установлением и прослеживанием деятельности 
лиц, посланных из Советской России за границу, а также за теми, кто вредит 
интересам Добровольческой армии, включая А. Ф. Керенского. Сотрудники разведки 
выезжали в европейские страны, снабженные ценностями и иностранной валютой. Им 
удалось, по сведениям агента ВЧК, завербовать одного из секретарей советского 
полпреда в Эстонии Максима Максимовича Литвинова (Баллах). На советской 
территории имеются явочные квартиры в Москве и Харькове, куда прибывают 
привлеченные Орловым офицеры, имеющие задания на внедрение в государственные и 
партийные структуры. Через своих коллег-контрразведчиков Орлов внедрял агентов 
в подпольные большевистские организации, и после отступления белогвардейских 
войск те занимали официальные посты при новой власти.

К середине 1919 года для многих генералов и офицеров Белой армии стало ясно, 
что победа будет не за ними. Учитывая, что Орлов владел более полной 
информацией, чем большинство военных, то он мог составить наиболее точный 
прогноз. Несомненно, предстояло продолжать борьбу за Россию, какой он ее 
представлял, находясь в эмиграции, а следовательно, подлежало укрепить 
разведывательную работу с позиций иностранных государств. В лице своего шефа — 
начальника Военного управления «Вооруженных сил Юга России» генерала 
Никольского он находит полную поддержку, и всем военным агентам в Европе была 
направлена телеграмма следующего содержания:





«Мною командирован в Западную Европу начальник разведывательной части отдела 
Генерального штаба, действительный статский советник Орлов для выяснения 
постановки агентурного дела в военных агентурах (т. е. атташатах. — А. 3.), 
организации тайной противобольшевистской разведывательной сети за границей и 
связи ее с Генеральным штабом».




Летом 1920 года Владимир Григорьевич Орлов покинул родину, не зная еще, как и 
большинство будущих эмигрантов, что не вернется сюда никогда. До отъезда он 
писал Владимиру Бурцеву:





«С приходом нас в Москву Вам необходимо приехать в Россию — все объединимся, 
силы хватит».




Надеждой жив человек.




В БЕРЛИНСКОЙ РЕЗИДЕНЦИИ


Объехав ряд европейских столиц, включая и Париж, где, как мы знаем, его не 
особенно желали видеть, Орлов получил приказание направиться в Ригу и 
организовать сбор информации о ходе советско-польских мирных переговоров, 
возобновленных в конце сентября 1920 года. Члены московской делегации (а в 
составе ее, несомненно, находились сотрудники ВЧК или Разведупра Красной Армии) 
не отфиксировали появление Орлова в городе, а он тем временем вел тайные 
переговоры с советским военным экспертом, генералом Федором Федоровичем 
Новицким. Чем их встречи закончились, Орлов никогда не упоминал, как, кстати, и 
о других лицах из числа военных и гражданских лиц, с которыми имел деловые, а 
тем более конспиративные отношения. Даже несколько лет спустя, когда к архиву 
Орлова получат доступ агенты иностранного отдела ОГПУ, они не смогут найти 
свидетельств против связанных с ним советских граждан. Свою агентуру он берег