деятельности и о моих связях и знакомствах в Варшаве.

Писал я часа три. Написал много, ничего не утаивая, не щадя себя. Кобецкий 
предложил мне зайти через несколько дней.

Через несколько дней я пришел в посольство без Шпеера и снова был принят 
Кобецким. На этой встрече присутствовал еще один товарищ. Мне предложили 
подробно написать о савинковской организации в Варшаве, о ее взаимоотношениях с 
французской миссией и 2-м отделе польского генштаба, об их агентурной сети в 
пограничной полосе, в районе Сарн, Ровно, о деятельности эсера Кароля 
Вензьягольского, о представителе Краснова генерале Дьячкове, о полковнике 
Самсонове, то есть обо всем, что я тогда знал.

Просидел несколько часов в посольстве, написал исчерпывающую информацию. 
Закончив ее, спросил, как решен вопрос о моем возвращении на родину. Мне 
сказали, что я много знаю, у меня большие связи и знакомства и я кажусь им 
подходящим человеком для нужней и ответственной работы. Прежде чем вернуться на 
родину, я должен поработать, заслужить право на возвращение и таким образом 
искупить свою вину перед Советским правительством. Я посчитал это условие 
вполне закономерным и согласился.

Вот так я начал в 1922 году свое сотрудничество с советской разведкой за 
границей. Мне было предложено собирать информацию о деятельности савинковцев и 
других активных белоэмигрантских группировках в панской Польше.

Савинковская организация в это время находилась в состоянии полного разброда. 
Сам «вождь» Борис Савинков уединился и не проявлял никакой активности. Виктор 
Савинков и Перхуров, Португалов и другие еще рвались к борьбе, вернее сказать, 
к польским и французским субсидиям. Этим разбродом среди савинковцев старались 
воспользоваться другие белоэмигрантские группировки, чтобы вытеснить 
савинковцев и стать на их место у кормушки.

Этого же добивались деникинский генерал Бредов, представитель атамана Краснова 
генерал Дьячков, небезызвестный командир волчьей сотни есаул Яковлев, остатки 
антоновцев, перешедшие в Польшу после разгрома мятежа.

Мои взаимоотношения с савинковцами были испорчены, поэтому я решил закрепить 
отношения с красновскими представителями — генералом Дьячковым и полковником 
Самсоновым. Через них я и начал собирать информацию. Получаемую информацию я 
передавал на назначаемых встречах.

Примерно через месяц генерала Дьячкова в его попытках вытеснить савинковцев 
постигла неудача, и поляки выслали его в Данциг (бывший тогда самостоятельным 
«вольным городом»). В связи с этим мои возможности получения информации 
ухудшились. Кроме того, Перхуров натравил на меня польскую дефензиву, и я 
почувствовал наблюдение за собой. Я доложил об этом, и было решено, что мне 
надо вслед за генералом Дьячковым ехать в Данциг и там собирать информацию о 
деятельности генерала Глазенапа, его агентах в Латвии и Литве и, конечно, о 
генерале Дьячкове.

Однако выехать сразу мне не удалось. Мои посещения советского посольства были 
выслежены агентами дефензивы, и я был арестован. Допрашивал меня сам начальник 
дефензивы Спарский. На допросе я заявил, что ходил в посольство по заданию 
генерала Дьячкова Меня несколько раз били крепко, как это было принято в 
польской дефензиве, но я твердо стоял на своем. Тогда Спарский заявил, что меня 
отправят в Данциг к Дьячкову.

Под конвоем двух жандармов я был выслан в Данциг, что меня, конечно, устраивало.
 Прибыв в Данциг, я явился к генералу Дьячкову и рассказал ему, что меня, как 
его приближенного, по интригам савинковцев тоже выслали в Данциг, что и было 
принято этим неумным казачьим генералом за чистую монету.

Генерал Дьячков познакомил меня с генералом Глазенапом, и я начал собирать 
сведения о его деятельности, его связях. Прошло около двух месяцев, мне удалось 
собрать интересный материал, а связного все не было. Я не знал, что делать: в 
Польшу дорога была закрыта, представительства СССР в Данциге не было, генерал 
Дьячков уехал в Париж, деньги у меня кончались… Поэтому решил нелегально, через 
польский коридор перебраться в Германию и в Берлине связаться с советским 
посольством. Собранные материалы я решил уничтожить, так как опасался, что при 
нелегальном переходе польского коридора и немецкой границы могу быть задержан.

Благополучно перебравшись в Германию, я добрался до Берлина и после устройства 
пошел в советское представительство и попросил отправить меня в Советский Союз. 
После продолжительной беседы мой собеседник заявил, что мое сообщение нужно 
проверить в Москве, и предложил мне зайти через несколько недель, а пока 
ознакомиться и постараться войти в активные белоэмигрантские группировки в 
Берлине.

Прошло около месяца, пока меня снова принял знакомый мне товарищ Бронск. За это 
время я постарался завести знакомства с эмигрантскими кругами в Берлине. Он