ходил в ушанке.

Да, не единственной жертвой был он в той разыгравшейся вакханалии расправ, что 
обрушилась на командные эшелоны авиации, и не только ее.

Вслед за командующим ВВС Александром Александровичем Новиковым посадили в 
тюрьму почти весь его Военный совет. Позже был смещен и остался не у дел 
командующий Дальней авиацией Александр Евгеньевич Голованов. Срезали Евгения 
Федоровича Логинова, назначив с понижением заместителем командира корпуса, в 
другое «хозяйство». Подкатывались и к Тихонову – он это чувствовал, но успел 
уйти в академию.

Изъяли всех, кто побывал – долго ли, немного – в немецком плену. Одних 
отпустили «с богом», и тем они были счастливы, другим припаяли срок. После того,
 как в нашем полку пошуровал новый член Военного совета Дальней авиации генерал 
Веров, человек наглый и нравственно нечистоплотный, изгнали оклеветанными как 
«презренных пленников» двух командиров эскадрилий – Смирнова и Тонких, а за 
ними и начальника штаба полка, боевого штурмана Ивана Ивановича Васькина. Все 
они в разное время оказались сбитыми над территорией противника, но на совесть 
их не пало ни единого пятнышка вины – ни перед людьми, ни перед властью. А была 
бы – так просто не отпустили бы. Нет, перед властью, выходит, была, раз она им 
плена простить не сумела.

Мы только успевали молча ахать, узнавая одну ошеломляющую новость за другой об 
увольнениях и арестах боевых офицеров.

Жизнь, однако, отличалась не только этим. Происходили серьезные изменения в 
организационной структуре ВВС и уж совершенно принципиальные – в 
дальнебомбардировочной авиации. В апреле 1946 года 18-я воздушная армия была 
преобразована в Дальнюю авиацию Вооруженных Сил СССР в составе трех крупных 
воздушных армий, а их корпуса, дивизии и полки обрели статус 
тяжелобомбардировочных. К тому, надо думать, вынуждали более чем серьезные 
обстоятельства новой, послевоенной обстановки.

Спеша явить миру, а паче всего Советскому Союзу, свою небывалую силу, 
Соединенные Штаты не остановились перед разрушением двух японских городов 
ударами атомных бомб. Холодные ветры военного противостояния подули и из других 
пределов Запада. Вполне понятно, что руководство нашей страны просто обязано 
было иметь в своих руках, как ответную меру, стратегическое ударное средство, 
роль которого поручалась Дальней авиации в ее новом образе.

Но, как ни странно, и на этот раз нашу организационную перегруппировку 
сопровождали удивительные внутрикулуарные события, невольно наталкивающие на 
мысль: уж не они ли явились первым толчком для очередных преобразований?

В начале марта Сталин неожиданно снял с должности командующего ВВС (в том же 
марте получившей ранг главнокомандующего) А. А. Новикова. В общих чертах – ему 
инкриминировалась чистейшая нелепость: принятие на вооружение заведомо 
некачественных самолетов, в связи с чем синхронно был отстранен от работы, а 
позже и арестован, нарком авиапромышленности А. И. Шахурин.

Для расследования прегрешений командующего ВВС была назначена высокая комиссия 
во главе с заместителем министра Вооруженных Сил Н. А. Булганиным (министром 
был Сталин). Но фактически руководил и наиболее активно работал в ней Голованов.
 Он сразу оценил ситуацию и не замедлил поставить вопрос об изъятии из состава 
ВВС 18-й воздушной армии и преобразовании ее в самостоятельную структуру. 
Процедура не затянулась, и 6 апреля такое решение состоялось. Командующим 
Дальней авиацией был назначен А. Е. Голованов.

Комиссия, в немалой части состоявшая из крупных авиационных военачальников, 
долгое время и еще совсем недавно подчинявшихся Александру Александровичу, 
броситься ему на выручку не посмела, зато ожиданиям товарища Сталина подыграла 
удачно. В ночь на 23 апреля А. А. Новиков был арестован. Сталин с ходу отмерил 
ему 5 лет тюремного заключения, оставив судьям право лишь зафиксировать этот 
срок.

Вот такой получился «пасьянс». Так что еще неизвестно, что тут первично, а что 
вторично – военные ли ветры или... И не похож ли этот «эпизод», на фоне внешне 
незримого разлада взаимных отношений двух главных маршалов, на головановский 
реванш после хельсинкского «поражения» в декабре 1944 года?

Как бы то ни было, новая послевоенная структура дальнебомбардировочной авиации 
энергично разворачивала свои пока еще не очень могучие крылья. В самом деле, 
что мы могли в то время противопоставить атомной бомбе и ее носителю – 
бомбардировщику «Б-29»? Вожделенная бомба и наш «Ту-4» были пока в работе, а на 
оставшихся после войны не только «Ил-4», но и считаных четырехмоторных «Пе-8» 
мы могли, в лучшем случае, дотянуть до европейских целей.

Я пока командир полка, и эти вопросы если и волнуют, то лежат за пределами моих 
непосредственных командирских забот. Полк должен уверенно летать во всех