Автомат с рожком на 45 патронов, направлен в хвост салона, снят с 
предохранителя. Патрон в патроннике. Полетели.

В Хосте разместились у советников КГБ. Закир поселился и питался у наших 
советских солдат-радистов. Днем мы мотались с афганцами, по ночам писали 
справки, зашифровывали, и передавали по радио в Центр. Бедный шифровальщик за 
несколько дней израсходовал весь свой наличный запас шифрблокнотов. Советники 
кормили и поили нас по высшему разряду. Мы тоже вложили в общий котел 
привезенные с собой продукты и напитки, однако вскоре они кончились. Поскольку 
мы с Закиром состояли на довольствии у афганцев, чтобы не объедать советников, 
решили поживиться мясом. Каждый день афганцы забивали овцу. Я подморгнул Закиру,
 он намек понял: поманил пальцем повара и что-то сказал. Повар мигом отрубил 
пол-туши и сунул в мешок. Вечером на вилле, почуяв запах жаренного мяса, 
заглянул на кухню. Вот черт! Советник зажарил все мясо, ничего не оставив 
солдатам. Решив извиниться, постучал в железную дверь на их половину. Дверь 
подозрительно долго не открывалась, наконец на пороге возник перепуганный 
радист. Я прошел в помещение:

– Закир, извини пожалуйста, мяса вам не досталось.

– Да вы за нас не беспокойтесь – он поднял крышку кастрюли, из которой торчали 
ноги огромного индюка.

Настала пора удивляться мне. Закир усмехнулся:

– Тут в парке их бродит много…

Солдаты души не чаяли в Закире.

Как-то доктор Баха предложил Ефимову посетить местный базар. Хостинский базар 
представляет в плане квадрат из четырех узких улочек. Баха с Николаем 
Вячеславовичем неспешно двинулись по рядам, разглядывая товары и беседуя с 
торговцами, рядом с ними усатый нафар с автоматом в обнимку. Я перешел на 
другую сторону улицы. УАЗик отстал, затертый повозками, запряженными ишаками. 
На одном из поворотов вдруг замечаю вооруженный отряд. Человек тридцать в 
национальных одеждах решительно движутся к нам навстречу. Непроизвольно 
оглядываюсь и вижу: из переулочка сзади вышло еще человек двадцать автоматчиков,
 враз сели на землю и уставились на нас. Я прислонился к стене, палец на 
спусковом крючке, автомат опущен стволом вниз. За моей спиной хлебный дукан с 
мальчишкой. Он не опасен. Между тем вооруженная толпа плотно окружила Баху и 
генерала. Доктор что-то втолковывает, народ внимательно слушает, а Николай 
Вячеславович, заложив руки за спину, возвышается над толпой и со скучающим 
видом косит по сторонам. Встречаемся взглядами. Он равнодушно отворачивается.

Нет, пожалуй, боя не будет. Меня мгновенно изрешетят с двух сторон. Самое 
разумное в данном случае, всадить первую пулю генералу в лоб, падать спиной 
назад в дукан и отстреливаться, пока будут патроны. Помощи ждать неоткуда, в 
Хосте советских войск нет. А на афганцев надежды мало. Бесконечно долго тянутся 
минуты. Наконец толпа зашевелилась, попрощалась с Бахой и с Ефимовым, протопала 
мимо меня, соединилась со вторым отрядом, скрылась за углом. Мы сели в машину. 
На вилле нервы наконец начинает отпускать. Советники с удивлением смотрят на 
мой бледный вид и трясущиеся коленки. Я заикаясь шепчу:

– Мужики, я только что чуть было не расстрелял генерала!

Распахивается дверь. На пороге вырастает Николай Вячеславович:

– Итить твою мать! А ведь рубанул бы, а?

– А что еще оставалось делать? – я развожу руками.

Советники дружно гогочут и враз замолкают. Николай Вячеславович хлопает дверью.

Через месяц, в следующую командировку в Хост, генерал Ефимов опять взял меня. 
На этот раз я вооружился РПКН с ночным прицелом, одолжил у Вани Кулешова 
«Стечкин». Увидев это, доктор Баха криво усмехнулся:

– Товарищ Бек с двумя пулеметами.

Как-то поздно ночью к нам на виллу приехал Баха. Мы сидели за столом. Я открыл 
дверь, пропустил доктора в комнату, и, пока он беседовал с Ефимовым, торчал за 
его спиной. Баха почему-то нервничал, часто оглядывался и непроизвольно щупал 
под мышкой «Скорпион». Из разговора я уловил, что группа афганских офицеров 
собралась в клубе и желает выслушать советского генерала. Странные эти афганцы. 
Вчера, например, после совещания в Управлении ХАДа провели неофициальную 
встречу в камере Хостинской тюрьмы. Во главе шконок, восседал руководитель 
афганской военной контрразведки генерал Хисамуддин. Я почувствовал себя неуютно,
 и, оставив Николая Вячеславовича с заговорщиками в камере, поспешил на волю.

Сейчас, прихватив пулемет, я сел возле водителя УАЗа. Сзади разместились Ефимов