боеприпасами. Можем посадить.

Получив в редакции командировочные, вечером 27 января, собирая сумку, рычал на 
домашних в поисках куда-то запропастившихся шерстяных носков. Заглянувшие 
поболтать соседки спрашивают у супруги:

– Куда это твой, на ночь глядя?

– Да на войну собрался.

Тут меня свалил внезапный прострел. Никогда прежде такого не было. Попросил 
жену потоптать спину, обмотал поясницу колючим шерстяным шарфом, и уехал 
ночевать в город. Рано утром был на аэродроме. Свирепствовала пурга, и все 
полеты в тот день отменили. Таким образом, Новый год довелось встречать в семье.
 1-го января по телевизору узнав о штурме Грозного, настроил радиоприемник на 
«голоса» и услышал страшные подробности.

Подумал, опять бог хранит меня: то прострел, то непогода. Если бы 28-го декабря 
попал в Моздок, 31-го на головном танке непременно двинул бы на Грозный. И, 
скорее всего, сгорел бы.

Военные были удручены колоссальными потерями и журналистов близко к себе не 
подпускали. Пришлось искать другие каналы. Вышел на чеченцев. Объяснил им, что 
я бывший «Вымпеловец», подполковник, и чего хочу. Чеченцы долго думали и 
сказали:

– Ты же понимаешь, что мы многим рискуем?

Я протянул свой паспорт:

– Ребята, вот мой домашний адрес. Думаю, что я рискую не меньше вас.

В общем, 15-го января 1995 года они перебросили меня во Владикавказ.




Глава 2. Грозный. 18 января



После трех дней проверок меня повезли в Чечню. На каждом перекрестке водитель 
обращался к местным жителям, сидящим у блок-постов, и они давали свежую 
информацию о передвижениях российских войск и показывали безопасный маршрут. 
Через несколько взвинченных нервных часов, ночью с потушенными фарами, мы 
въезжали, наконец, в город Грозный через «Южный коридор». Мой ангел-хранитель и 
водитель Асланбек напряженно всматривался в темноту. Видимость и так была почти 
нулевая, а тут еще и туман. Однако, по-моему, это было нам только на руку. По 
дороге часто встречались одинокие прохожие. В основном это были вооруженные 
люди, либо «мирняк», тащивший на санках канистры с водой. Протопал строем 
небольшой отряд в белых маскировочных костюмах. Тишина почему-то действовала 
угнетающе.

– Двум смертям не бывать, – пробормотал Асланбек и решительно нажал на педаль 
газа.

Въехали на плотину и запрыгали по ухабам, петляя между воронками. Вокруг 
валялись искореженные останки «легковушек». Некоторые еще дымились…

Две женщины с ребенком, которых мы взяли на борт в ближайшем селе, рассказывают,
 что вчера днем был минометный обстрел. Российские военные били по роднику, где 
набирают воду местные жители. Побило много народу и за водой теперь ходят, в 
основном, ночью…

Плотину проскочили благополучно и стали подниматься в гору. Впереди через туман 
начали проступать отблески крупного пожара. Женщины объяснили, что это горят 
нефтехранилища, месяц назад подожженные российской артиллерией…

Долго петляли по улочкам. Высадили пассажиров. Наконец остановились у ворот. 
Заходим в дом. Асланбек поясняет, что здесь живет его дядя. Хозяин, крепкий, 
шустрый старик, сидел за вечерней трапезой при свечах. Ему прислуживал юноша. 
Дед пригласил к столу. Дома тепло. Раздеваемся. Помыв руки, подсаживаемся к 
нему. Представляемся.




Дядя Джунид