Велидов А. С.
Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 1


Аннотация: Возросший интерес к истории советского общества вызвал потребность и 
в литературе о Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, 
спекуляцией и преступлениями по должности – одном из важнейших органов, 
осуществлявшем защиту революционных завоеваний Октября.
 Читателю предлагается второе, уточненное издание документального сборника 
«Красная книга ВЧК» В нем содержатся подлинные материалы, изъятые у 
контрреволюционеров, их письменные показания, протоколы допросов, обвинительные 
заключения, постановления коллегии ВЧК и приговоры ревтрибуналов.
 Книга выпускается по инициативе Комитета государственной безопасности СССР.


---------------------------------------------


 Красная книга ВЧК
  Том 1 



 ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ


 В условиях революционной перестройки нашего общества, расширения демократии и 
гласности, как никогда, возрос интерес советских людей к послеоктябрьской 
отечественной истории. Они хотят знать полную правду о событиях прошлого, 
разобраться в их смысле и значении, уяснить сущность не только впечатляющих 
успехов, достигнутых в период социалистического строительства, но и трудностей, 
неудач, ошибок и даже преступлений, имевших место в это время. Они считают, что 
глубокое усвоение уроков истории поможет успешнее решить задачу обновления 
социализма.
 Объектом пристального внимания широких кругов общественности являются события 
гражданской войны, особенно история создания и деятельности Всероссийской 
чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлениями 
по должности. Свыше семидесяти лет прошло с момента образования ВЧК, но до сих 
пор не утихают страсти вокруг нее. Одни идеализируют ее, видят в ней лишь 
символ нравственной чистоты революции, непримиримости к врагам, бдительности и 
самоотверженности, умалчивают о существенных ошибках, имевших место в работе 
чрезвычайных комиссий и особых отделов. Другие, напротив, делают акцент лишь на 
показе негативных сторон деятельности ВЧК, злоупотреблений, совершенных 
примазавшимися к ней преступными элементами, и на этом основании изображают ее 
как олицетворение «большевистского террора», беззакония, жестокости и насилия. 
Причем так характеризуют ВЧК не только буржуазные идеологи, но, к сожалению, и 
некоторые советские литераторы и историки. Они пытаются найти преемственность 
между репрессивным аппаратом периода культа личности Сталина и органами ВЧК. В 
печати начали встречаться утверждения о том, что именно в деятельности ВЧК 
следует искать политические и нравственные истоки грубейших нарушений 
законности и произвола конца 30—40-х и начала 50-х годов.
 Что же собой представляла ВЧК? С кем она боролась и кого карала? Какую роль 
она сыграла в защите революции?
 Известно, что после победы Великого Октября свергнутые эксплуататорские классы,
 опираясь на поддержку международного империализма, поставили своей целью 
восстановить капиталистический строй. Они развязали гражданскую войну, которая 
слилась в неразрывное целое с империалистической интервенцией. Не гнушались 
никакими средствами в борьбе против пролетарской диктатуры – организовывали 
заговоры и мятежи, шпионаж и диверсии, террор и саботаж, ни на один день не 
прекращали клеветническую агитацию против власти Советов, против правящей 
партии большевиков.
 Интересы защиты революции требовали создания регулярной рабоче-крестьянской 
армии для обороны страны и специального органа по выявлению и пресечению тайных 
подрывных действий враждебных сил, а также вооруженному подавлению их открытых 
выступлений.
 7 (20) декабря 1917 года В. И. Ленин писал Ф. Э. Дзержинскому:

 «Буржуазия, помещики и все богатые классы напрягают отчаянные усилия для 
подрыва революции, которая должна обеспечить интересы рабочих, трудящихся и 
эксплуатируемых масс…
 Необходимы экстренные меры борьбы с контрреволюционерами и саботажниками». [1] 


 Вечером того же дня Совет Народных Комиссаров принял постановление об 
образовании Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и 
саботажем и утвердил ее состав. Во главе ВЧК по предложению В. И. Ленина был 
поставлен видный деятель большевистской партии, член ее Центрального Комитета Ф.
 Э. Дзержинский.
 Членами коллегии ВЧК Совнарком назначил Д. Г. Евсеева, Н. А. Жиделева, И. К. 
Ксенофонтова, Я. X. Петерса. Позже в коллегию ВЧК в разные годы входили В. А. 
Аванесов, Г. И. Бокий, И. П. Жуков, М. С. Кедров, М. Я. Лацис, В. Н. Манцев, В. 
Р. Менжинский, И. С. Уншлихт, С. Г. Уралов, В. В. Фомин и другие большевики, 
профессиональные революционеры, имевшие опыт борьбы с царской охранкой. В 
начале 1918 года коллегия ВЧК была пополнена несколькими левыми эсерами, 
членами ВЦИК.
 Главными задачами ВЧК первоначально являлась борьба с контрреволюцией и 
саботажем. Затем на нее были возложены борьба со спекуляцией и должностными 
преступлениями, со шпионажем, подавление контрреволюционных и бандитских 
выступлений, обеспечение безопасности транспорта и Красной Армии, охрана 
государственной границы.
 Всероссийская чрезвычайная комиссия явилась первой исторической формой 
советских органов государственной безопасности. Она была орудием классовой 
борьбы пролетариата. Выявляя и пресекая подрывную деятельность внутренней 
контрреволюции и агентуры империалистических разведок, она охраняла завоевания 
социалистической революции. ВЧК выражала интересы широких масс трудящихся, 
поднявшихся во главе с рабочим классом на защиту Советской власти.
 В первые два месяца своего существования ВЧК обладала лишь правом на 
осуществление розыска и на производство предварительного следствия. Все 
возбужденные ею дела передавались на рассмотрение в ревтрибуналы.
 В феврале 1918 года полномочия ВЧК были существенно расширены. Это связано с 
серьезнейшим обострением внешнеполитической и внутренней обстановки в стране. 
После того как мирные переговоры с Германией были прерваны, немецкая армия 
развернула наступление под Петроградом, в Белоруссии, на Украине. 
Немногочисленные остатки старой армии, красноармейские и красногвардейские 
отряды не могли остановить напора противника. Немцы заняли Двинск, Минск, Луцк, 
Ровно, Новоград-Волынский, устремились к Петрограду – столице республики. Во 
многих городах активизировались контрреволюционные элементы. Резко возрос 
уголовный бандитизм и спекуляция. Возникла реальная угроза существованию 
Советской власти.
 21 февраля 1918 года Совнарком принял написанный В. И. Лениным декрет 
«Социалистическое Отечество в опасности!». Он явился боевой программой 
мобилизации всех сил республики на отпор врагу. Декрет предусматривал ряд мер, 
в том числе и чрезвычайных, по укреплению безопасности тыла. Восьмой пункт 
декрета гласил:  «Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, 
контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте 
преступления» . [2] 
 Основываясь на декрете СНК, Всероссийская чрезвычайная комиссия объявила, что 
она будет осуществлять непосредственную расправу над указанными в декрете 
преступниками. Следует, однако, заметить, что до июля 1918 года ВЧК 
воспользовалась правом на расстрел лишь в отношении нескольких уголовных 
бандитов и крупных спекулянтов. К политическим противникам эта мера наказания 
тогда не применялась.
 Летом 1918 года положение республики еще более обострилось. Она оказалась в 
огненном кольце фронтов. На Северо-Западе, в Белоруссии и на Украине 
хозяйничали немецкие оккупанты. На Севере высадились английские, французские и 
американские интервенты. На Дальнем Востоке и в Приморье находились японские, 
американские и английские войска. Урал, Среднее Поволжье и Сибирь захватили 
войска Чехословацкого корпуса и самарского эсеро-меньшевистского правительства. 
На Северном Кавказе вела наступательные операции Добровольческая армия генерала 
М. В. Алексеева, на Дону – белоказачьи части генерала П. Н. Краснова. В Среднюю 
Азию вторглись английские захватчики, в Закавказье – немецкие, турецкие и 
английские войска. Почти три четверти территории страны были в кольце фронтов. 
Республика оказалась отрезанной от основных хлебных, топливных и 
продовольственных ресурсов.
 Крайне тяжелая обстановка сложилась в тылу – хозяйственная разруха, голод, 
заговоры белогвардейских офицеров в городах, кулацкие мятежи в деревне. Враги 
развязали кровавый террор, в результате которого погибли многие коммунисты, 
советские работники, преданные делу революции рабочие, красноармейцы, 
крестьяне-бедняки. Только в июне 1918 года контрреволюционеры расстреляли в 22 
губерниях РСФСР 824 человека, в июле – 4141, в августе – 339, в сентябре – 
свыше 6 тысяч. [3] И это не считая многих тысяч погибших при массовых 
расстрелах рабочих в Ростове-на-Дону, Екатеринбурге, Омске, Вольске и других 
городах. В селе Александров-Гай Новоузенского уезда Самарской губернии 
белоказаки за один день расстреляли 675 пленных красноармейцев. [4] Убийства 
нередко сопровождались жестокими пытками: у арестованных выкалывали глаза, 
отрезали носы, уши, ломали пальцы, выкручивали ноги и руки, разбивали черепа.
 Снова встал вопрос: быть или не быть Советской власти? В такой тяжелой, 
критической обстановке ВЧК стала осуществлять непосредственную репрессию и в 
отношении политических противников – организаторов и активных участников 
военных заговоров и мятежей. Одновременно ей было предоставлено право брать 
заложников из числа бывших помещиков, капиталистов, жандармов, полицейских, 
крупных сановников и уклонявшихся от мобилизации офицеров.
 5 сентября 1918 года после убийства председателя Петроградской ЧК М. С. 
Урицкого и злодейского покушения на В. И. Ленина Совет Народных Комиссаров 
принял постановление о красном терроре. В нем указывалось, что при сложившейся 
в стране ситуации обеспечение безопасности тыла таким путем является прямой 
необходимостью. Совнарком поставил перед ВЧК задачу изолировать классовых 
врагов в местах лишения свободы. Лица, причастные к белогвардейским 
организациям, заговорам и мятежам, подлежали расстрелу.
 Красный террор представлял собой вынужденную чрезвычайную меру самообороны 
пролетарского государства, введенную в ответ на белый террор.
 Руководствуясь постановлением Совнаркома, ВЧК и местные ЧК арестовали в 
качестве заложников наиболее крупных представителей буржуазии и 
контрреволюционного генералитета, видных деятелей царского режима, активных 
членов антисоветских партий. Они подвергли высшей мере наказания главарей и 
многих рядовых участников контрреволюционных заговоров и мятежей. Репрессии 
коснулись и значительной части заложников.
 В последние годы в нашей печати часто стал подниматься вопрос о том, что 
наделение чрезвычайных комиссий исключительными полномочиями не может быть 
оправдано ни с нравственной, ни с правовой точек зрения. Некоторые авторы 
выражают отрицательное отношение к тому, что Советское государство предоставило 
чекистским органам право брать заложников, сосредоточило в руках ЧК и розыск, и 
следствие, и вынесение приговора, и приведение его в исполнение. Нравственные и 
правовые ценности современности они пытаются механически применять к явлениям, 
происходившим в специфической обстановке гражданской войны.
 Разумеется, институт заложничества не укладывается в рамки категорий 
нравственности и законности. Точно так же наделение чрезвычайных комиссий 
внесудебными полномочиями таило в себе угрозу нарушения ими законов, не давало 
возможности в должной мере гарантировать права граждан. Коммунистическая партия 
и Советское государство все это прекрасно понимали. В партийных организациях, в 
Советах, в печати проходили острые дискуссии по вопросу об изъятии у 
чрезвычайных комиссий права на непосредственную репрессию. Тем не менее 
обстоятельства неумолимо заставляли Советскую республику идти на эти крайние 
меры борьбы.
 Взятие заложников рассматривалось как гарантия того, что противник ради 
сохранения жизни того или иного видного деятеля прежнего режима, арестованного 
Чрезвычайной комиссией, воздержится от расстрела революционеров, попавших к ним 
в плен. Эта мера представлялась также одним из средств предотвращения 
белогвардейских восстаний и террористических актов. В, И. Ленин говорил: «Я 
рассуждаю трезво и категорически: что лучше – посадить в тюрьму несколько 
десятков или сотен подстрекателей, виновных или невиновных, сознательных или 
несознательных, или потерять тысячи красноармейцев и рабочих? – Первое лучше. И 
пусть меня обвинят в каких угодно смертных грехах и нарушениях свободы – я 
признаю себя виновным, а интересы рабочих выиграют». [5] Он резко критиковал 
мелкобуржуазных демократов, называвших себя социалистами, которые возмущались 
«варварским», по их мнению, приемом брать заложников. «Пусть себе возмущаются,
 – писал Ленин, – но войны без этого вести нельзя, и при обострении опасности 
употребление этого средства необходимо…» [6] 
 Рассматривая заложничество как временную и необходимую меру самообороны, 
партия вместе с тем стремилась ограничить его применение. В ноябре 1918 года VI 
Всероссийский чрезвычайный съезд Советов постановил: «Освободить от заключения 
всех заложников кроме тех из них, временное задержание которых необходимо как 
условие безопасности товарищей, попавших в руки врагов». Необходимость 
дальнейшего содержания под стражей каждого отдельного заложника могла быть 
установлена только Всероссийской чрезвычайной комиссией. Никакая другая 
организация, говорилось в постановлении съезда, не имеет права брать заложников.
 [7] 
 Точно так же ВЦИК и Совнарком рассматривали как исключительную меру наделение 
чрезвычайных комиссий внесудебными полномочиями. Всякий раз, как только 
ослабевала острота гражданской войны, упрочивалась внутриполитическая 
обстановка, эти высшие органы принимали решения об ограничении нрава ЧК на 
непосредственную репрессию или изъятии у них этого нрава. Так, в феврале 1919 
года после разгрома первых вооруженных выступлений контрреволюции и 
аннулирования Брестского мира ВЦИК передал ревтрибуналам право выносить 
приговоры по делам, возбужденным чрезвычайными комиссиями. Осуществлять 
непосредственную расправу для пресечения преступлений ЧК могли лишь при наличии 
контрреволюционных, бандитских и других вооруженных выступлений, а также при 
объявлении той или иной местности на военном положении.
 В середине января 1920 года ВЦИК и Совнарком отменили применение высшей меры 
наказания (расстрела) по приговорам ревтрибуналов и чрезвычайных комиссий. Этот 
гуманный акт был осуществлен в условиях еще не закончившейся гражданской войны 
и сохранявшейся угрозы нападения со стороны Польши.
 Однако в годы войны решения о сокращении чрезвычайных полномочий ЧК или их 
упразднении до конца провести в жизнь не удавалось. С каждым новым походом 
против Советской власти сил внутренней контрреволюции и интервентов приходилось 
снова и снова наделять чрезвычайные комиссии внесудебными полномочиями, каждый 
раз в качестве временной меры.
 В. И. Ленин, касаясь вопроса о причинах применения Советским государством 
чрезвычайных мер репрессии и условий отказа от них, говорил: «Террор навязан 
нам терроризмом Антанты, террором всемирно-могущественного капитализма, который 
душил, душит и осуждает на голодную смерть рабочих и крестьян за то, что они 
борются за свободу своей страны. И всякий шаг в наших победах над этой 
первопричиной и причиной террора будет неизбежно и неизменно сопровождаться тем,
 что мы будем обходиться в своем управлении без этого средства убеждения и 
воздействия». [8] 
 Окончание гражданской войны, введение новой экономической политики создавали 
необходимые предпосылки для стабилизации политической обстановки в стране, 
упрочения союза рабочего класса с трудовым крестьянством, укрепления законности,
 ликвидации чрезвычайных органов – ЧК и революционных трибуналов. В. И. Ленин 
предложил подвергнуть ВЧК реформе – сузить ее компетенцию, ограничив задачами 
борьбы с подрывной деятельностью политического противника, изъять у нее 
внесудебные полномочия, изменить название, установить строгий контроль органов 
Наркомюста за действиями ЧК. Обосновывая свое предложение, он говорил: «Перед 
нами сейчас задача развития гражданского оборота, – этого требует новая 
экономическая политика, – а это требует большей революционной законности. 
Понятно, что в обстановке военного наступления, когда хватали за горло 
Советскую власть, если бы мы тогда эту задачу себе поставили во главу, мы были 
бы педантами, мы играли бы в революцию, но революции не делали бы. Чем больше 
мы входим в условия, которые являются условиями прочной и твердой власти, чем 
дальше идет развитие гражданского оборота, тем настоятельнее необходимо 
выдвинуть твердый лозунг осуществления большей революционной законности, и тем 
уже становится сфера учреждения, которое ответным ударом отвечает на всякий 
удар заговорщиков». [9] 
 Следует сказать, что идеи Ленина о реформе ВЧК, в которых была сформулирована 
его концепция правового положения органов государственной безопасности в 
условиях мирного времени, при жизни Владимира Ильича полностью реализовать не 
удалось. В феврале 1922 года ВЦИК упразднил ВЧК, а ее функции передал 
Государственному политическому управлению, образованному при НКВД. Согласно 
декрету ВЦИК ГПУ могло производить обыски, выемки [10] и аресты, но в отличие 
от ВЧК оно не имело права рассматривать возбужденные им дела – все они 
подлежали разрешению исключительно в судебном порядке. Однако острая классовая 
борьба первой половины 20-х годов вызвала необходимость наделения и органов ГПУ 
чрезвычайными внесудебными правами в отношении организаторов антисоветских 
восстаний, бандитов, захваченных с оружием в руках, шпионов, фальшивомонетчиков 
и некоторых других категорий преступников.
 Всероссийская чрезвычайная комиссия создавалась и работала на основе ленинских 
принципов организации и деятельности советского государственного аппарата, 
конкретизированных применительно к ее специфическим особенностям. Важнейшим из 
этих принципов являлось руководство Коммунистической партии. «ЧК созданы, 
существуют и работают, – отмечал ЦК РКП (б) в обращении ко всем коммунистам – 
работникам чрезвычайных комиссий, – лишь как прямые органы партии, по ее 
директивам и под ее контролем». [11] Центральный Комитет партии регулярно 
рассматривал вопросы о Всероссийской ЧК. Только с мая 1918 года по 1920 год 
включительно они 26 раз стояли в повестке дня заседаний ЦК и объединенных 
заседаний Политбюро и Оргбюро ЦК РКП(б). [12] После образования в апреле 1919 
года Политического бюро ЦК РКП (б) оно практически на каждом заседании (а они 
проходили два раза в неделю) решало вопросы, имевшие непосредственное отношение 
к ВЧК. Центральный Комитет партии определял политическое направление ее 
деятельности, рассматривал проекты постановлений ВЦИК и СНК об изменениях ее 
правового положения и организационной структуры, заслушивал отчеты 
руководителей Чрезвычайной комиссии, принимал решения о перемещениях чекистских 
кадров. Вопросы о работе чрезвычайных комиссий по два-три раза в месяц 
обсуждались на заседаниях губернских партийных комитетов.
 Партия направляла в ВЧК и ее органы политически зрелых, наиболее опытных 
коммунистов. В. И. Ленин указывал, что для работы в ЧК надо «найти лучших». 
[13] Удельный вес коммунистов в чрезвычайных комиссиях и особых отделах 
составлял 50 процентов, [14] причем руководящие работники являлись членами РКП 
(б) с дореволюционным партийным стажем. На службу в ЧК посылались также и 
беспартийные – преданные Советской власти, морально устойчивые рабочие, 
красноармейцы, крестьяне.
 Большая работа проводилась партией по идейно-политическому воспитанию чекистов.

 Повседневное внимание чекистским органам уделял вождь Коммунистической партии, 
глава Советского правительства В. И. Ленин. Известно несколько сот ленинских 
статей, речей, обращений, заметок, писем, записок, телеграмм и телефонограмм, 
распоряжений, проектов постановлений и резолюций, пометок, имеющих 
непосредственное отношение к ВЧК – ГПУ. Только в сборник «В. И. Ленин и ВЧК», 
выпущенный вторым изданием в 1987 году, вошло 680 документов, написанных 
Лениным или принятых при его участии. [15] В ленинских произведениях отражены 
необходимость создания и длительного существования чекистских органов, их 
политические задачи, принципы организации и деятельности, требования к 
чекистским кадрам.
 Руководство Коммунистической партии являлось главным источником успехов и 
побед ВЧК.
 В борьбе с врагами революции чекистские органы опирались на доверие и 
поддержку широких масс трудящихся.
 ВЧК и местные чрезвычайные комиссии применяли самые разнообразные формы связи 
с народом. Они издавали многочисленные обращения к трудящимся, в которых 
разоблачали коварные приемы врагов Советской власти и призывали рабочих и 
крестьян повышать революционную бдительность. Чекисты часто выступали перед 
трудящимися с отчетами и докладами, устраивали рабоче-крестьянские конференции 
с обсуждением вопросов борьбы против внутренней контрреволюции и иностранных 
разведок, публиковали в газетах и журналах материалы о деятельности 
чрезвычайных комиссий и особых отделов. Это было ярким проявлением гласности в 
работе ВЧК.
 Большая разъяснительная работа, проводившаяся чрезвычайными комиссиями среди 
трудящихся, способствовала повышению политической бдительности рабочих и 
крестьян, укрепляла их доверие к чекистским органам. А именно это доверие, 
отмечал впоследствии Ф. Э. Дзержинский, дало силу ВЧК выполнить возложенную на 
нее задачу – «сокрушить внутреннюю контрреволюцию, раскрыть все заговоры 
низверженных помещиков, капиталистов и их прихвостней». [16] 
 Всероссийская чрезвычайная комиссия строилась на основе демократического 
централизма – одного из основополагающих принципов строительства советского 
государственного аппарата, сформулированного и обоснованного В. И. Лениным. С 
одной стороны, она представляла собой военную организацию (17 сентября 1920 
года Ленин подписал постановление Совета Труда и Обороны о приравнении 
сотрудников ВЧК и ее местных органов к военнослужащим действующей Красной 
Армии) – с военной дисциплиной, единоначалием, системой боевых приказов. С 
другой стороны, в основе ее организации лежали широкие демократические начала.
 ВЧК действовала под контролем и руководством высших органов Советской власти. 
Она была подотчетна и подконтрольна Совнаркому и Всероссийскому Центральному 
Исполнительному Комитету. В. И. Ленин считал совершенно невероятной возможность 
выхода ВЧК из-под контроля ВЦИК. Опровергая клеветнические утверждения 
меньшевиков о том, что якобы ВЧК «учит» Президиум ВЦИК и «властвует» над ним, 
он говорил: «Мы, стоящие у власти, разве можем этому поверить? Разве 
находящиеся здесь 70–80 % коммунистов не знают, что во главе ВЧК стоит член 
Центрального Исполнительного Комитета и Центрального Комитета партии тов. 
Дзержинский, а в Президиуме ВЦИК имеется шесть членов Центрального Комитета 
нашей партии? Думать, что при таких условиях президиум ВЧК или оперативное 
управление ВЧК учит и властвует над Президиумом Центрального Исполнительного 
Комитета, конечно, не приходится, это просто смехотворно». [17] 
 ВЦИК, Совнарком, Совет Обороны систематически заслушивали отчеты руководителей 
ВЧК о ходе борьбы с контрреволюцией, принимали декреты о правовом положении ВЧК.

 Губернские ЧК были подчинены ВЧК и вместе с тем подотчеты и подконтрольны 
местным Советам.
 Важнейшие принципиальные вопросы борьбы с контрреволюцией рассматривались на 
заседаниях коллегий ВЧК и местных ЧК. Регулярно созывались конференции 
чекистских органов.
 Одним из важнейших принципов деятельности ВЧК являлось строгое соблюдение 
революционной законности. В. И. Ленин не раз указывал, что необходимо 
поддерживать строжайший порядок, свято соблюдать законы и предписания Советской 
власти, следить за их исполнением всеми. «Малейшее беззаконие, – писал он, – 
малейшее нарушение советского порядка есть уже  дыра, которую немедленно 
используют враги трудящихся…» [18] Чекисты внимательно следили за тем, чтобы 
все государственные учреждения, общественные организации, должностные лица и 
отдельные граждане неукоснительно исполняли декреты и постановления Советской 
власти. Они решительно пресекали любые попытки нарушить или обойти закон.
 Вместе с тем в своей работе сотрудники ЧК и особых отделов руководствовались 
требованиями революционных законов, декретами Советской власти. В одном из 
приказов ВЧК, подписанном Ф. Э. Дзержинским, говорилось: «Председатели ЧК, 
отвечая перед ВЧК и Советской властью за работу своих учреждений, а также и 
члены коллегии ЧК обязаны знать все декреты и ими в своей работе 
руководствоваться. Это необходимо для того, чтобы избежать ошибок и самим не 
превратиться в преступников против Советской власти, интересы коей мы призваны 
блюсти». [19] 
 Коммунистическая партия, В. И. Ленин постоянно требовали от сотрудников 
чекистских органов уважения прав и законных интересов граждан, указывали на 
недопустимость привлечения к ответственности лиц, чья вина не доказана. В 
ноябре 1918 года Ленин ознакомился со статьей председателя ЧК по борьбе с 
контрреволюцией на Восточном фронте, члена коллегии ВЧК М. Я. Лациса, в которой 
проводилась мысль о том, что не следует искать обвинительных улик против 
отдельных представителей буржуазии и буржуазной интеллигенции – достаточно де 
выяснить происхождение, образование и профессию арестованного. Статья 
противоречила принципам революционной законности и вызвала резкую критику со 
стороны Ленина. Чрезвычайные комиссии, указал он, должны внимательно следить за 
представителями классов, слоев или групп, тяготеющих к белогвардейщине, но при 
этом «вовсе не обязательно договариваться до таких нелепостей, которую написал 
в своем казанском журнале «Красный Террор» товарищ Лацис, один из лучших, 
испытанных коммунистов, который хотел сказать, что красный террор есть 
насильственное подавление эксплуататоров, пытающихся восстановить их господство,
 а вместо того написал на стр. 2 в № 1 своего журнала: «не ищите (!!?) в деле 
обвинительных улик о том, восстал ли он против Совета оружием или словом». [20] 

 ЦК РКП (б), ВЦИК, ВЧК обращали самое серьезное внимание на то, чтобы методы 
ведения следствия соответствовали принципам законности и коммунистической 
морали. Об этом свидетельствует следующий факт. В октябре 1918 года журнал 
«Еженедельник ЧК» опубликовал заметку партийных и советских работников Нолинска 
(Вятской губернии), которые предлагали ВЧК, прибегать к методам физического 
воздействия на следствии. Это странное и неприемлемое предложение можно 
объяснить лишь гневной реакцией на то, что в августе белые сожгли живыми и 
расстреляли в Нолинске около 30 советских активистов, коммунистов и 
беспартийных. Публикация заметки была грубой ошибкой, и ЦК РКП (б) решительно 
осудил ее. 25 октября 1918 года он постановил закрыть журнал и наказать в 
партийном порядке авторов заметки и редакцию журнала. Он обязал чрезвычайные 
комиссии не ослаблять подавление контрреволюции, но вести эту борьбу «в 
надлежащих пределах». [21] 
 В тот же день Президиум ВЦИК также рассмотрел вопрос о заметке в 
«Еженедельнике ЧК». В принятом постановлении он подчеркнул, что изложенные в 
ней идеи «находятся в грубом противоречии с политикой и задачами Советской 
власти», которая «отвергает в основе как недостойные, вредные и противоречащие 
интересам борьбы за коммунизм меры, отстаиваемые в указанной статье». [22] 
 ЦК РКП (б) и Президиум ВЦИК назначили комиссию для проверки деятельности ВЧК. 
Фактов применения физического воздействия на арестованных обнаружено не было.
 В условиях наделения ВЧК и ее органов широкими внесудебными правами возникла 
опасность привлечения граждан к ответственности на основании ложных доносов. 
Предвидя это, В. И. Ленин предлагал: «Более строго преследовать и карать 
расстрелом за ложные доносы». [23] ВЧК действовала в соответствии с ленинским 
указанием.
 Всероссийская и местные чрезвычайные комиссии широко применяли 
предупредительные и воспитательные меры в отношении тех граждан, которые 
совершали проступки без враждебного умысла, в силу недостаточной политической 
сознательности.
 Разумеется, нельзя отрицать и того, что в деятельности ВЧК, особенно ее 
местных органов, имели место ошибки и злоупотребления. Были случаи, когда в ЧК 
проникали с корыстными или враждебными целями чуждые элементы. Некоторые 
чекисты проявляли правовой нигилизм, допускали необоснованные аресты граждан, 
нарушали инструкции о порядке производства обысков, конфискаций. Такого рода 
нарушения законности наблюдались главным образом в период проведения массового 
красного террора. В. И. Ленин, ЦК РКП(б), ВЦИК не раз указывали на ошибки ВЧК, 
допущенные осенью 1918 года. В то же время они отмечали, что ошибки объяснялись 
прежде всего тем, что пролетариат, пришедший к власти, не имел необходимого 
опыта государственного управления, достаточно подготовленных кадров.
 Немало нарушений законности допускали чрезвычайные комиссии Украины. [24] В 
июне 1919 года об этом стало известно В. И. Ленину. Владимир Ильич направил 
председателю Всеукраинской ЧК М. Я. Лацису записку, в которой писал: «…на 
Украине Чека принесли тьму зла, будучи созданы  слишком рано и впустив в себя 
массу примазавшихся». [25] Ленин предложил Лацису построже проверить состав 
чекистов, подтянуть их и выгнать примазавшихся.
 Следует, однако, иметь в виду, что нарушения чекистами законов не носили 
массового характера. Такие случаи являлись предметом разбирательства со стороны 
партийных комитетов и Советов, а также самих чрезвычайных комиссий. Чекисты, 
виновные в незаконных действиях, подвергались суровому наказанию вплоть до 
расстрела. Поэтому по меньшей мере странными выглядят предпринимаемые иногда 
попытки поставить в один ряд ошибки чрезвычайных комиссий, допущенные в годы 
гражданской войны, и нарушения законности, произвол, массовые репрессии 30-х 
годов, сознательно совершенные по вине Сталина и его окружения.
 Всероссийская чрезвычайная комиссия сыграла выдающуюся роль в защите 
завоеваний Октября. Под руководством Коммунистической партии, с помощью 
трудящихся она ликвидировала сотни заговоров, организованных кадетами, эсерами, 
меньшевиками, анархистами, буржуазными националистами, разведками 
империалистических государств. ВЧК обезвредила вражескую агентуру, пробравшуюся 
в штабы Красной Армии, обеспечила безопасность транспорта, организовала 
надежную охрану границы. Большую роль она сыграла в борьбе с политическим и 
уголовным бандитизмом, дезертирством, спекуляцией и должностными преступлениями.
 Она принимала также участие в борьбе с эпидемией тифа, в спасении беспризорных 
детей.
 В. И. Ленин высоко оценивал значение деятельности Всероссийской чрезвычайной 
комиссии. Он называл ее, наряду с Наркоматом по военным делам, одним из 
важнейших боевых органов Советской власти. [26] Когда капиталисты 
организовывали нашествия и заговоры, не останавливаясь ни перед какими 
преступлениями, чтобы сорвать нашу мирную работу, говорил Ленин, у 
пролетарского государства не было другого ответа, «кроме ответа учреждения, 
которое бы знало каждый шаг заговорщика и умело бы быть не уговаривающим, а 
карающим немедленно». [27] Он называл Всероссийскую чрезвычайную комиссию 
«нашим разящим орудием против бесчисленных заговоров, бесчисленных покушений на 
Советскую власть со стороны людей, которые были бесконечно сильнее нас» [28] . 
Без такого учреждения, как ВЧК, подчеркивал Ленин, «власть трудящихся 
существовать не может, пока будут существовать на свете эксплуататоры…» [29] .
 Славные традиции ВЧК, ленинские принципы ее организации и деятельности 
последовательно проводились в жизнь органами ГПУ – ОГПУ до середины 20-х годов. 
Однако уже со второй половины 20-х годов начался отход от них. Он выразился в 
том, что, несмотря на стабилизацию внутриполитической обстановки в СССР, 
внесудебные права органов государственной безопасности не только не сокращались,
 но непрерывно расширялись.
 В конце 20-х годов в стране сложилась административно-командная система 
управления. Утвердившись в экономике, она распространилась на надстройку. 
Административно-командная система ограничивала развертывание демократического 
потенциала социализма, сдерживала развитие социалистической демократии. 
Отсутствие необходимого уровня демократизации явилось одной из главных причин 
возникновения культа личности Сталина и связанных с ним массовых нарушений 
законности, произвола и репрессий.
 В конце 20-х годов Сталин выдвинул тезис об обострении классовой борьбы в 
стране и настойчиво повторял его из года в год. Под предлогом борьбы с 
классовыми врагами он направил усилия ОГПУ на искоренение «вредительства». 
Тысячи старых специалистов, работавших в промышленности, на транспорте, в 
различных государственных учреждениях и общественных организациях, были 
объявлены «вредителями» и подверглись репрессиям. Затем в годы коллективизации 
были обрушены удары на кулаков, а под предлогом борьбы с ними и на часть 
середняков, так называемых «подкулачников». В результате этого пострадали 
миллионы крестьян. Таким образом, методы, применявшиеся в период гражданской 
войны против контрреволюционного подполья и агентуры империалистических 
разведок, оказались механически перенесенными на период мирного 
социалистического строительства, когда условия коренным образом изменились. В 
стране стала складываться атмосфера нетерпимости, вражды, подозрительности.
 В 30-е годы еще больше расширились полномочия ОГПУ, затем (с 1934 года) НКВД. 
В системе Наркомата внутренних дел возникли внесудебные органы – Особое 
совещание, «тройки», «двойки», осуществлявшие массовые репрессии.
 Контроль партии над органами государственной безопасности был подменен 
единоличным контролем Сталина. Произошла существенная деформация их социальной 
природы. Если в области внешней разведки, борьбы с подрывной деятельностью 
империалистических спецслужб и зарубежных антисоветских центров, охраны границы 
они выполняли задачу обеспечения безопасности социалистического государства, то 
в осуществлении своих внутриполитических функций, по сути дела, стали 
инструментом утверждения режима личной власти Сталина, орудием террора в 
отношении значительной части советских людей.
 Наибольший размах массовые репрессии приняли в 1936–1938 годах. В результате 
их пострадало большое количество коммунистов и беспартийных. На основании 
ложных обвинений были осуждены и расстреляны многие видные деятели партии и 
Советского государства, большая часть командиров и политработников Красной 
Армии, тысячи рабочих, служащих. Жертвами произвола и беззакония стали около 20 
тысяч чекистов, среди них были и те, кто сохранил верность революционным 
традициям, отказывался нарушать социалистическую законность. В эти годы погибли 
многие бывшие руководящие работники ВЧК, соратники Дзержинского: А. X. Артузов, 
Г. И. Бокий, М. Я. Лацис, М. С. Кедров, В. Н. Манцев, Г. С. Мороз, И. П. 
Павлуновский, Я. X. Петерс, М. А. Трилиссер, И. С. Уншлихт, В. В. Фомин и 
другие.
 Массовые репрессии, ответственность за которые несут Сталин и его окружение, 
нанесли серьезный ущерб делу социализма и авторитету партии. Вместе с тем они 
ослабили и сами органы госбезопасности, нарушили их связь с массами, затруднили 
борьбу с разведками империалистических государств.
 Лишь после осуждения культа личности Сталина Коммунистическая партия и 
Советское правительство осуществили необходимые меры по восстановлению и 
дальнейшему развитию ленинских принципов организации и деятельности советских 
органов государственной безопасности. Сейчас они работают под повседневным 
руководством и контролем партии, высших органов государственной власти и 
управления. Одну из главных своих задач они видят в том, чтобы содействовать 
процессу революционной перестройки в нашей стране, совершенствовать формы и 
методы деятельности в условиях расширяющейся демократии и гласности. Укрепились 
их связи с трудящимися. Работа чекистских органов строится на основе 
Конституции СССР, в строгом соответствии с буквой и духом советских законов. В 
неуклонном осуществлении ленинских принципов они видят залог успешного 
выполнения своих сложных и ответственных задач.
 Руководство ВЧК уделяло большое внимание тому, чтобы обобщить опыт 
деятельности чекистских органов. Первые публикации о ВЧК появились уже в годы 
гражданской войны. Их авторами являлись видные чекисты, члены коллегии ВЧК. В 
1919 году в журнале «Власть Советов» № 11 был опубликован очерк Г. С. Мороза 
«ВЧК и Октябрьская революция», а в 1920 году в журнале «Коммунистический 
Интернационал» № 6 – его же статья «Из истории гражданской войны в России». В 
1919 году в «Известиях Всеукраинского ЦИК» М. Я. Лацис напечатал большую статью 
«Чрезвычайные комиссии по борьбе с контрреволюцией», которая в 1921 году вышла 
отдельной брошюрой в Госиздате. В 1920 году была напечатана в том же издании 
книга Лациса «Два года борьбы на внутреннем фронте». В этих работах давался 
анализ деятельности ВЧК, рассказывалось о выявлении и ликвидации ею многих 
контрреволюционных организаций, подавлении ряда антисоветских восстаний и 
мятежей. Публикации преследовали цель как можно полнее ознакомить массы с 
работой ВЧК, повысить их бдительность, привлечь их к еще более активному 
участию в борьбе с контрреволюцией. Однако тираж их был невелик. К тому же 
указанные журналы и книги в 30-х годах были изъяты и уничтожены.
 В 1920–1922 годах Всероссийская чрезвычайная комиссия выпустила «Красную книгу 
ВЧК» в двух томах, второе издание которой предлагается вниманию читателя. 
Первый том вышел под редакций П. Н. Макинциана, второй – под редакцией М. Я. 
Лациса. В книге впервые были обнародованы многочисленные документы о наиболее 
крупных контрреволюционных организациях и заговорах, раскрытых Чрезвычайной 
комиссией в 1918–1920 годах. [30] В основу публикации легли материалы 
уголовно-следственных дел – антисоветские воззвания, шпионские донесения, 
письма и другие документы, изъятые у заговорщиков, протоколы допросов 
арестованных, показания свидетелей на следствий, постановления коллегии ВЧК и 
приговоры Верховного и местных ревтрибуналов. Каждый том книги снабжен 
предисловием и, кроме того, включает в себя очерки, дающие общую характеристику 
истории возникновения и деятельности контрреволюционных организаций.
 Обосновывая цель издания книги, П. Макинциан в предисловии к первому тому 
писал: «В белогвардейском стане процветает подзаборная литература «об ужасах 
чрезвычаек», меньшевики, правые, левые и иные эсеры, анархисты, спекулянты 
постоянно скулят о «насилиях» и «зверствах», чинимых чрезвычайками, иначе 
говоря – судит среда, которую нам приходится преодолевать, среда, поставляющая 
«клиентов» чрезвычайным комиссиям. А советская, даже партийная публика имеет 
самое отдаленное представление о роли и работе ВЧК…
 Знакомясь с проявлениями и приемами контрреволюции по подлинным документам, 
научившись распознавать ее, каждый честный гражданин Советской России поймет, 
что ему надо быть начеку, что нельзя ему не принять посильного участия в деле 
ее подавления. Ведь наша революция отличается неслыханным доселе массовым 
характером, все и вся вовлечены в ее круговорот, нет, не может и не должно быть 
человека, наблюдающего события наших дней оком стороннего зрителя. «Красная 
книга», таким образом, приобретает весьма важное политическое значение» (т. 1, 
с. 44–45).
 «Красная книга ВЧК» открывается материалами о деятельности одной из наиболее 
опасных контрреволюционных организаций – «Союза защиты родины и свободы». Во 
главе «Союза» стоял Б. В. Савинков, бывший эсер, в прошлом один из 
руководителей «Боевой организации» эсеровской партии, опытный конспиратор. Во 
время первой мировой войны он занимал оборонческую позицию. При Керенском 
являлся комиссаром Временного правительства при Ставке главковерха, затем 
комиссаром на Юго-Западном фронте, управляющим военного министерства. В августе 
1917 года поддержал контрреволюционный мятеж генерала Корнилова, ставившего 
целью установление в России военной диктатуры. После победы Октябрьского 
вооруженного восстания участвовал в контрреволюционном мятеже Керенского – 
Краснова, после его разгрома бежал на Дон к генералу Алексееву. Там он принял 
непосредственное участие в формировании белогвардейской Добровольческой армии, 
а также в создании террористических дружин для покушения на В. И. Ленина и 
других руководителей Советского государства. В феврале 1918 года нелегально 
прибыл в Москву с целью создания «Союза защиты родины и свободы».
 Организация Савинкова, так же как и многие другие заговорщические центры, была 
раскрыта благодаря бдительности простых советских людей. В мае 1918 года 
рабочий завода «Каучук» Нифонов сообщил в ВЧК, что частную лечебницу в доме № 1 
по Молочному переулку регулярно посещают одетые в штатское платье офицеры, 
вовсе не похожие на больных. Одновременно командир Латышского стрелкового полка 
в Кремле сделал заявление Я. X. Петерсу о том, что в городе в ближайшие дни 
произойдет белогвардейский мятеж. Об этом ему сообщила медицинская сестра 
Иверской больницы, которая получила сведения о готовящемся мятеже от 
влюбленного в нее юнкера Иванова, находившегося на излечении. Юнкер настойчиво 
предлагал ей покинуть на несколько дней Москву, чтобы избегнуть опасностей, 
неизбежных во время восстания.
 ВЧК установила наблюдение за лечебницей в Молочном переулке и за юнкером 
Ивановым (он оказался князем Мешковым). Было обнаружено, что Иванов часто 
посещает дом 3, кв. 9, в Малом Левшинском переулке, где часто собираются бывшие 
офицеры. Ночью 29 мая чекисты вместе с бойцами отряда ВЧК окружили дом и 
внезапно вошли в квартиру. В ней находилось 13 человек, которые обсуждали 
какой-то вопрос. При обыске были изъяты документы заговорщиков – схема 
построения пехотного полка, написанная на машинке программа «Союза защиты 
родины и свободы», картонный треугольник, вырезанный из визитной карточки, с 
буквами О. К., пароль и явки в Казани. Этой же ночью и на следующий день ВЧК 
произвела аресты и по другим адресам. Всего было задержано около 100 
заговорщиков.
 Следствие по делу «Союза защиты родины и свободы» вели Ф. Э. Дзержинский, 
Петерс, М. Я. Лацис, И. Н. Полукаров и другие руководители ВЧК. Как видно из 
опубликованных в «Красной книге ВЧК» протоколов допросов арестованных, «Союз 
защиты» представлял собой крупную, хорошо законспирированную 
военно-заговорщическую организацию. Он ставил своей задачей свержение 
Советского правительства, установление в России «твердой власти» (читай: 
военной диктатуры), «воссоздание национальной армии»… путем упразднения 
солдатских комитетов и военных комиссаров, продолжение войны с Германией при 
опоре на помощь союзников (см. т. 1, с. 57, 58).
 «Союз защиты» имел отделения в Казани, Муроме, Ярославле, Рыбинске и других 
поволжских городах, а также в Челябинске и Рязани. Его штаб находился в Москве. 
Командующим войсками «Союза» был генерал Рычков, начальником штаба – полковник 
А. П. Перхуров, членами штаба – Ф. А. Бредис (Бреде), А. А. Дикгоф-Деренталь, Н.
 С. Григорьев. Штаб имел отделы: оперативный, иногородний, мобилизационный, 
разведки и контрразведки, террористический, сношений с союзниками, агитационный.
 Численность членов «Союза» достигала 5 тысяч. В Москве организовали дивизию, в 
которую вошли как безработные офицеры, так и находившиеся на советской службе. 
Она состояла, как показал на следствии штабс-капитан Г. П. Аваев (Сидоров), из 
четырех полков, имевших в своем составе по четыре батальона. «Союз» строился по 
принципу пятерок – каждый начальник знал не больше четырех своих подчиненных. 
Вступающий в организацию давал клятву хранить в полной тайне все, что ему 
известно о «Союзе». Разглашение тайны и измена карались расстрелом.
 Члены «Союза», как видно из материалов книги, занимали ряд важных должностей в 
советских учреждениях, в штабах Красной Армии, в органах Военного контроля, в 
военных складах. Участник заговора Веденников возглавлял Московскую 
продовольственную милицию. Там же служил Покровский (он же Парфенов), 
командовавший кавалерийскими частями. Через Веденникова заговорщики получали 
оружие и документы, необходимые для легального проживания в Москве. Агентура 
«Союза защиты» имелась даже среди служащих Совнаркома.
 По партийной принадлежности «Союз» состоял из народных социалистов, эсеров, 
левых кадетов. Среди его участников были и анархисты. Организации сочувствовали 
меньшевики – они вели антисоветскую агитацию, избегая, однако, активного 
участия в вооруженной борьбе.
 «Союз защиты» финансировался союзниками. Об этом прямо говорится в показаниях 
одного из его руководителей – Пинкуса (Пинки) и штабс-капитана Аваева 
(Сидорова). Впоследствии на процессе по делу Б. В. Савинкова (1924 год) 
подтвердилось, что заговорщики получили от французского посольства на 
устройство восстания свыше 2 миллионов рублей. Несколько сот тысяч рублей 
предоставили им англичане через члена организации председателя Московского 
союза евреев-воинов А. А. Виленкина, работавшего юрисконсультом в английском 
посольстве. Кроме того, 200 тысяч рублей передал Савинкову для проведения 
террористических актов Т. Масарик – председатель Чехословацкого национального 
совета, один из организаторов мятежа Чехословацкого корпуса.
 Восстание предполагалось первоначально поднять в Москве. Однако вскоре 
руководители «Союза» поняли, что даже в случае успеха выступления в столице у 
них все равно не хватит сил удержать в своих руках город. Тогда они разработали 
план организации восстания в 23 городах Верхнего Поволжья и одновременно в 
Москве. Благодаря этому, как рассчитывали заговорщики, будут созданы условия 
для объединения войск англо-французских и американских интервентов на Севере с 
частями мятежного Чехословацкого корпуса. С этой целью они решили 
перебазировать центральный штаб «Союза» и часть личного состава в Казань. Во 
время подготовки к переезду в Казань ВЧК произвела аресты заговорщиков. К 
сожалению, арестовать руководителей штаба чекистам не удалось. Савинков, как 
выяснилось впоследствии, укрылся в здании английского консульства, а затем 
перебрался в Поволжье для организации новых мятежей. Перхуров бежал в Ярославль,
 где вскоре возглавил контрреволюционное восстание. Савинков, Бредис и 
Дикгоф-Деренталь пытались поднять мятеж в Рыбинске, захватить склады 
боеприпасов. Местная ЧК узнала о планах заговорщиков. Это помогло организовать 
оборону военных объектов и быстро разгромить восставших. Григорьев перебрался в 
Муром. Там он вместе с бывшим полковником Сахаровым, командовавшим Восточным 
отрядом Северной Добровольческой армии, в ночь на 8 июля организовал восстание 
белогвардейцев-офицеров. К восставшим присоединились буржуазные и купеческие 
элементы города, учащиеся реального училища, эсеры, часть чиновников. Через 
день мятеж был подавлен. Савинкову и другим руководителям восстания снова 
удалось скрыться. Они перебрались под Казань и приняли там участие в боях 
против Красной Армии. Из главарей заговора чекистам удалось через некоторое 
время задержать лишь начальника отдела разведки Ф. А. Бредиса.
 Следствие по делу арестованных в Москве участников «Союза защиты» дало в руки 
ВЧК нити, позволившие проникнуть в казанскую организацию. Вырезанный из 
визитной карточки треугольник оказался, как это показал на допросе Пинкус, 
паролем для связи с заговорщиками в Казани. В ходе следствия были выявлены явки 
казанских контрреволюционеров. ВЧК направила туда группу чекистов, выдававших 
себя за офицеров – участников московского заговора. Им удалось успешно 
внедриться в местное отделение «Союза защиты» и с помощью Казанской ЧК 
ликвидировать его. Одновременно была раскрыта и разгромлена монархическая 
организация генерала И. И. Попова, созданная по распоряжению генерала М. В. 
Алексеева. Она насчитывала свыше 450 человек (см. показания Попова, т. 1, с. 
101). Чекисты изъяли у заговорщиков свыше 500 винтовок и много другого оружия.
 В «Красной книге ВЧК» опубликовано много документов о белогвардейском мятеже в 
Муроме – воззвания «Союза защиты» к жителям города, протоколы допросов 
свидетелей и арестованных участников восстания, постановление следственной 
комиссии Владимирского губревтрибунала о предании мятежников суду, а также 
приговор ревтрибунала.
 Материалы книги подробно отражают белогвардейское восстание в Ярославле. На 
рассвете 6 июля вооруженные отряды мятежников обезоружили милицию, захватили 
здание Совета, банк, почту и телеграф и другие важные пункты города. В руки 
белогвардейцев попали списки и адреса партийных и советских работников. 
Начались аресты, расстрелы. Председателя исполкома городского Совета Д. С. 
Закгейма бандиты вызвали из дому во двор и застрелили, а затем еще прокололи 
штыком. Тело убитого выволокли за ворота и выбросили. Труп несколько дней 
валялся на улице. Окружного военного комиссара С. М. Нахимсона захватили в 
номере гостиницы, где он жил, отвели в 1-й участок милиции и расстреляли 
разрывными нулями. Тело расстрелянного положили на телегу и возили по улицам 
«для обозрения и удовольствия всей белогвардейской своры» (т. 1, с. 163). 
Мятежники убили бывшего председателя губисполкома Доброхотова, губернского 
военного комиссара левого эсера Душина, комиссара труда Работнова, 
большевика-парламентера Суворова и многих других.
 Во главе восстания встал полковник Перхуров, объявивший себя 
«главноначальствующим Ярославской губернии» и «командующим группой войск 
Северной Добровольческой армии». Он издал приказ, которым отменял все законы, 
декреты, постановления и распоряжения Советской власти, упразднял ее учреждения 
на территории губернии, восстанавливал царские судебные органы, институт 
волостных старшин, уездную и городскую стражу, осуществлявшую полицейские 
функции.
 На подавление мятежа были направлены боевые отряды из Москвы, 
Иваново-Вознесенска, Вологды, Костромы, Петрограда, Рыбинска. Ярославль был 
окружен. Две недели шла борьба с мятежниками. Город обстреливался артиллерией. 
Начались пожары. Перхуров, увидев бесполезность дальнейшего сопротивления, 
бежал. Оставшиеся члены штаба восставших, чтобы спасти свою жизнь, решили 
«сдаться» немецким военнопленным, находившимся в Ярославле. Председатель 
германской комиссии военнопленных лейтенант Балк 21 июля принял «капитуляцию». 
Командование советских войск потребовало от немцев выдачи мятежников и 
возвращения взятого у них оружия. Балк вынужден был выполнить это требование. 
22 июля восстание в Ярославле было полностью подавлено. «Союз защиты родины и 
свободы» прекратил свое существование.
 Разгром «Союза защиты» сорвал планы белогвардейцев и англо-французских 
империалистов, рассчитанные на свержение Советской власти путем организации 
восстания одновременно в Москве и в городах Поволжья, приуроченного к мятежу 
Чехословацкого корпуса и началу интервенции союзников на Севере. Операция по 
ликвидации «Союза», несмотря на некоторые ее изъяны, показала возросшее 
мастерство ВЧК. Если до этого она боролась главным образом с бандитизмом, 
спекуляцией, выявляла небольшие группы контрреволюционеров, то теперь успешно 
справилась с раскрытием крупной, глубоко законспирированной 
военно-заговорщической организации.
 Некоторые руководители и наиболее активные участники «Союза защиты» по 
постановлению ВЧК были расстреляны. Суровую кару понесли и ярославские 
мятежники.
 Б. В. Савинков вскоре бежал в Польшу. В эмиграции он организовал так 
называемый «Народный союз защиты родины и свободы», развернувший широкую 
разведывательно-диверсионную работу против Советского государства. В августе 
1924 года ОГПУ в результате тщательно подготовленной операции удалось заманить 
его на территорию СССР и арестовать. На суде он признал свои преступления. 
Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила Савинкова к расстрелу, 
замененному Президиумом ЦИК СССР лишением свободына 10 лет. В мае 1925 года, 
находясь в тюрьме, Савинков покончил жизнь самоубийством.
 Н. С. Григорьев был убит в 1919 году колчаковцами. Ф. А. Бредиса, 
арестованного в июле 1918 года, ВЧК приговорила к расстрелу. А. П. Перхуров 
ушел к Колчаку, получил воинское звание генерал-майора. В составе колчаковской 
армии сражался против советских войск. После окончания гражданской войны 
пробрался на службу в штаб Приуральского военного округа. В мае 1922 года был 
разоблачен и в июле того же года по приговору Военной коллегии Верховного 
трибунала подвергнут высшей мере наказания. Таков был бесславный конец 
руководителей «Союза защиты».
 Большое внимание в «Красной книге ВЧК» уделено мятежу левых эсеров в Москве 
6–7 июля 1918 года. Помещенные в ней документы показывают подготовку 
левоэсеровской авантюры, действия мятежников, организацию их военного разгрома, 
следствие по делу о мятеже.
 В западной литературе появилось множество работ, авторы которых пытаются 
доказать, что якобы левые эсеры и не помышляли о восстании, что убийство 
германского посла Мирбаха было организовано бывшими «левыми коммунистами» Ф. Э. 
Дзержинским, Н. И. Бухариным, Г. Л. Пятаковым, чтобы сорвать Брестский договор. 
Материалы, опубликованные в «Красной книге ВЧК», дают возможность восстановить 
правдивую картину тех далеких событий.
 Известно, что в декабре 1917 года большевики и левые эсеры заключили 
правительственный блок. Он был необходим для упрочения Советской власти, для 
привлечения на сторону пролетариата широких масс крестьянства, среди которых 
левые эсеры пользовались влиянием. По основным вопросам революции обе партии 
проводили согласованную политику – они выступали за власть Советов, за 
подавление сопротивления свергнутых эксплуататоров. В марте 1918 года левые 
эсеры вышли из правительства в знак протеста против заключения Брестского мира, 
но продолжали работать в других советских и военных учреждениях, в том числе и 
в ВЧК и местных ЧК. Весной и летом 1918 года разногласия между большевиками и 
левыми эсерами еще больше обострились. 24 июня 1918 года ЦК партии левых эсеров 
принял решение о подготовке вооруженного восстания с целью срыва Брестского 
договора, возобновления войны с Германией. В нем говорилось: «…Центральный 
Комитет партии считает возможным и целесообразным организовать ряд 
террористических актов в отношении виднейших представителей германского 
империализма; одновременно с этим ЦК партии постановил организовать для 
проведения своего решения мобилизацию надежных военных сил и приложить все меры 
к тому, чтобы трудовое крестьянство и рабочий класс примкнули к восстанию и 
активно поддержали партию в этом выступлении» (т. 1, с. 185).
 Левые эсеры, как это видно из документов книги, начали поспешно приводить в 
боевую готовность свои силы – усилили формирование партийных дружин, стали 
стягивать в Москву отряды из других городов, заготавливать оружие, продукты 
питания, санитарные принадлежности.
 6 июля в третьем часу дня левые эсеры Я. Блюмкин и Н. Андреев по удостоверению 
ВЧК проникли в здание германского посольства и убили посла графа Мирбаха (позже 
выяснилось, что подписи Дзержинского и секретаря ВЧК Ксенофонтова на 
удостоверении были поддельными, а печать – настоящей: ее поставил заместитель 
председателя ВЧК левый эсер В. А. Александрович).
 Убийство Мирбаха послужило сигналом к восстанию. Около пяти часов вечера левые 
эсеры взяли под стражу Ф. Э. Дзержинского, который приехал в штаб отряда ВЧК, 
находившийся в Трехсвятительском (ныне Большой Вузовский) переулке, чтобы 
арестовать террористов. Арестом Дзержинского они открыто противопоставили себя 
Советскому правительству. Вскоре мятежники арестовали М. Я. Лациса, 
назначенного во время ареста Дзержинского исполняющим обязанности председателя 
ВЧК, председателя Московского Совета П. Г. Смидовича и других большевиков.
 Командир отряда ВЧК левый эсер Д. И. Попов отдал приказ занять обширный район 
Москвы между Курским вокзалом и Варварской площадью (ныне площадь Ногина). На 
улицы он выслал патрули, которые задерживали автомобили, арестовывали 
коммунистов. На Бульварном кольце мятежники начали рыть окопы, выставили 
заставы с пулеметами. Вечером левые эсеры захватили почтамт и телеграф и сразу 
же разослали по всей стране телеграммы, в которых объявляли себя правящей 
партией. Одновременно они выпустили воззвания с призывом к трудящимся встать на 
защиту Советской власти и социальной революции, подняться на восстание против 
международного империализма. Партия, выступившая против политики мира, 
одобренной съездом Советов, фарисейски клялась в верности Советской власти. В 
казармы были посланы агитаторы, чтобы привлечь красноармейцев на сторону 
восставших. Численность мятежников в ночь на 7 июля составляла около 1800 
человек. Они имели на вооружении 6–8 орудий, 4 броневика.
 Советское правительство, узнав о мятеже, немедленно приняло меры к организации 
его разгрома. Общее руководство ликвидацией мятежа осуществлял Ленин. Он 
распорядился задержать и обезоружить в Большом театре фракцию левых эсеров – 
делегатов V съезда Советов – во главе с их лидером М. А. Спиридоновой. Были 
приведены в боевую готовность воинские части. Военными руководителями операции 
по подавлению восстания Совнарком назначил председателя Высшей военной 
инспекции Н. И. Подвойского и командующего Московским военным округом Н. И. 
Муралова. Латышскими частями, участвовавшими в ликвидации мятежа, командовал И. 
И. Вацетис.
 На рассвете 7 июля советские войска начали наступление по Бульварному кольцу и 
набережной Москвы-реки на позиции мятежников в районе Яузского и Покровского 
бульваров. Утром они освободили почтамт и телеграф, заняли Покровские казармы. 
Начался штурм штаба отряда мятежников, для чего пришлось применить артиллерию. 
После первых залпов восставшие стали разбегаться. В первом часу дня мятеж был 
подавлен, Дзержинский и другие находившиеся под арестом большевики вышли на 
свободу. В плен было захвачено около 300 мятежников. Вечером 7 июля ВЧК принял 
постановление о расстреле 13 участников мятежа, в том числе В. А. 
Александровича.
 Следует заметить, что в подавлении левоэсеровской авантюры принимали участие и 
бойцы ВЧК – отряд балтийских моряков под командованием А. Я. Полякова, 
насчитывавший более 100 человек, и отряд самокатчиков. Они разоружили 
выставленную Поповым охрану в зданиях ВЧК, взяв их под свой контроль. 7 июля 
воины-чекисты вместе с солдатами Красной Армии освободили от левых эсеров 
типографию в Ваганьковском (ныне Малый Трехгорный) переулке, почтамт и телеграф,
 разоружили на станции Химки левоэсеровский отряд матросов, прибывший из 
Петрограда в Москву на помощь Попову.
 Для расследования левоэсеровского восстания Совнарком образовал Особую 
следственную комиссию во главе с наркомом юстиции П. И. Стучкой.
 Во время следствия сотрудники германского посольства, дававшие показания как 
свидетели, сообщили, что они ставили ВЧК в известность о существовании в Москве 
организации, готовившей покушение на посла, и передали Дзержинскому список 
адресов, где собирались заговорщики, и тексты антигерманских воззваний. Это 
сообщение послужило позже основанием для намеков о причастности Феликса 
Эдмундовича к убийству графа Мирбаха. Ф. Э. Дзержинский в своих показаниях 
Следственной комиссии сказал, что сигналы о готовящемся террористическом акте 
действительно поступали. Чекисты произвели обыски по адресам, указанным 
посольством, но они никаких результатов не дали. Не было отмечено и фактов 
распространения антигерманских воззваний. Сведения относительно заговора, 
полученные от немецких осведомителей во время беседы с ними в помещении 
посольства, были неопределенными, путанными. Складывалось впечатление, что 
кто-то шантажирует германских дипломатов. Кроме того, сотрудники посольства не 
вполне доверяли руководителям ВЧК, не сообщали всех известных им фактов. 
Дзержинский не сомневался в существовании заговора, но полагал, что его 
участников следует искать среди монархистов, савинковцев, а также 
англо-французских агентов. «Недоверие ко мне со стороны дающих мне материал, – 
говорил он, – связывало мне руки» (т. 1, с. 254).
 Драматизм положения заключался в том, что Дзержинский, впрочем, как и другие 
большевики, в то время даже и предположить не мог возможность покушения на 
Мирбаха со стороны левых эсеров – союзников по совместной советской работе.
 Говоря о событиях, связанных с мятежом левых эсеров, нельзя не упомянуть о 
таком факте: после освобождения из рук мятежников Ф. Э. Дзержинский, человек 
предельно щепетильный в соблюдении правовых норм, подал в Совнарком заявление с 
просьбой освободить его, как одного из главных свидетелей по делу об убийстве 
Мирбаха, от обязанностей председателя ВЧК и вообще от работы в комиссии. 
Совнарком с пониманием отнесся к просьбе Дзержинского и удовлетворил ее. 
Временно председателем ВЧК был назначен Я. X. Петерс. Дзержинского же оставили 
членом коллегии ВЧК. Однако доверие партии и Советского правительства к Феликсу 
Эдмундовичу было столь велико, что 22 августа, еще до окончания следствия, 
Совнарком снова назначил его председателем Чрезвычайной комиссии.
 После окончания расследования Следственная комиссия передала дело о мятеже в 
Верховный ревтрибунал при ВЦИК. Оно рассматривалось 27 ноября 1918 года на 
открытом судебном заседании. Трибунал объявил Попова вне закона, а лидеров 
партии левых эсеров, а также Я. Блюмкина и Н. Андреева приговорил к тюремному 
заключению на три года (всех их судили заочно). М. А. Спиридонова и Ю. В. 
Саблин, члены ЦК ПЛСР, ввиду их прежних заслуг перед революцией, были осуждены 
на один год заключения в тюрьму и через день освобождены по амнистии.
 Поднявшись на борьбу против пролетарской диктатуры, левые эсеры обрекли себя 
на политическую смерть. Они потеряли влияние на те слои населения, которые шли 
за ними, веря их революционной фразе. Партию левых эсеров потряс кризис, она 
раскололась на ряд фракционных групп. Многие ее члены осудили авантюру своего 
ЦК и вышли из состава партии.
 Судьба организаторов и участников левоэсеровского мятежа сложилась по-разному. 
Попов бежал на Украину, вступил в банду Махно. В ноябре 1920 года во время 
разоружения анархистов был арестован и затем расстрелян. Блюмкин ушел в 
подполье, затем также перебрался на Волгу, оттуда – на оккупированную немцами 
Украину, где участвовал в подготовке террористического акта против гетмана П. П.
 Скоропадского. После аннулирования Брестского договора в апреле 1919 года 
явился с повинной в Киевскую ЧК. Вскоре он был помилован Президиумом ВЦИК. 
После этого он служил в военном ведомстве, затем – в ОГПУ. В 1929 году Блюмкин, 
находясь в Турции, установил связь с Троцким. В начале ноября того же года по 
постановлению судебной коллегии ОГПУ он был расстрелян. Другой участник 
террористического акта – Н. Андреев бежал от возмездия на Украину, где умер от 
сыпного тифа.
 М. А. Спиридонова после освобождения продолжала вести активную борьбу против 
большевистской партии, несколько раз подвергалась аресту. Впоследствии отошла 
от политической деятельности. В 1941 году была репрессирована.
 А. Л. Колегаев порвал с партией левых эсеров и в 1918 году вступил в РКП (б). 
В годы гражданской войны был военкомом 13-и стрелковой дивизии, а затем членом 
Реввоенсовета и председателем Особой продовольственной комиссии Южного фронта. 
После войны – на хозяйственной работе.
 Ю. В. Саблин тоже вышел из партии левых эсеров и в 1919 году стал членом 
Коммунистической партии. Занимал ряд командных должностей в Красной Армии. 
Участвовал в подавлении кронштадтского мятежа. Награжден двумя орденами 
Красного Знамени. Во второй половине 30-х годов и Колегаев, и Саблин стали 
жертвами репрессий.
 Наряду с левыми эсерами на путь контрреволюционной борьбы вступили и анархисты,
 которые также прикрывали свою подрывную деятельность революционными фразами. В 
конце 1917 – начале 1918 года они активно участвовали в сломе старого 
государственного аппарата, в подавлении сопротивления свергнутых классов. 
Однако, как только Советская власть начала устанавливать твердый революционный 
порядок и дисциплину, требовать выполнения издаваемых ею декретов, большая 
часть анархистов выступила против политики Коммунистической партии и Советского 
правительства. В ряде городов группы анархистов создали вооруженные отряды и, 
сомкнувшись с уголовными элементами, стали осуществлять разбой, ограбления, 
убийства.
 После разоружения анархистов весной 1918 года они вышли почти из всех 
советских учреждений, в том числе из ВЧК, открыто противопоставили себя 
пролетарскому государству. (Лишь небольшие группы анархистов-коммунистов и 
анархистов-синдикалистов остались на позиции лояльного отношения к Советской 
власти.) Анархисты занимались экспроприациями банков и касс предприятий, 
провоцировали рабочих на забастовки и мятежи. На Украине они составили основное 
ядро банд Махно. ВЧК вынуждена была принять необходимые меры к пресечению 
контрреволюционной и уголовной деятельности анархистов.
 25 сентября 1919 года анархисты бросили громадной разрушительной силы бомбу, 
начиненную динамитом и нитроглицерином, в зал заседаний Московского комитета 
РКП (б), размещавшегося в двухэтажном особняке в Леонтьевском переулке. Там на 
втором этаже в это время проходило собрание актива, обсуждавшее вопрос о 
постановке агитации и работе партийных школ. Присутствовало около 150 человек. 
[31] Среди них были ответственные работники Москвы, представители районных 
партийных организаций, лекторы и агитаторы, слушатели Коммунистического 
университета и партийных школ. Предполагался приезд В. И. Ленина, но он не смог 
принять участия в собрании.
 Взрыв бомбы привел к большим жертвам: 12 человек были убиты, в том числе 
секретарь МК РКП (б) В. М. Загорский, 55 человек получили ранения и контузии, 
среди них видные деятели большевистской партии Н. И. Бухарин, А. Ф. Мясников, М.
 С. Ольминский, Ем. Ярославский и другие. Был нанесен большой ущерб зданию.
 Преступление, совершенное в Леонтьевском переулке, вызвало гневное возмущение 
рабочих, крестьян, красноармейцев. Повсюду принимались резолюции с гребованием 
ввести беспощадный красный террор, осуществить расправу с контрреволюционерами. 
«За каждую голову наших вождей снять тысячу вражеских голов» – такое требование 
выдвигалось в одной из резолюций.
 Следует заметить, что взрыв в помещении МК был совершен в крайне тяжелый для 
Советской власти момент. Положение на фронте было критическим. Деникин захватил 
Киев, взял Курск, приближался к Орлу. Юденич стоял под Петроградом. В Москве 
только что была раскрыта крупная контрреволюционная организация, готовившая 
восстание в городе. Казалось, все говорило за то, что снова, как и год назад, 
будет объявлен массовый красный террор. Однако Коммунистическая партия и 
Советское государство не пошли на это.
 ЦК РКП (б), получив первые сигналы о попытках возродить на местах методы 
красного террора, сразу принял меры к их пресечению. 26 сентября этот вопрос 
обсуждался на Пленуме ЦК.
 Было принято постановление, в котором разъяснялась нецелесообразность усиления 
репрессий против заложников и членов партий эсеров и меньшевиков, не 
занимающихся преступной деятельностью. В сообщении о Пленуме говорилось: 
«…Советская власть в России в настоящее время настолько крепка и сильна, что 
может, не впадая в нервность, сохраняя обычный темп работы трибуналов и 
комиссий по борьбе с контрреволюцией, не допуская случайных ошибок, которые 
имели место в прошлом году, навести страх на врагов и обезвредить их 
организации. Поэтому Пленум ЦК принял решение, что взрыв Московского комитета 
не должен отразиться на обычной деятельности ВЧК и губчека». [32] 
 Розыск преступников был возложен на Московскую ЧК. Вначале она предположила, 
что взрыв в Леонтьевском переулке произведен белогвардейцами в ответ на 
расстрел руководителей «Национального центра». (Список расстрелянных ВЧК 
опубликовала за день до террористического акта.) Однако вскоре МЧК удалось 
напасть на след подлинных террористов. 2 октября в поезде под Брянском 
железнодорожники задержали С. Каплун – члена украинской конфедерации анархистов 
«Набат», командированную для подпольной работы в тылу Деникина. У нее было 
изъято письмо одного из лидеров «Набата», Барона, к своим украинским 
единомышленникам, в котором сообщалось, что взрыв в Москве – дело рук 
подпольных анархистов. Барон и некоторые другие легальные анархисты были 
арестованы, но отказались сообщить что-либо об анархистах подполья. Тем не 
менее МЧК скоро выявила конспиративные квартиры последних и произвела аресты. 
При этом анархисты оказали сопротивление, в перестрелке были убиты два 
организатора и участника взрыва в МК – Казимир Ковалевич и Петр Соболев.
 Следствие по делу анархистов подполья вели заместитель председателя МЧК В. Н. 
Манцев и другие сотрудники комиссии. Некоторых арестованных допрашивал 
председатель ВЧК, являвшийся одновременно председателем Московской ЧК, Ф. Э. 
Дзержинский. В ходе расследования чекисты получили большой документальный 
материал о контрреволюционных и уголовных действиях анархистов подполья. Этот 
материал опубликован в «Красной книге ВЧК». Выяснилось, что анархисты 
действовали сообща с левыми эсерами и максималистами. Арестованные подробно 
рассказали о совершенных ими ограблениях народных банков, касс кооперативов, 
предприятий, учреждений в Москве, Туле, Иваново-Вознесенске. Грабежи нередко 
сопровождались истязаниями и убийствами людей, охранявших деньги. Благодаря 
экспроприациям анархисты и их союзники добыли несколько миллионов рублей 
(только в Туле они взяли около 5 миллионов). На эти деньги они приобретали 
оружие, взрывчатые вещества, печатали антисоветские листовки и газеты.
 Работа анархистов подполья в столице значительно активизировалась после того, 
как они вступили в контакт с Д. А. Черепановым и другими членами московской 
организации левых эсеров, занимавшей особенно непримиримую позицию по отношению 
к Советской власти. Черепанов в июле 1918 года был одним из руководителей 
левоэсеровского мятежа, после его разгрома бежал, скрылся от суда. Теперь он 
вместе с К. Ковалевичем организовал «Всероссийский повстанческий комитет 
революционных партизан», главной целью которого было совершение 
террористических актов. Хотя Черепанов непосредственно в осуществлении взрыва 
не участвовал, однако именно он указал террористам место, откуда надо бросить 
бомбу. Раньше в особняке, занимаемом МК РКП (б), размещались Центральный и 
Московский комитеты ПЛСР, и поэтому Черепанов прекрасно знал расположение 
кабинетов и залов здания и наиболее удобные внешние подходы к нему.
 При арестах у анархистов были изъяты листовки и несколько экземпляров газеты 
«Анархия». В этих документах они провозглашали своей целью «стереть с лица 
земли строй комиссародержавия и чрезвычайной охраны», говорили, что «очередным 
вопросом подполья является организация динамитной борьбы с режимом Совнаркома и 
чрезвычайками и организация массового движения…» (см. т. 1, с. 329, 331). 
Анархисты клеветали на Советскую власть, на партию большевиков, призывали 
рабочих и крестьян подняться на борьбу за установление «всероссийской вольной 
федерации союзов трудящихся и угнетенных масс». Взрыв 25 сентября они 
определяли как «начало нового нарастания революционной волны» (там же, с. 335). 
В ходе расследования Московская чрезвычайная комиссия раскрыла участие в 
подрывной работе анархистов наборщика типографии Наркомпути меньшевика М. С. 
Молчанова, который печатал некоторые анархистские листовки.
 На следствии один из арестованных сказал, что 7 ноября, в день второй 
годовщины Октябрьской революции, анархисты намерены произвести в Москве ряд 
взрывов. Он же сообщил, что штаб-квартира террористов находится на даче в 
поселке Красково, где у них имеется лаборатория по изготовлению бомб и 
типография. До праздника оставалось один-два дня. МЧК приняла решение срочно 
ликвидировать гнездо террористов. На рассвете чекисты окружили дачу. Возникла 
перестрелка. На предложение сдаться анархисты ответили отказом. Видя 
безвыходность положения, они взорвали дачу и себя вместе с ней. От мощного 
взрыва здание взлетело на воздух. Начался пожар. На месте дачи остались 
обгорелые бревна, трупы террористов, остатки типографского станка, оболочки 
бомб, оружие…
 Через несколько дней в Туле, Подольске, Брянске чекисты выявили и обезвредили 
тех, кто снабжал анархистов патронами, оружием, динамитом. Обнаружили также 
тайные склады оружия и боеприпасов.
 По постановлению МЧК. восемь участников террористической группы (Гречаников, 
Попов, Николаев, Восходов, Хлебныйский, Ценципер, Исаев, Домбровский) были 
расстреляны. Черепанова приговорили к ссылке в Сибирь, где он вскоре умер от 
тифа.
 Одним из наиболее значительных успехов, достигнутых ВЧК в годы гражданской 
войны, является ликвидация контрреволюционной заговорщической организации 
«Национальный центр». Во втором томе «Красной книги ВЧК» опубликовано большое 
количество документов об образовании и деятельности «Центра», его партийном 
составе, формах организации, источниках финансирования, связях со штабами 
Колчака, Деникина, Юденича, с разведывательными службами стран Антанты.
 В середине июня при попытке перейти границу на лужском направлении под 
Петроградом был убит караулом бывший офицер А. Никитенко, пробиравшийся к белым.
 При обыске у него обнаружили в мундштуке папиросы письмо на имя генерала 
Родзянко, подписанное «Вик». Из письма было видно, что в Петрограде имеется 
белогвардейская организация, готовившая выступление в момент предполагаемого 
захвата города войсками Юденича.
 Через месяц при попытке перейти финскую границу в районе Белоострова были 
задержаны А. Самойлов и Н. Боровой-Федотов, начальник Сестрорецкого 
разведывательного пункта. При аресте последний выбросил пакетик, в котором 
оказалось зашифрованное письмо. В нем сообщались данные о дислокации частей 7-й 
армии, их численности и вооружении, а также указывалось на существование 
крупной белогвардейской организации в Москве.
 Допрос Самойлова и Борового-Федотова вывел Особый отдел ВЧК на «Вика». Им 
оказался владелец фирмы «Фосс и Штейнингер» кадет В. И. Штейнингер – один из 
руководителей петроградского отделения «Национального центра». Он и другие 
члены организации были арестованы, в том числе представитель Юденича генерал М. 
М. Махов и меньшевик В. Ч. Розанов – один из руководителей 
эсеро-меньшевистского «Союза возрождения России». В ходе следствия чекисты 
выявили агентов «Национального центра» в штабе 7-й армии, в советских, военных 
и транспортных учреждениях Петрограда.
 В это время ВЧК получила дополнительные сведения о существовании антисоветской 
организации в Москве. На Южном фронте при попытке перейти к Деникину был 
задержан белогрлрдейский курьер. Под ногтями у него обнаружили узкую фотопленку 
с шифрованным письмом. Ее немедленно отправили в Москву, в ВЧК. В письме 
оказались шпионские донесения о состоянии Красной Армии. Они были подписаны 
псевдонимом «дядя Кока».
 Вскоре ВЧК получила новые сведения о существовании белогвардейского центра в 
Москве. Рано утром 27 июля председателю Слободского уездного исполкома Вятской 
губернии Н. С. Веселкову сообщили, что в уезде появился подозрительный 
гражданин в рваной шинели и худых сапогах, который щедро платит за подводу, не 
считаясь с существующей таксой. Веселков немедленно приказал милиции выставить 
на трактах посты и задержать неизвестного. Часа через два ему позвонил из села 
Вахрушево милиционер Бржоско и сказал, что распоряжение выполнено. При обыске у 
арестованного изъяли два револьвера и кинжал. В его куртке вместо ваты 
оказалось зашито около миллиона рублей «керенок». [33] Задержанного направили в 
Вятку. На допросе в губчека он назвал себя – Н. П. Крашенинников и сообщил, что 
он офицер колчаковской разведки, направленный в Москву для передачи денег 
контрреволюционной организации. Крашенинникова немедленно выслали в 
распоряжение ВЧК.
 Примерно в это же время в ВЧК поступило заявление учительницы школы № 76 о том,
 что к директору А. Д. Алферову часто приходят какие-то подозрительные лица.
 В результате наблюдения за Алферовым и допроса Крашенинникова Особый отдел ВЧК 
выяснил, что в Москве имеется крупная заговорщическая организация под названием 
«Национальный центр», действующая в общероссийском масштабе. Она признана и 
субсидируется Колчаком. Во главе организации стоит кадет Н. Н. Щепкин. В ее 
состав входят кадеты, правые эсеры. Кроме «Национального центра» в Москве 
имеется еще политически возглавляемая им центральная военная организация, 
готовящая вооруженное восстание.
 22 августа заместитель начальника Особого отдела ВЧК И. П. Павлуновский 
сообщил В. И. Ленину о раскрытии «Национального центра» и готовящейся ВЧК 
операции по аресту его участников.
 Ознакомившись с докладом Павлуновского, Ленин 23 августа написал письмо 
Дзержинскому: «На прилагаемую бумажку, т. е на эту операцию, надо обратить  с у 
г у б о е внимание. Быстро и энергично и  п о ш и р е надо захватить». [34] 
 28 августа ВЧК с помощью Московской ЧК произвела обыски на квартирах А. Д. 
Алферова и Н. Н. Щепкина. У Алферова изъяли из тайника список заговорщиков. У 
Щепкина нашли в жестяной коробке, спрятанной в дровах на дворе, архив 
«Национального центра». Владельцы квартир были арестованы, а вместе с ними и 
прибывший к Щепкину деникинский связной. В коробке, найденной у Щепкина, были 
записки с изложением стратегического плана действий Юго-Восточного фронта в 
районе Саратова, сводка о составе армий Западного, Восточного, Туркестанского и 
Южного фронтов, сведения о численности, вооружениях и дислокации частей 9-й 
армии Южного фронта, описание Тульского укрепленного района и другие документы 
(см. т. 2, с. 244–252). Шпионские сведения отличались обстоятельностью и 
точностью. Было очевидно, что агенты «Национального центра» в штабах Красной 
Армии оперативно снабжали Щепкина, а через него Деникина важной информацией.
 В коробке находились также фотопленки. На них были сняты копии писем видных 
деятелей кадетской партии, находившихся при штабе Деникина, – Н. И. Астрова, В. 
А. Степанова, князя П. Д. Долгорукова. Астров высоко оценивал сведения, 
присылаемые «дядей Кокой» (под этим псевдонимом скрывался Н. Н. Щепкин). «Наше 
командование, – писал он, – ознакомившись с сообщенными вами известиями, 
оценивает их очень благоприятно, они раньше нас прочитали ваши известия и 
весьма довольны» (т. 2, с. 268).
 ВЧК арестовала многих видных деятелей и участников «Национального центра».
 В сентябре Особый отдел ВЧК закончил приготовления к разгрому военной 
организации белогвардейцев – «Штаба Добровольческой армии Московского района». 
Во главе штаба стояли полковник В. В. Ступин и генерал Н. Н. Стогов. 
Заговорщики намечали при подходе войск Деникина к Москве поднять восстание, 
захватить важные стратегические пункты столицы, арестовать Советское 
правительство. В их распоряжении были три военных училища, полк железнодорожных 
войск, другие военные части. Они имели на вооружении броневики, артиллерию, 
стрелковое оружие. Штаб сформировал ударные группы для захвата Кремля, вокзалов,
 телеграфа, телефонной и радиостанции. Планировалось разрушение мостов на 
подступах к столице.
 18 сентября Ф. Э. Дзержинский доложил на объединенном заседании Политического 
и Организационного бюро ЦК РКП (б) о подготовленном белогвардейцами восстании и 
намеченных ВЧК мерах по ликвидации заговора. Доклад был принят к сведению. [35] 
В ту же ночь чекисты арестовали штаб военной организации и ее личный состав, 
всего около 700 человек.
 23 сентября ВЧК опубликовала обращение «Ко всем гражданам Советской России!», 
в котором сообщалось о раскрытии московского и петроградского отделений 
«Национального центра» и о расстреле Н. Н. Щепкина, А. Д. Алферова, В. И. 
Штейнингера, М. М. Махова, Н. П. Крашенинникова и других руководителей и 
активных участников белогвардейского заговора. Она призвала трудящихся быть 
начеку. «Стойте на страже Республики днем и ночью, – говорилось в обращении. – 
Враг еще не истреблен целиком. Не спускайте с него своих глаз!» [36] 
 Вскоре после ликвидации «Национального центра» ВЧК раскрыла в Петрограде 
шпионскую организацию резидента английской разведки Поля Дюкса. Заговорщики 
пробрались в части и учреждения 7-й армии, в Петроградский Совет, в ЧК. Бывший 
начальник штаба 7-й армии Люндеквист разработал для Юденича оперативный план 
наступления на Петроград. В нем были указаны слабые пункты советского фронта, 
что облегчало белой армии вести наступательные операции. Организация Дюкса 
готовила восстание в Петрограде – были сформированы 12 отрядов, разработаны 
планы захвата стратегических объектов, взрыва железнодорожных мостов. Готовясь 
к восстанию, контрреволюционеры даже поспешили образовать «правительство», 
которое должно было взять власть в Петрограде после победы восстания.
 Разоблачение и разгром «Национального центра» и заговора Поля Дюкса сыграли 
решающую роль в борьбе с внутренней контрреволюцией и агентурой 
империалистических разведок. В наиболее критический момент гражданской войны 
ВЧК предотвратила белогвардейские восстания в крупнейших центрах государства. 
Своей высокой бдительностью и решительными действиями чекистские органы надежно 
обеспечили безопасность тыла Советской республики.
 Следствие по делу «Национального центра» показало, что в Москве имеется 
политическое объединение, которое направляет деятельность различных 
антисоветских организаций и центров. Оно называлось «Тактический центр». В 
феврале – марте 1920 года ВЧК арестовала членов этого общероссийского 
контрреволюционного объединения. Они дали подробные письменные и устные 
показания о деятельности различных антисоветских организаций и групп начиная с 
1917 года, их взаимоотношениях, партийном составе, об объединении их на 
платформе «Тактического Центра». Все эти показания и обширные исторические 
очерки, написанные арестованными, опубликованы во втором томе «Красной книги 
ВЧК».
 Одной из организаций, входивших в «Тактический центр», был «Совет общественных 
деятелей». Его возникновение связано с проходившим в августе 1917 года в Москве 
совещанием общественных деятелей – членов Государственной думы, кадетов, 
промышленников, цензовых земцев, представителей профессуры, лиц свободных 
профессий. Совещание поддержало требования реакционного генералитета об 
установлении в России «твердой власти», высказалось против слишком либеральной, 
на их взгляд, политики Керенского. В октябре состоялось второе совещание, 
избравшее постоянно действующий «Совет общественных деятелей». В состав 
«Совета» вошли кадеты, промышленники, бывшие октябристы и деятели царского 
режима. В феврале – марте 1918 года «Совет» выработал программу: борьба с 
Советской властью, восстановление «порядка» и частной собственности, признание 
в качестве единственно приемлемой формы правления в России конституционной 
монархии. Наиболее активными деятелями «Совета» являлись Д. М. Щепкин, С. М. 
Леонтьев, бывшие товарищи (заместители) министров внутренних дел – первый в 
царском, второй – во Временном правительстве.
 В марте 1918 года возникла еще одна антисоветская организация. Так называемые 
«государственно мыслящие люди» страны объединились в «Правый центр». В него 
вошли «Совет общественных деятелей», Торгово-промышленный комитет, «Союз 
земельных собственников». «Правый центр» в борьбе против большевизма, против 
революции делал ставку на сближение с Германией. Руководителями этого 
объединения были бывший царский министр Кривошеин и профессор Новгородцев. В 
мае 1918 года из состава «Правого центра» вышли кадеты, несогласные с его 
германской ориентацией, затем представители Торгово-промышленного комитета. 
Осенью 1918 года многие руководители «Центра» уехали на юг к Деникину, и он 
прекратил свое существование.
 В противовес «Правому центру» эсеры, меньшевики, кадеты, народные социалисты в 
мае 1918 года образовали «Союз возрождения России». Его целью ставилось 
вооруженное свержение Советской власти и учреждение единоличной диктатуры с 
последующим созывом Учредительного собрания, восстановление частной 
собственности, аннулирование Брестского договора, создание вместе с союзниками 
«Восточного фронта» для борьбы против немцев. Учредителями «Союза возрождения» 
были кадеты Н. И. Астров, Н. Н. Щепкин, С. П. Мельгунов, Н. М. Кишкин, народные 
социалисты Н. В. Чайковский, В. А. Мякотин, А. В. Пешехонов, эсеры Н. Д. 
Авксентьев, И. И. Бунаков. Позже в него вошли меньшевики А. Н. Потресов и В. Н. 
Розанов. «Союз возрождения» проводил активную работу по отправке офицеров из 
центральных городов страны в белогвардейские армии на Дону и на Севере.
 Одновременно с «Союзом возрождения» образовался «Национальный центр». Он 
объединил представителей несоциалистических партий и групп. Во главе «Центра» 
стоял Д. Н. Шипов, а после его ареста в начале 1919 года – кадет Н. Н. Щепкин. 
Программа организации – свержение власти Советов, установление единоличной 
диктатуры во главе с генералом Алексеевым, продолжение войны с Германией, 
создание Восточного фронта. «Национальный центр» поддерживал постоянную связь с 
Добровольческой армией, а затем и с Колчаком, а также с союзниками. Летом 1918 
года ряд видных деятелей «Центра» был откомандирован на юг к Деникину. Там они 
образовали свою организацию «Национального центра». Н. И. Астров и М. М. 
Федоров, ее руководители, вошли затем в правительство Деникина.
 Весной 1919 года происходит объединение «Национального центра», «Союза 
возрождения России» и «Совета общественных деятелей» в «Тактический центр». 
Если раньше «Совет общественных деятелей» из-за своей прогерманской ориентации 
враждебно относился к «Союзу возрождения», то теперь, после поражения Германии, 
это препятствие для сближения отпало. При объединении стороны пошли на взаимные 
уступки: монархисты согласились с требованием созыва Национального собрания, а 
«социалисты» признали лозунги военной диктатуры и восстановления в России 
частной собственности. И те и другие ожидали прихода в Москву 
генерала-диктатора и уничтожения большевизма. «Тактический центр» высказался за 
признание Колчака «верховным правителем России». Каждая организация, вошедшая в 
«Центр», сохраняла автономию и обособленность, а также финансовую 
самостоятельность.
 В руководство нового антисоветского объединения вошли от «Национального 
центра» Н. Н. Щепкин, О. П. Герасимов, С. Е. Трубецкой, от «Союза возрождения» 
– тот же Н. Н. Щепкин и С. П. Мельгунов, от «Союза общественных деятелей» – Д. 
М. Щепкин и С. М. Леонтьев. В составе «Тактического центра» была образована 
военная комиссия (Н. Н. Щепкин, С. М. Леонтьев, С. Е. Трубецкой). Она 
установила связь со «Штабом Добровольческой армии Московского района» и с 
бандами зеленых в Московской губернии. При участии военной комиссии был 
разработан план восстания в Москве, который не был осуществлен из-за провала 
организации.
 Члены «Тактического центра» С. А. Котляревский, А. В. Карташев, О. П. 
Герасимов и другие разрабатывали положение о государственном устройстве России 
после падения Советской власти, проекты решения международного, рабочего, 
продовольственного, церковного, национального вопросов. Все эти документы 
обсуждались на заседаниях «Центра».
 «Тактический центр» поддерживал связи с Колчаком и Деникиным, а также с 
дипломатическими представителями и разведывательными службами стран Антанты (в 
частности, с резидентурой Поля Дюкса).
 Следствие по делу «Тактического центра» закончилось летом 1920 года. 16–20 
августа дело рассматривалось в Верховном ревтрибунале под председательством 
заместителя председателя ВЧК И. К. Ксенофонтова. Хотя процесс происходил в 
самый разгар войны с Польшей, тем не менее подсудимым были обеспечены все 
необходимые гарантии: заседание трибунала проходило при открытых дверях, 
присутствовали представители прессы, имело место состязание обвинения и защиты. 
Такой характер рассмотрения дела отражал упрочение внутриполитического 
положения Советской власти.
 Верховный ревтрибунал признал 20 руководителей и наиболее активных членов 
«Тактического центра» виновными «в участии и сотрудничестве в 
контрреволюционных организациях, поставивших себе целью ниспровержение 
диктатуры пролетариата, уничтожение завоеваний Октябрьской революции и 
восстановление диктатуры буржуазии путем вооруженного восстания и оказания 
всемерной помощи Деникину, Колчаку, Юденичу и Антанте», [37] и приговорил их к 
расстрелу. Но, приняв во внимание чистосердечное раскаяние подсудимых, 
выраженное ими желание участвовать в восстановлении народного хозяйства, а 
также осуждение ими белогвардейских выступлений и иностранной интервенции, 
трибунал постановил заменить расстрел иными наказаниями. Руководители 
«Тактического центра» Д. М. Щепкин, С. М. Леонтьев, С. Е. Трубецкой и С. П. 
Мельгунов были осуждены на 10 лет тюрьмы. Десять подсудимых трибунал приговорил 
к условному наказанию, шестерых – к лишению свободы до конца гражданской войны, 
троих – к лишению свободы на три года. Один подсудимый, С. Д. Урусов, бывший 
товарищ министра внутренних дел в правительстве С, Ю. Витте, по суду был 
оправдан, четверо подсудимых освобождены от наказания по амнистии. 17 лидеров 
контрреволюции, находившихся за границей, ревтрибунал объявил врагами народа.
 В 1921 году все осужденные по делу «Тактического центра» были по амнистии 
освобождены из мест заключения. Некоторые из них – Мельгунов, Левицкий и другие 
эмигрировали и продолжали борьбу против Советской власти. Многие остались в 
СССР, работали в различных учреждениях. Так, Н. М. Кишкин служил в Наркомздраве,
 Н. Д. Кондратьев занимал ответственную должность в Наркомземе. В 1931 году он 
был необоснованно обвинен в контрреволюционной деятельности и привлечен вместе 
с А. В. Чаяновым к суду по сфальсифицированному делу так называемой «Трудовой 
крестьянской партии». В 1988 году реабилитирован. Профессор Н. К. Кольцов стал 
основоположником отечественной экспериментальной биологии, выдающимся советским 
генетиком. Его избрали членом-корреспондентом Академии наук СССР. В 1940 году 
на основании ложных обвинений Кольцова репрессировали. Впоследствии 
реабилитирован.
 Материалы, опубликованные в «Красной книге ВЧК», раскрывают перед нами картину 
ожесточенной борьбы сил старого мира против власти рабочих и крестьян. Перед 
читателем вереницей проходят представители самых разных антисоветских течений и 
групп: монархисты и кадеты, не скрывавшие своей ненависти к новому строю; 
правые эсеры и меньшевики, называвшие себя социалистами, а на деле боровшиеся 
против Советской власти; левые эсеры и анархисты, организаторы мятежей, убийств,
 взрывов, прикрывавшие свое истинное лицо громкими фразами о ненависти к 
империализму, о преданности идеалам революции, о верности трудовому народу. 
Разные партии, разные политические течения. Но всех их объединяла ненависть к 
большевизму, к пролетарской диктатуре.
 Документы книги отражают политические программы антисоветских партий, формы их 
подрывной деятельности против Советского государства, они дают представление о 
том, насколько сложна и опасна была обстановка в стране, какую реальную угрозу 
существованию новому зарождавшемуся общественному строю создавали 
многочисленные его враги.
 Помещенные в «Красной книге ВЧК» материалы свидетельствуют о мужестве чекистов,
 их героизме, самоотверженности и преданности революции. Они показывают, как 
шаг за шагом сотрудники ЧК и особых отделов накапливали опыт борьбы с врагами 
Советской власти, совершенствовали свое профессиональное мастерство. Из книги 
видно, что ВЧК не смогла бы добиться побед над контрреволюционерами, не сумела 
бы раскрыть многие их тайные, законспирированные центры, если бы она не 
опиралась на повседневную помощь масс.
 Вместе с тем документы, опубликованные в книге, свидетельствуют и о том, что, 
когда ВЧК не удавалось вовремя раскрыть и предупредить выступление врагов, это 
приводило к большому кровопролитию, к многочисленным жертвам. Особенно ярко это 
видно на примере ярославского мятежа, при подавлении которого погибли сотни 
людей с обеих сторон, и на примере взрыва в Леонтьевском переулке. Легко себе 
представить, какое кровопускание рабочим и крестьянам устроили бы белогвардейцы 
в июле 1918 года и в сентябре – октябре 1919 года, если бы подготавливаемые ими 
восстания в Москве завершились победой. К счастью, чекисты сумели вовремя 
раскрыть их замыслы, ликвидировать их центры. В тяжелой, суровой борьбе ВЧК 
отстояла завоевания Октября oт многочисленных происков тайных и явных врагов. В 
этом ее историческая заслуга перед революцией, перед советским народом.
 И в заключение еще об одном выводе, который можно сделать на основе 
ознакомления с документами «Красной книги ВЧК». Гражданская война всегда была и 
остается огромной трагедией народов. Она отличается особой жестокостью: каждый 
сражающийся рассматривает своего противника как предателя родины, нации. 
Насилие одних порождает в ответ еще большее насилие других. Сотни тысяч, а 
иногда и миллионы людей гибнут в этих войнах.
 Гражданская война в СССР также была трагедией для миллионов жителей страны. 
Она была навязана советскому народу внутренней контрреволюцией и международным 
империализмом. Советской власти пришлось мобилизовать все силы республики, 
чтобы в ожесточенной борьбе отразить нашествие полчищ белогвардейцев и 
интервентов, сохранить завоевания Октября. Другого выхода не было. Правда, в 
январе 1919 года президент США Вильсон предлагал всем правительствам в России 
объявить перемирие и созвать в феврале на Принцевых островах конференцию для 
переговоров о прекращении войны на основе сохранения территорий, занимаемых к 
этому времени каждой воюющей стороной. Советское правительство, верное политике 
мира, в специальной ноте странам Антанты заявило о своем согласии принять 
участие в конференции. Оно даже было согласно на признание факта захвата части 
территории республики белогвардейскими правительствами ради благородной цели 
прекращения гражданской войны. Однако советская нота осталась без ответа, а 
правительства Колчака, Деникина, Юденича заявили об отказе участвовать в 
переговорах с большевиками.
 Последствия гражданской войны были очень тяжелыми. Ущерб, причиненный 
экономике, составлял около 50 миллиардов рублей золотом; промышленное 
производство сократилось до 4 – 20 процентов от уровня 1913 года, 
сельскохозяйственное – упало почти в 2 раза. На поле брани, от тифа и голода 
погибло 8 миллионов человек. [38] Разумеется, жертвы были бы во много раз 
меньше, если бы не интервенция империалистов.
 Еще более тяжелыми и опасными по своим последствиям являются современные 
гражданские войны. Воюющие стороны, как правило, опираются теперь на постоянную 
поддержку внешних сил. Это делает войны затяжными, нередко без перспективы на 
достижение победы каждым из противников. В борьбе используется новейшее оружие, 
обладающее огромной поражающей силой. Наконец, современная гражданская война 
создает угрозу втягивания в конфликт соседних государств и даже может привести 
к развязыванию ядерной войны с ее гибельными для человечества последствиями. 
Поэтому необходимо выискивать все возможности, чтобы решать конфликты не только 
между нациями, но и внутри наций мирными средствами, путем политического 
диалога. Только такой путь преодоления противоречий отвечает в ядерную эпоху 
общечеловеческой потребности в выживании.


* * *

 Семьдесят лет назад редактор первого тома «Красной книги ВЧК» П. Макинциан 
писал в предисловии к ней: «Красная книга» для грядущих поколений явится частью 
архива Великой Октябрьской революции, первоисточником по истории борьбы 
революционного пролетариата с отечественной и мировой, явной и скрытой 
контрреволюцией…» (т. 1, с. 47). Однако судьба книги сложилась таким образом, 
что нескольким поколениям советских людей она оказалась совершенно недоступной. 
В 30-е годы были репрессированы ее авторы и составители. Книга была изъята из 
употребления и уничтожена. Уцелело лишь несколько ее экземпляров в специальных 
хранилищах двух-трех библиотек.
 Учитывая большую историографическую и источниковую ценность «Красной книги 
ВЧК», возросший в последние годы интерес советских людей к документам и 
материалам периода гражданской войны, к деятельности ВЧК, Политиздат решил 
выпустить книгу вторым изданием. Оно полностью воспроизводит издание 1920–1922 
годов, без каких-либо купюр. Отточия в книге поставлены составителями ее 
первого издания. Слова, заключенные в фигурные скобки, принадлежат редакции 
нового издания и введены в текст для смысловой связки. [39] «Красная книга ВЧК» 
создавалась наспех, в условиях гражданской войны и сложной обстановки перехода 
к нэпу. Составители могли уделять ей лишь небольшое время, которое удавалось 
выкроить от основной работы, связанной с выявлением и ликвидацией подрывной 
деятельности внутренних и внешних врагов. В результате этого в первом издании 
книги прошло большое количество ошибок и неточностей в написании имен, фамилий, 
географических названий, дат. Из-за некачественной сверки с оригиналами 
некоторые документы напечатаны с искажениями. В настоящем издании такие 
документы воспроизведены по подлинникам, хранящимся в Центральном архиве КГБ 
СССР. Факты, нечетко или противоречиво изложенные, также сверены по архивным 
материалам.
 В текст внесены и другие исправления: написание отдельных слов приведено в 
соответствие с современными орфографическими нормами; устранены механические 
повторения отдельных фраз и словосочетаний, допущенные при наборе. В прежнем 
издании книги содержится большое количество аббревиатур, неизвестных 
современному читателю, – почти все они расшифрованы в настоящем издании.
 Внесенные уточнения, как правило, оговорены в примечаниях.
 Новое издание снабжено редакционными примечаниями, комментариями. Они 
приводятся в подстрочнике под арабскими цифрами. Знак * в примечании означает, 
что оно принадлежит редакции издания 1920–1922 годов.
 Ввиду того что в первом издании книги оглавление было очень кратким (оно 
включало лишь разделы), в настоящем издании редакцией составлено подробное 
содержание к каждому тому.
 В первом томе книги редакция сделала попытку воспроизвести фотографии, 
содержавшиеся в первом издании. К сожалению, не удалось получить достаточно 
четких отпечатков снимков, за что редакция приносит читателю извинения. 
Фотографий во втором томе не было. Публикуемые сейчас фотографии нам любезно 
предоставлены Центральным архивом Комитета государственной безопасности СССР. 
Существенную помощь в подготовке второго издания «Красной книги ВЧК» оказали 
сотрудники архива В. К. Виноградов, В. М. Маркелов, В. Н. Сафонов, за что 
издательство выражает им большую благодарность.
  А. С. Велидов 




 ПРЕДИСЛОВИЕ


 Два с половиной года тому назад пролетариат дал своим классовым врагам 
«решительный», но далеко не «последний» бой. Из ряда битв он вышел со щитом, но 
эта победа означала лишь перевес его сил над силами врага, которые не только не 
лишились надежды вернуть свое былое господство, но и материальных средств, то 
есть объективной возможности бороться за осуществление своих вожделений.
 Остатки расхлябанной государственной машины старого режима были быстро сметены,
 нарождающаяся было буржуазно-демократическая республика с разгоном Учредилки 
раздавлена, и перешла «вся власть Советам», то есть был пущен в ход 
государственный аппарат, соответствующий диктатуре пролетариата.
 Однако новый диктатор, явившийся на смену помещикам и буржуазии, принявшись за 
новое строительство, в первый момент оказался в блестящем одиночестве. Ряды 
контрреволюции, вскормленной еще прекраснодушным режимом Керенского, 
пополнились новыми и новыми ратниками. По ту сторону баррикад пролетарских 
очутились ошалевшие на мгновение от ужаса и неожиданности мощного удара Октября 
фабриканты, банкиры, помещики, офицеры, попы и полицейские и все те 
промежуточные общественные группы, которые либо действительно были в той или 
иной мере обижены пролетарской революцией, либо мнили себя обиженными в силу 
понятий и привычек, привитых им ниспровергнутым строем.
 Пролетариат, в начале своего выступления державший курс на близкую всемирную 
социалистическую революцию, вскоре, однако, убедился, что в темпе назревающих 
событий он ошибся, что на немедленную поддержку пролетариев передовых 
капиталистических стран рассчитывать не приходится. Он то «лавировал и 
отступал», то покупал дорогой ценой «передышку», чтобы тем временем сплотиться 
и выдержать бешеный натиск очнувшихся от столбняка контрреволюционеров. К тому 
же империалисты всех передовых стран, почуяв беду и добычу после небывалой во 
всемирной истории рабочей революции, обрушились на Республику Советов всеми 
имеющимися в их распоряжении силами и средствами, так что наши отечественные 
контрреволюционеры получили помощь и поддержку рублем и дубьем.
 Пролетариату пришлось волей-неволей, да и теперь еще приходится, напрягать все 
усилия к тому, чтобы преодолеть сопротивление среды, зараженной миазмами 
разложившегося буржуазного общества, нейтрализовать те или иные элементы во 
враждебном лагере, привлечь на свою сторону новые и новые общественные слои, 
расширяя тем самым социальную базу Советской власти. Пришлось все силы вложить 
в борьбу за окончательное и прочное самоутверждение.
 И что же получилось?
 Пролетариат, завоевавший власть для того, чтобы «свой, новый мир построить», в 
силу создавшихся условий был принужден повременить с новым строительством, 
чтобы довести до конца борьбу за возможность полного переустройства общества на 
социалистических началах.
 Борьба за возможность творить новое, борьба с контрреволюцией российской и 
мировой выпала на долю двух органов Советской власти – на военное ведомство и 
ВЧК. [40] 
 Громкие победы на полях брани покрыли красную рать республики неувядаемой 
славой. Заслуги Красной Армии (при своем возникновении строго классовой, а 
теперь поистине всенародной) ныне признаются даже теми маловерами, которые в 
начале ее создания стояли в сторонке со скептическими словами и смехом на устах.

 Работа ВЧК, ее достижения, наоборот, остаются в тени. Эта разница, конечно, 
есть результат характера работы того и другого органа. В то время как 
наступление или отступление, эвакуация или взятие любого города происходят у 
всех на виду, в условиях такой же широкой гласности работа Чрезвычайной 
комиссии по борьбе с контрреволюцией была бы обречена на полное бесплодие… В 
белогвардейском стане процветает подзаборная литература «об ужасах чрезвычаек»; 
меньшевики, правые, левые и иные эсеры, анархисты, спекулянты постоянно скулят 
о «насилиях» и «зверствах», чинимых чрезвычайками, иначе говоря – судит среда, 
которую нам приходится преодолевать, среда, поставляющая клиентов чрезвычайным 
комиссиям. А советская, даже партийная, публика имеет самое отдаленное 
представление о роли и работе ВЧК. А между тем, не говоря о всем прочем, успехи 
той же Красной Армии были бы абсолютно немыслимы без помощи со стороны ВЧК.
 Предлагаемая ныне вниманию читателей «Красная книга» заключает в себе 
документальные данные о работе ВЧК.
 Контрреволюция отнюдь не исчерпывается открытой вооруженной борьбой иноземных 
и отечественных банд против Советской власти или же открытыми мятежами и 
восстаниями в городах и деревнях. Есть иные, скрытые виды контрреволюции, 
которые стремятся свить себе гнезда решительно во всех советских учреждениях, 
не исключая органов борьбы с нею. По своему характеру и приемам контрреволюция 
чрезвычайно разнообразна и гибка, но цель ее одна: сломить рабоче-крестьянское 
государство изнутри и помочь, облегчить дело борющихся с ним снаружи открытой, 
вооруженной силой.
 Разумеется, в момент, когда победа пролетариата над своими классовыми врагами 
далеко не завершена, материалы «Красной книги» приобретают особенную остроту и 
злободневность.
 Знакомясь с проявлениями и приемами контрреволюции по подлинным документам, 
научившись распознавать ее, каждый честный гражданин Советской России поймет, 
что ему надо быть начеку, что нельзя ему не принять посильного участия в деле 
ее подавления. Ведь наша революция отличается неслыханным доселе массовым 
характером, все и вся вовлечены в ее круговорот; нет, не может и не должно быть 
человека, наблюдающего события наших дней оком стороннего зрителя. «Красная 
книга», таким образом, приобретает весьма важное политическое значение.
 В ней – все цвета радуги политической мысли: от самых заядлых крепостников, 
матерых монархистов и заправских кулаков до тех, которые «левее здравого 
рассудка».
 Еще в начале апреля 1917 года на вопрос, каковы главные группы политических 
партий в России, тов. Ленин отвечал:
 1) Партии и группы правее кадетов.
 2) Партия конституционно-демократическая (кадеты, партия народной свободы) и 
близкие к ней группы.
 3) Социал-демократы, социалисты-революционеры и близкие к ним группы
 и, наконец,
 4) «Большевики». Партия, которой следовало бы называться  коммунистической 
партией и которая ныне зовется «Российская социал-демократическая рабочая 
партия, объединенная Центральным Комитетом», а в просторечии «большевиками». 
[41] 
 Тогда же тов. Лениным был дан классический социальный анализ вышеприведенных 
партий.
 Какой класс представляют эти партии?
 1) Правее кадетов – крепостников-помещиков и самых отсталых слоев буржуазии 
(капиталистов).
 2) Кадеты – всей буржуазии, то есть класса капиталистов, и обуржуазившихся, то 
есть ставших капиталистами, помещиков.
 3) Социал-демократы и социалисты-революционеры – мелких хозяев, мелких и 
средних крестьян, мелкой буржуазии, а также части поддавшихся влиянию буржуазии 
рабочих.
 4) «Большевики» – сознательных пролетариев, наемных рабочих и примыкающей к 
ним беднейшей части крестьян (полупролетариев). [42] 
 И за полгода до Октября, путем умственного социологического эксперимента, тов. 
Ленин определил отношение всех этих партий к самому основному вопросу нашей 
революции.
 Он ставил вопросы: надо ли крестьянам тотчас брать все помещичьи земли, 
следует ли народу взять в свои руки самые крупные и самые сильные, 
монополистические организации капиталистов – банки, синдикаты зав