бытий в Польше участвовал в обеспечении деятельности нашей 
оперативной группы. Таким образом имел опыт работы в экстремальной обстановке 
боевых действий, хоть и не очень большой. Но зато он в совершенстве владел 
немецким языком и проявил незаурядные способности к агентурной работе.

Очень часто противопоставляют разведку и дипломатию. На мой взгляд, это 
происходит от неправильного представления самой сути этой работы. В периоды 
военных конфликтов мы всегда держали в горячих точках резидентов, которые 
одновременно являлись и высшими должностными лицами советской дипломатии. Так 
было с Синицыным, когда он работал, что называется, на два фронта в Финляндии, 
так было и с А. Панюшкиным — резидентом и полпредом СССР в Китае, когда там шла 
гражданская война, потом война с Японией. И не совсем уж давний пример. Ветеран 
ИНО НКВД, закончивший разведывательную школу первого выпуска, А. Алексеев, он 
же Шитов, в решающий момент стал советским послом в Республике Куба. И делалось 
это в тех случаях, когда нужно было сосредоточить усилия дипломатов и разведки 
в одних руках и проводить активные дипломатические действия, опираясь на 
агентуру, которая была лично известна главному резиденту в стране.

Несколько слов о наших недостатках и упущениях в финских событиях. Известно, 
что в военном отношении операция по прорыву линии Маннергейма была плохо 
подготовлена. Сроки начала ее постоянно сдвигались. Большие недоработки были и 
с нашей стороны. Синицын вез с собой в Финляндию 10 миллионов финских марок для 
финансирования деятельности компартии и выезда финских коммунистов в Швецию, 
которые впоследствии, как мы планировали, должны были войти в правительство 
Куусинена. Перед отъездом Синицын получил неверную ориентировку от Берии о том, 
что война начнется не раньше, чем через три дня. Однако военный конфликт 
развернулся в день его приезда в Хельсинки. Со своим аппаратом Синицын попал 
под бомбежку нашей авиации. Бомбы сыпались рядом с советским посольством.

Вспоминается эпизод, когда Синицын в октябре 1939 года был вызван в Москву для 
срочного доклада наркому иностранных дел Молотову как временный поверенный в 
делах. Встречали его представители наркома иностранных дел и с вокзала привезли 
в кабинет Молотова. Это вызвало резкое недовольство Берии: почему он как 
резидент не явился вначале с докладом к своему непосредственному начальнику?! 
После в кабинете Берии состоялся довольно нелицеприятный разговор. Я 
присутствовал при этом вместе с Фитиным. Синицын докладывал Берии. Он, как 
человек недостаточно опытный в аппаратных условностях, начал с информации, 
которую он только что доложил Молотову и как тот ее воспринял. Чтобы остановить 
Синицына, я дважды наступал ему под столом на ногу. Только таким образом 
удалось прервать его. Ведь Берия ждал доклада не о политической обстановке в 
Финляндии, которую он и без Синицына хорошо знал, а хотел услышать предложения 
по задействованию и использованию агентов, бывших в его распоряжении, причем не 
только среди финских руководящих кругов, а и в МИДе, аграрной и 
социал-демократической партиях Финляндии.

Еще один любопытный момент. Поскольку Синицыну не удалось до начала военных 
действий вывезти родственников Куусинена из Финляндии, а также в связи с 
большими иллюзиями относительно удачного исхода начавшейся кампании, в середине 
декабря 1939 года руководством было принято беспрецедентное решение — отправить 
резидента страны, с которой идет война, в отпуск до конца января 1940 года! И 
это в то время, когда срочно требовались какие-то справки, данные его личные 
наблюдения. Однако все обошлось благополучно. Фитин, исключительно 
доброжелательный и чуткий человек, устроил все так, чтобы Синицын, не дай Бог, 
не попался на глаза ответственным работникам международного отдела ЦК, 
жаждавшим наказать его «за провал партийного поручения».

С Синицыным связан еще один важный эпизод в истории разведки. Ему удалось 
установить наличие нового стрелкового оружия в финской армии. Это были 
знаменитые автоматы «Суоми», которые имели довольно плотное огневое покрытие. 
Они были особенно эффективны для боевых действий в лесных массивах. Нам удалось 
по ориентирам Синицына через Швецию вывезти образцы автоматов в СССР. Однако, 
когда об этом доложили, правительство расценило эту информацию, как желание 
НКВД вооружить свои войска автоматическим оружием. Наркомат обороны вынес 
заключение: автоматы являются эффективным оружием только для правоохранительных 
органов. Невероятно, но это так: никому не пришло в голову немедленно 
использовать их для перевооружения стрелковых войск нашей армии накануне войны.




Анализ уроков войны с Финляндией



Главным выводом для советской разведки после анализа военных действий в 
Финляндии стала необходимость регулярного обмена разведывательной информацией 
между НКВД, Разведупром Красной Армии и разведуправлением Наркомата 
Военно-Морского Флота. На совещании по итогам войны с Финляндией Сталин бросил 
резкие упреки начальнику Разведупра РККА И. Проскурову, после чего он был 
отстранен от должности. Связано это было с информацией резидентуры военной 
разведки и НКВД из Лондона и Парижа о намерениях англичан и французов в апреле 
1940 года начать бомбардировки Бакинских нефтепромыслов. Информация об этом, 
кстати, была достоверной, но с одной существенной оговоркой относительно сроков.
 Сталин немедленно принял решение об увеличении нашей закавказской военной 
группировки в 3 раза. Сразу же после перемирия началась переброска туда с 
финского фронта войск, имеющих боевой опыт, в том числе сил и средств ПВО и ВВС.
 Эти меры в целом были оправданы. Сталин, безуслов