ых действиях партизан в тылу врага, 
и ее потянуло в партизаны. Сказалось окружение. Ее отец Василий Кретов, многие 
друзья отца вели партизанскую борьбу в тылу белогвардейцев в 1918-1920 годах. 
Дочь часто слушала их рассказы. Осенью 1941 года Ольга простилась с родителями 
и попутными эшелонами добралась до Москвы. Добилась приема в школу. Выучилась 
на минера, но спрос на минеров у партизан уменьшился - много хороших 
подрывников было практически подготовлено и в тылу врага. Кретова стала 
обучаться на радистку. 

Бунцев вспоминал пройденный путь, вспоминал как он доставлял грузы партизанам, 
вывозил в наш тыл раненых, детей, дневал на партизанских "аэродромах" в тылу 
врага, садился на необследованные площадки, когда одинаковые огни манили его в 
ловушку, вспоминал рассказы партизан, сожалея, что не обращал внимание на их 
тактические приемы. Он не исключал, что может быть сбит в тылу противника, но 
не задумывался, что тогда он будет там делать: как, куда выходить. Теперь ему 
казалось непростительным упущением быть у партизан, вместе с партизанами и не 
знать всех премудростей партизанской тактики. 

Раньше боевая деятельность партизан ему казалась настолько простой, что, если 
понадобится, каждый военный может стать сразу хорошим партизаном, а тут 
оказалось, что даже его одежда, такая удобная в самолете, оказалась непригодна 
для действий на земле в тылу врага: унты намокли, отяжелели, а сушить негде. 
Набухла от мелкого осеннего дождя и меховая куртка. Хорошо, что взяли с собой 
купола парашютов, а то целый день мокни на промокшей земле. Но что делать, 
когда будут съедены остатки скромного неприкосновенного запаса, что делать, 
когда они не застанут на сборном пункте Добрякова и Темкина? 

"Хорошо было партизанам на своей родной земле, - подумал капитан. - Там все 
свое: и люди и земля. А здесь совсем не то, все по-иному. Здесь не оденешься 
под дядьку, не спросишь дорогу, не попросишь даже пищи, чтобы не быть 
обнаруженным. Вот и попробуй здесь ходить, пробираться к своим". 

Он вспомнил рассказы двух партизанок, которые вырвались из фашистской неволи, 
прошли несколько сот километров по Германии, почти тысячу километров по Польше 
и все же дошли к своим. 

"Ну, а моя радистка - бывалый партизан, а потому нам и бог велел сквозь все 
преграды выйти к своим", - подумал капитан. 

Кретова не спала и переживала свою беспомощность, она чувствовала себя 
виноватой, что не додумалась на всякий случай обзавестись портативной 
радиостанцией, чтобы иметь возможность связаться с земли. 

"А у партизан у меня был "Северок" - вот бы пригодился, я сдала его на склад, и 
он, возможно, лежит там без надобности", - думала она. 

День тянулся бесконечно. После полудня, когда Ольга осталась в охранении, 
Бунцев уснул. Во сне он видел себя на самолете, идущим на посадку на родной 
аэродром, но был разбужен Ольгой. Вблизи раздавались одиночные выстрелы и 
выкрики на чужом языке. 

- Уж не нас ли это ищут? - спросил командир, и они приготовились к бою. 

Выстрелы раздавались так близко, что они слышали свист пролетавших пуль. Одна 
из пуль пролетела над головой Кретовой, и впереди упал перебитый пулей стебель 
кукурузы. Пилоты напряженно вслушивались и молчали. 

- Непонятно, почему они так много и бестолково стреляют по кукурузе? Уж не 
думают ли, что здесь целый взвод засел, - шепнула Ольга, крепче сжав автомат в 
руках. 

Бунцев молчал. Он чувствовал себя на земле явно не по себе. Было ясно, что ни 
отразить вражеской атаки, ни уйти в случае обнаружения они не смогут. А 
стрельба то прекращалась, то вновь начиналась. Опять слышался разговор, крики. 
Наконец стрельба кончилась, загудел мотор машины и скоро наступила тишина и 
только вдали на узле были слышны гудки паровозов. 

- Непонятно. Неужели поиски кончились, - шепнул Бунцев. 

- Возможно. Попугали. Думали, кто выбежит или вылетит. 

Пилоты не знали, что восемь вражеских офицеров одного из сгоревшего эшелона 
кутили по случаю избавления от гибели, ожидая восстановления движения, 
практиковались в стрельбе и не подозревали, что они развлекаются по соседству с 
теми, кто разгромил железнодорожный узел. Они приехали на автомашинах, 
поставили их всего в двухстах метрах от места, где укрывались Бунцев и Кретова. 
Солидно выпив на радости, постреляли и поехали по направлению к городу. 

Угроза миновала. 

- Где теперь Темкин и Добряков, - спросила Кретова. 

- Может быть, ждут нас на сборном пункте, - ответил Бунцев. 

Оправившись от переживаний, связанных с появлением любителей пострелять, они 
подкрепились из своих скудных запасов и стали обсуждать план дальнейших 
действий. Было принят