ски 
занял место Свердлова. Это, естественно, вызвало «ревность» со стороны 
большевистских «авторитетов» Григория Зиновьева и Иосифа Сталина. Они 
использовали Дзержинского, который, будучи по натуре «трудоголиком», никогда не 
отказывался от получения новых должностей, для того чтобы натравить его на 
Троцкого, и, с одной стороны, скинуть близкого к Троцкому главкома Вацетиса, а 
с другой — отобрать у Троцкого и передать в ведение ВЧК военную разведку. 
      Возможна и другая, более простая версия. Сам Дзержинский, ободренный той 
легкостью, с которой ему удалось увести у военного ведомства контрразведку, 
решил повторить этот номер и с разведкой. Впрочем, обе эти версии не 
противоречат, а взаимодополняют друг друга. 
      Впрочем, справедливости ради отметим, что, конечно, бывшие царские 
офицеры, работавшие в Полевом штабе, вряд ли так уж сильно хранили верность 
Советской власти. Скорее наоборот, можно предположить, что, выражаясь словами 
Зощенко, они «затаили в душе некоторое хамство». Об этом, к примеру, пишет в 
своих воспоминаниях назначенный в июне 1919 г. начальником Полевого штаба 
бывший генерал-лейтенант царской армии Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич. Он так 
описывает обстановку, которую обнаружил в Полевом штабе после своего назначения 
туда: 
      «Большинство штабных принадлежало к офицерам, окончившим ускоренный 
четырехмесячный выпуск Военной академии, известный под названием «выпуска 
Керенского». 
      Эта зеленая еще молодежь играла в какую-то нелепую игру и даже пыталась 
«профессионально» объединиться. 
      Помню, ко мне явился некий Теодори и заявил, что является «лидером» 
выпуска 1917 г. и, как таковой, хочет «выяснить» наши отношения. 
      Признаться, я был ошеломлен бесцеремонностью этого юного, но не в меру 
развязного «генштабиста». Как следует отчитав Теодори и даже выгнав его из 
моего кабинета, я решил, что этим покончил с попыткой обосновавшейся в штабе 
самоуверенной молодежи «организоваться». Но генштабисты «выпуска Керенского» 
решили действовать скопом и попытались давить на меня в таких вопросах, решение 
которых целиком лежало на мне. 
      Очень скоро я заметил, что вся эта нагловатая публика преследует какие-то 
цели политического характера и старается вести дело, если и не прямо в пользу 
противника, то во всяком случае без особого на него нажима. 
Поведение генштабистской «молодежи», кстати сказать, не такой уж юной по 
возрасту, не нравилось мне все больше и больше. Собрав всех этих молодчиков у 
себя, я дал волю своей «грубости», о которой так любили говаривать еще в 
царских штабах все умышленно обиженные мною офицеры, и отчитал «выпуск 
Керенского» так, что, вероятно, получил бы добрый десяток вызовов на дуэль, 
если бы она практиковалась в наше время»87. 
      К воспоминаниям Бонч-Бруевича надо относиться осторожно — в них много 
неточностей. К примеру, Теодори, с которым он якобы разговаривал, к тому 
времени был уже арестован 
         86 Там же. С.234. 
         87 Бонч-Бруевич М.Д. Вся власть Советам. М., 1957. С.345-346. 
42 
      чекистами. Однако саму атмосферу, сложившуюся в Полевом штабе, он 
передает довольно верно. 
      Как бы то ни было, причастность бывших офицеров Генерального штаба, 
занимавших руководящие должности в Красной Армии, к заговорам, в ряде случаев 
действительная, а зачастую и мнимая, привела к созданию специальной комиссии 
для проведения чистки разведорганов от ненадежных элементов и военных 
специалистов. По указанию ЦК РКП(б), решено окончательно превратить разведку в 
классовый орган, доверив дело ее организации и ведения только членам партии. 
16 сентября был издан приказ РВСР №1484, где говорилось: «С 15 сентября 1919 г. 
Институт Консультантства при Регистрационном Управлении РВСР упраздняется. 
Личный состав передается в распоряжение Полевого штаба для немедленного 
назначения на фронт»88. 
Через неделю после этого МЧК арестовала сменившего Теодори бывшего старшего 
консультанта Региструпра, бывшего капитана Генштаба Вольдемара Генриховича 
Зиверта. Его подозревали в принадлежности к белогвардейской организации. Сам Г.
И.Теодори 1 марта 1919 г. был командирован в Литву, Латвию, на Северный и 
другие фронты для выполнения особых заданий РВСР по агентурной разведке. Однако 
12 марта его арестовали чекисты в Двинске и этапировали в Москву. По подозрению 
в шпионаже и участии в контрреволюционной организации он содержался в Бутырской 
тюрьме и в Особом отделе ВЧК до 4 января 1921 г. После освобождения служил с 
перерывами на различных должностях в РККА до своего ареста 16 апреля 1937 г.89
      Чистку провели и на Курсах разведки, где исключили 50% курсантов, не 
удовлетворявших политическим требованиям. Помимо этого, почистили и 
периферийные органы, а также агентурную сеть, из состава которой были удалены 
ненадежные элементы. 
      К чему привели все эти чистки и аресты, можно судить по воспоминаниям 
генерала М.Д.Бонч-Бруевича: 
      «Сведения о противнике должно было дать мне разведывательное отделение; 
их я и затребовал. Оказалось, однако, что отделение это изъято из ведения штаба 
и передано в Особый Отдел. 
      Для доклада о противнике ко мне в кабинет явился молодой человек того 
«чекистского» типа, который уже успел выработаться. И хотя я никогда не имел 
ничего против Чрезвычайны