ть с римского аэродрома в нужный момент. Затем мне следовало 
подняться вместе с дуче на первом самолете, в то время как два оставшихся 
последовали бы за нами в качестве прикрытия и даже при необходимости отвлекли 
бы на себя возможных преследователей. 

План "Б" предусматривал посадку маленького самолета-наблюдателя типа "Шторьх", 
способного летать на низкой высоте, на одной из полян близ станции канатной 
дороги, на равнине. И наконец, третий и последний план предусматривал, что 
капитан Герлах, личный пилот генерала Штудента, попытается, тоже на "Шторьхе", 
сесть на самом горном плато. 

Первым делом я передаю в Рим, по радиостанции, которую привезли парашютисты, 
следовавшие по земле, весть об удачном завершении части нашего предприятия. 
Затем я принимаюсь за отработку расписания по реализации плана "А". Но едва я 
собираюсь связаться с Римом и сообщить час "Икс", в который мы будем атаковать 
аквилский аэродром, радист теряет - только бог знает почему - контакт. Таким 
образом, план "А" отменяется. 

С помощью бинокля я могу наблюдать посадку первого "Шторьха" на равнину. И тут 
же передаю по телефону приказ пилоту готовиться к отбытию. Но тот ответствует, 
что повредил машину при посадке и сможет взлететь лишь после длительного 
ремонта. Поэтому мне ничего не остается, кроме как воспользоваться для отправки 
дуче в Рим по плану "С", самому рискованному из всех разработанных. 

Неожиданно карабинеры, которых к тому времени разоружили, проявляют 
чрезвычайное рвение нам помочь. Некоторые из них уже спонтанно присоединились к 
отряду, который я послал за телами людей, бывших в планере, потерпевшем аварию. 
Я заметил в бинокль, что кое-кто из выброшенных на осыпь еще шевелится; мы 
надеемся, что крушение машины не стало гибельным для всех. И теперь другие 
итальянцы принимаются вместе с нами расчищать и ровнять маленькую полосу земли 
для посадки. В дикой спешке мы расталкиваем обломки скал, загромоздивших 
наиболее плоский клочок почвы, в то время как капитан Герлах на своем "Шторьхе" 
уже выписывает над нами огромные круги, ожидая сигнала на приземление. 

Наконец все готово, и Герлаху удается с замечательной ловкостью сесть на 
"полосу", которую мы расчистили неподалеку от отеля. Узнав, что я намереваюсь 
отправиться вместе с ним, он не проявляет особой радости, но когда я прибавляю, 
что полетим мы втроем - дуче, он и я, он твердо отказывается, утверждая, что 
мой план "совершенно нереален". 

Я отвожу его в сторону от всех и кратко, но со всей возможной в данных 
обстоятельствах убедительностью излагаю причины, по которым мне приходится так 
настаивать на своем плане. Я сам довольно долго взвешивал все "за" и "против" 
такой попытки, вполне отдавая себе отчет в той тяжелой ответственности, которую 
я беру на себя, прибавляя собственный вес к грузу маленького самолета (и вес 
значительный, так как ростом я метр девяносто пять и соответствующего 
телосложения). Но разве мог я принять на себя ответственность гораздо более 
серьезную - позволить Герлаху одному лететь с дуче? Ведь если полет окончится 
катастрофой, мне ничего не останется, не ожидая решения сверху, как пустить 
себе пулю в лоб. Смогу ли я предстать перед Гитлером, для того чтобы объявить 
ему, что операция удалась, но Муссолини встретил смерть сразу же по своем 
освобождении? И поскольку никакого другого средства перевезти дуче в Рим у меня 
тоже не было, то я предпочел принять на себя всю опасность этого полета, 
которую мое присутствие на борту только увеличит. Итак, мы все трое препоручаем 
себя судьбе - пусть мне повезет или же я погибну вместе со своими двумя 
попутчиками... 

Наконец, после некоторых колебаний, Герлах соглашается с моими доводами. С 
большим облегчением я отдаю Радлю соответствующие приказания. В качестве 
пленников им предстоит везти лишь захваченного генерала и того, который нас 
сопровождал; что касается остальных офицеров и солдат, то мы оставим их 
безоружными в гостинице. Поскольку дуче сообщил мне, что все время плена с ним 
обращались вполне сносно, то никаких оснований для отказа от подобного 
добродушия я не вижу. Чтобы предотвратить возможный саботаж на канатной дороге, 
я приказываю каждой партии, отправляющейся вниз, брать с собой в корзину по 
двое итальянских офицеров. Когда же все люди окажутся на равнине, надлежит 
разрушить двигатель и все машины дороги таким образом, чтобы их немедленная 
починка стала невозможной. 

Затем, пока под руководством капитана Герлаха наши солдаты устраивают взлетную 
полосу, я наконец могу посвятить себя дуче. 

По правде сказать, человек, который сидел передо мной, одетый в слишком 
просторный гражданский костюм без малейшего изящества, едва напоминал того 
красавца, который был изображен на нескольких