ие, много значит - за 
кого ты сам себя выдаешь. На человека смотрят так, как он сам себя сумел 
поставить..." 

Взаимоотношения Скарбека с итальянской полицией можно назвать отличными, 
поскольку никаких взаимоотношений не было и осложнений тоже не возникало. 

По существующему порядку, каждый раз, выезжая из Италии, нужно сдавать вид на 
жительство пограничным властям, а возвращаясь, получать в квестуре новый вид. 
Но так как Скарбек ездил в Третий рейх по самодельным визам, сфабрикованным 
немецкими товарищами в Германии, он своего вида на жительство не менял, кроме 
как под новый год, что обязательно для всех иностранцев. 

Правда, много треволнений принес Скарбеку его просроченный польский паспорт, но 
итальянцы об этом и не подозревали. Перед тем как срок паспорта истек, Скарбек 
выехал в Сорренто и оттуда послал письмо в польское посольство, в Рим. Он 
сообщил, что болен, лечится на курорте и просит продлить паспорт. К письму он 
приложил чек на тысячу лир для оплаты телеграфных расходов, связанных с его 
просьбой. У Скарбека были основания желать, чтобы паспорт не отсылали в Харбин, 
где его выписали и где была поставлена последняя выездная виза. Он хотел, чтобы 
все паспортные данные, включая номер и дату, проверяли по телеграфу. Все 
телеграфные расходы составили едва пятьдесят лир. Но если бы Скарбек не послал 
в посольство такой внушительный чек, его просьба, скорее всего, не была бы 
выполнена. Всегда нелишне напоминать посольству или полиции, что они имеют дело 
с богатым человеком... 

Скарбек охотно и часто рассказывал, что у него была фабрика в Китае, а когда 
там началась революционная смута, он фабрику продал, решил отдохнуть от крупных 
дел и приехал в Италию. Он выбрал Италию по совету берлинского профессора, 
чтобы полечить здесь сына. У мальчика небольшое искривление позвоночника, его 
полезно подержать под итальянским солнцем, ему нужны морские купания. От Турина 
рукой подать до целебных пляжей. 

Было у Скарбека свое маленькое увлечение, которое помогало ему отдыхать от 
перегрузки всякими делами в "Моменто" и за его порогом, - в задней комнате при 
ателье стоял токарный станок по дереву, и Скарбек любил столярничать. Он 
смастерил два стула, телефонный столик, табуретку для кухни, сам выточил 
крокетные шары, молотки. Мальчику противопоказаны все игры с резкими движениями,
 и поэтому Скарбек, как только обосновался в Турине, оборудовал во дворе 
"Моменто" площадку для крокета. Польские гости увлекались этой игрой. 

39 

Джаннину ошеломило официальное извещение из туринской тюрьмы: ей разрешено 
свидание с гражданином Паскуале Эспозито. Она не знала, при каких 
обстоятельствах арестован Кертнер, и понятия не имела о том, что арестован 
отчим. И она и мать были уверены, что Паскуале находится в плавании или еще 
собирает самолеты на испанском аэродроме. 

Свидание разрешалось воскресное, а извещение Джаннина увидела только во вторник 
вечером, когда вернулась к себе из конторы. 

Паскуале сидел как на иголках и ждал свидания с дочерью. Ему обещали свидание в 
воскресенье. Его привели в комнату свиданий, посадили на табуретку. 

Он ждал, ждал, ждал, сидя у решетки, а дочь не пришла. 

- Вы обещали выпустить ее из тюрьмы! - кричал назавтра Паскуале в кабинете 
низенького следователя. - Меня обманули. Какая подлость! 

- Ваша дочь на свободе. Даю честное слово офицера! 

- Значит, ее так мучили, что она не смогла дойти до комнаты свиданий. Или не 
хотела огорчать меня своим видом. Может, она стала калекой? Вы, только вы 
виноваты! 

- Ваша дочь совершенно здорова. И отлично выглядит. 

- Почему же она не пришла на свидание? 

Следователь пожал хилыми плечами: 

- Пошлем новую повестку. На будущее воскресенье... 

В будущее воскресенье Джаннина робко вошла в комнату свиданий. Комната 
перегорожена двумя решетками; они образуют коридор, по которому взад-вперед 
ходит надзиратель. Коридор узкий, но достаточно широк для того, чтобы руки, 
протянутые сквозь решетки, не дотянулись одна до другой. 

Впервые в жизни Джаннина переступила порог тюрьмы, впервые оказалась в комн