овал новому 
министерству Дефо как надежного и предприимчивого политического агента. Дефо 
так хорошо служил правительству вигов, особенно в Шотландии и в убежищах 
якобитов, куда являлся под чужой личиной, что приведшие к власти тори 
благоразумно решили использовать его бесспорные дарования. 
      Дефо было 49 лет, когда имя его прославил "Робинзон". Молодость Дефо 
полна приключений. Он дважды сидел в тюрьме; в 1703 году был выставлен к 
позорному столбу. Недоброжелательные современники распространяли даже слух, 
будто ему публично обрезали уши. Но ни о чем подобном сам Дефо не упоминает. 
Талантливая рука, сумевшая живо описать Молль Флэндерс, пирата Эйвери, 
разбойников Шеппарда и Джонатана Уайльда, не не покусилась обнародовать секреты 
английского правительства. 
      Мы назвали этого образцового шпиона почти совершенным воплощением 
секретной службы в одном лице. Такое утверждение можно было легко обосновать, 
хотя его собственных свидетельств на этот счет не найти. Даниель Дефо посещал 
Ньюингтонскую академию, руководимую неким мистером Мортоном, где одним из его 
соучеников был Сэмюэль Уэсли - основатель методизма. Троих школьных друзей Дефо 
повесили за участие в заговоре герцога Монмута. Есть основания полагать, что 
эти казни кое-чему научили Дефо, ибо в дальнейшем он всегда старался 
сотрудничать лишь с побеждающей стороной и быть полезным всесильным министрам. 
      То была смутная эпоха войн, якобитских заговоров и угрозы восстаний; 
столь одаренный человек, как Дефо, рисковал жизнью, отдаваясь политической 
секретной службе. Памфлеты он пек, как блины, с изумительной быстротой и 
ясностью изложения. Он заполнял своими статьями три, а иной раз и четыре газеты 
сразу: ежемесячное издание чуть ли не в сотню страниц, еженедельник и бюллетень,
 выходивший через день. Время от времени он выпускал и ежедневную газету. 
"Робинзон Крузо" ситается настольной книгой непобедимых и гордых людей; но 
прославленные труды Робинзона нам представляются весьма скромными по сравнению 
с трудолюбием его творца. До Шотландии было 400 миль; и все же, отправившись в 
этот северный край в одной из секретных миссий,, Дефо продолжал писать и 
регулярно публиковать в Лондоне свои обозрения. Даже когда его заперли в 
Ньюгейтскую тюрьму, он не переставал отправлять в типографию свои рукописи. 
      Дефо был не только неутомимый автор, агент или искусный пропагандист; он 
представлял собой целую редакцию. Вымышленными были в большинстве не только 
знаменитейшие из его персонажей, но и сам он отчасти являлся продуктом своего 
необузданного воображения. Несколько книг он издал анонимно, а свою фамилию 
проставлял под предисловиями, в которых рекомендовал эти книги вниманию 
читающей публики. Он расхваливал себя вписьмах в редакции своих газет - и 
поносил себя в письмах во враждебные издания. Он поправлял себя, цитировал себя,
 совершал плагиаты из своих собственных трудов, которые приписывал другим. Он 
смело напоминал в печати себе самому о своем союзе с политическими кругами, 
скрытно использовавшими его для борьбы с некоторыми мероприятиями правительства.
 
      Правительственный шпион лорда Таунсенда, бывшего статс-секретарем вскоре 
после заключения Утрехтского мира в мятежном 1715 году, Дефо занял этот пост в 
сущности для спасения самого себя от угрозы очередного тюремного заключения. 
Врагам казалось, что с ним уже покончено, но главный судья Паркер прекратил 
следствие против Дефо и лично доложил Таунсенду, что автор памфлетов - лояльный 
приверженец короля Георга I. Таунсенд поспешил заручиться услугами явного 
перебежчика; однако было условлено настолько замаскировать примирение между 
Дефо и статс-секретарем, чтобы журналист мог спокойно действовать как шпион в 
лагере врагов. 
      Правительство было озлоблено против "якобитской" прессы, мятежные выпады 
которой вызывали опасное брожение в народе. Продолжая проявлять показную 
враждебность к Таунзенду и правительству, Дефо легко мог снискать доверие 
якобитских кругов. Предполагалось, что он будет противодействовать выпуску их 
листовок, перехватывая или обезвреживая статьи, атаковавшие правительство. 
      По-видимому, Дефо с охотой вступил в этот тайный союз. Он стал 
"торийским" редактором у Таунзенда в 1716 году и играл эту роль до 1720 года, 
помогая вести якобитскую газету умеренного толка и препятствуя тем самым 
выпуску более радикального органа. В 1717 году из разных источников 
правительству стало известно, что якобиты замышляют новое восстание. Действуя 
на основании сведений, полученных через секретных агентов (возможно, среди них 
находился и Дефо), власти проникли в резиденцию шведского посла графа 
Юлленборга и нашли там немало уличающих документов, главным образом переписку с 
бароном Гёрцом, видным шведским дипломатом, послом на континенте. Шведский 
король Карл XII тотчас же стал мишенью враждебных выпадов со стороны англичан, 
и Дефо составил проект "обуздания всех шведов, не исключая их короля". 
      За девять лет до этого воинственный Карл XII, помешанный на славе 
Александра Македонского, предал колесованию ливонского дворянина Иоганна 
Риндхольдта, графа Паткуля. До казни Паткуля Дефо о нем и не слыхивал, но 
создавшееся положение показалось королю английской пропаганды самым подходящим 
поводом воскресить дискуссию о забытом злодеянии Карла XII. Написанный им 
памфлет, напечатанный с молниеносной быстротой, якобы представлял собой перевод 
какой-то оригинальной брошюры пастора, который лично присутствовал при 
последних часах несчастного Паткуля. Современные ученые признали этого 
"пастора" бессовестным плагиатором, ибо он, понося Карла и всячески превознося 
муки невинно осужденного Паткуля, бесцеремонно заимствовал целые четыре 
страницы из ранее вышедшего сочинения Дефо "О войнах Карла XII". 
      Такой выпад против шведского монарха нельзя было оставить без внимания, и 
граф Юлленборг сделал энергичное представление английскому правительству, 
требуя, чтобы не в меру откровен