ных партийных организаций{86}. 

На основании данного Постановления и приказа Наркома обороны в Главном 
политическом управлении РККА и политуправлениях фронтов были организованы 10-е 
отделы, а в политотделах армий - 10-е отделения для организации 
партийно-массовой работы среди населения оккупированных областей и 
политического руководства партизанским движением. "Так как в то время не 
существовало никаких пособий и наставлений по вопросам организации и тактики 
партизанской борьбы, - вспоминал впоследствии П.К. Пономаренко, - Главное 
политическое управление в октябре 1941 года разослало армейским политорганам 
"Инструкцию по организации мелких местных партизанских отрядов", составленную в 
период гражданской войны и интервенции против Советской России"{87}. Отсутствие 
уставов, наставлений и других руководящих документов по подготовке и ведению 
партизанских действий, тактике действий партизанских отрядов и диверсионных 
групп явилось важным фактором, влияющим на выбор форм специальных действий. 
Незнание основных положений по подготовке и ведению специальных действий 
заставляло партизан искать наиболее оптимальную структуру организации сил и 
средств, вырабатывать специальные формы их боевого применения уже в ходе боевых 
действий и нести большие потери. 

Практика руководства партизанскими действиями партийными и советскими органами 
в рамках форм партийной и советской работы, а также войсковыми политорганами 
показала их явную неспособность к выполнению задач по подготовке и переброске 
партизанских отрядов в тыл противника, планированию боевого применения 
партизанских отрядов и руководству боевыми действиями партизан, организации 
снабжения партизанских отрядов оружием, боеприпасами, минно-взрывными и другими 
средствами. Поэтому к ноябрю 1941 года военными советами фронтов в инициативном 
порядке были организованы специальные оперативные группы, которые взяли на себя 
руководство боевыми действиями партизан как составную часть управления войсками.
 Организацией восстановления советских и партийных органов на оккупированной 
территории продолжали заниматься различные партийные комитеты, а также отделы и 
отделения политорганов фронтов и армий{88}. 

Вопросы подготовки, вывода и руководства партизанскими отрядами в тылу 
противника выходили также за рамки разведывательного обеспечения операции и боя.
 Разведывательные отделы фронтов и армий пытались направить деятельность 
партизанских отрядов и диверсионных групп только на решение задач, возложенных 
на разведку. Этот недостаток, в частности, был отмечен в постановлении 
смоленского обкома ВКП(б) от 11 ноября 1941 года при анализе состояния 
партизанского движения в области: "Командование армий, дивизий и полков 
направляют деятельность партизанских отрядов и используют их односторонне, 
только для разведки, что ограничивает инициативу партизанских отрядов и их 
командиров по уничтожению живой силы, материальной части, транспорта и путей 
сообщения противника"{89}. Таким образом, наличие и ведомственная 
принадлежность органа управления специальными действиями являлась существенным 
фактором, влияющим на выбор задач и форм боевого применения партизанских 
отрядов и диверсионных групп в тылу противника. 

С началом войны стала очевидной необходимость широкого развертывания 
диверсионных действий партизанскими отрядами на коммуникациях противника и 
подготовки соответствующих специалистов. В июле 1941 года был создан 
Оперативно-учебный центр Западного фронта по подготовке партизан к проведению 
диверсий. Вскоре аналогичные центры и школы по подготовке партизан-диверсантов 
были созданы в других фронтах. Отсутствие в партизанских отрядах 
минеров-подрывников тормозило развитие и широкое применение таких эффективных 
способов диверсий как крушение поездов, устройство засад с применением мин и 
управляемых фугасов, уничтожение объектов с помощью мин и фугасов, управляемых 
по радио, диверсий с применением мин-сюрпризов и других специальных акций с 
применением минно-взрывных средств. 

Применение диверсий как способа действий в широких масштабах, кроме того, не 
представлялось возможным в результате отсутствия в достаточном количестве мин и 
зарядов, специально приспособленных для применения на коммуникациях противника. 
Табельные мины ТМ-35, ТМД-40, АМ-5, ПМД и другие, находившиеся на вооружении 
Красной Армии, оказались трудно применимыми в тылу противника. Они были 
громоздкими, тяжелыми и требовали значительного времени на установку и 
маскировку. 

Одновременному проведению согласованных по цели, месту и времени специальных 
акций в форме удара препятствовало также отсутствие связи партизанских отрядов 
с Центром из-за недостатка средств связи и радистов. "К июню 1942 года в тылу 
врага действовало 387 учтенных партизанских отрядов и групп, из них только 37, 
т.е. 10% имели радиостанции для связи с Командованием"{90}. Недостаточное 
количество минеров-подрывников, радистов и специального вооружения не позволило 
на начальном этапе войны использовать в тылу противника такую форму специальных 
действий как удар по железнодорожным коммуникациям. Только по мере поступления 
в партизанские отряды специальных минно-взрывных средств и подготовленных 
специалистов стали увеличиваться масштабы диверсионных действий. Так, согласно 
данным главной железнодорожной дирекции группы армий "Центр" количество 
партизанских налетов на объекты железнодорожного транспорта в первой половине 
1942 года составляло: январь 5, февраль - 6, март - 27, апрель - 65, май - 145; 
количество по