живым! И вообще, почему русские раскрыли "Пилигрима"? Да еще так быстро?" 
      Вулрич нисколько не поразился тому, что сказал старина Билл об ампуле с 
ядом. Секреты разведки должны тщательно оберегаться. Собственно говоря, он и 
сам думал, почему же все так случилось. Ведь "Пилигрим", как сообщал резидент 
ЦРУ в Бангкоке, панически боялся быть раскрытым контрразведкой и охотно принял 
предложение американцев снабдить его "чудодейственным лекарством". Почему же он 
отказался пустить его в ход? 
      Нет, Джеймс Вулрич не жаждал смерти агента. Он бы очень удивился, если бы 
кто-то назвал его кровожадным. Просто таковы были правила игры, и он должен был 
им подчиняться. 
      Джеймс Вулрич всегда считал себя добрым христианином. Как и его боевой 
заместитель. Как подавляющее большинство офицеров и служащих Центрального 
разведывательного управления. Как наверняка и сам директор Лэнгли, которого, 
правда, уже после смерти церковь попытается причислить к богохульникам, хотя и 
не откажет ему в достойном погребении. К христианской религии в ЦРУ относятся, 
как и полагается, с должным почтением. В мраморном вестибюле здания разведки в 
Лэнгли всех входящих и выходящих встречают слова из Нагорной проповеди Христа, 
призывающие познавать истину, которая должна сделать всех людей свободными. ЦРУ,
 как ведомство благородной и справедливой страны, направляется божественным 
провидением. Библейские заповеди окружены благоговейным вниманием. Новозаветные 
постулаты призывают к кротости, к простоте, к смирению, к борьбе со злом, 
исходящим от врагов церкви. "Не убий" - из числа таких постулатов. Лишать 
одного человека жизни по прихоти другого противоречит христианской морали, 
осуждается в обществе, предается проклятию в церквях. 
      Но, конечно, понятно, что американские разведчики - не врачи и не связаны 
клятвой Гиппократа. Так думает начальник Советского отдела. Поэтому на 
некоторые христианские заповеди можно не обращать внимания. С практикой убийств 
в ЦРУ покончено раз и навсегда. Вот и теперь, еще в начале восьмидесятых, 
президент Рональд Рейган запретил разведке своим указом умерщвлять людей*. "Ни 
один человек, находящийся на службе у правительства Соединенных Штатов, не 
должен принимать участия в убийствах или вступать в заговор с целью убийства". 
Вот так и не иначе. 
      Но недаром говорится: если запрещено, но очень хочется, то - можно. 
Придумано много способов обходить самые строгие и категорические запреты. И вот 
директивой Рейгана вводится особый "регламент" - разрешается убивать людей, 
если они сами проявят желание уйти из жизни. 
      Так Центральное разведывательное управление получило "легитимное" право 
лишать жизни тех, кого оно приговорило к "высшей мере". Безусловно, при 
скрупулезной секретности приводить приговор в исполнение. Вот так в ЦРУ 
появилась долгожданная и тщательно законспирированная практика умерщвления 
агентов, которым нельзя было оказаться в руках противника. Агентам вручались 
миниатюрные ампулы с быстродействующим ядом, в соответствующем камуфляже и с 
подробными инструкциями, как пользоваться этим "милосердным лекарством". 
      Вулрич вспомнил, как он слушал гневную отповедь директора. Можно 
соглашаться или не соглашаться с шефом. Можно признавать выговор справедливым 
или необоснованным. Джеймсу Вулричу ясно одно: раздражение начальника Лэнгли 
вполне понятно, перечить шефу неразумно. Но многое из того, что рассерженный 
Кейси бросал в трубку, Вулрич не станет пересказывать своему заместителю. 
      Конечно, вопросы жизни и смерти решались в Лэнгли без особого напряжения. 
Всем руководила извечная "целесообразность". Но нельзя не быть солидарным с 
руководством. Директор ЦРУ совершенно прав. Признания агента, попавшего в руки 
контрразведки противника, нанесут большой ущерб разведке, да и Соединенным 
Штатам. Молодец президент, что дал ЦРУ лицензию на убийство, разведчики сумеют 
ею воспользоваться с выгодой для дела. Конечно, могут быть и неудачи. Никто от 
них не застрахован! Да дело, строго рассуждая, не в Рейгане. Кто бы ни пришел к 
власти в Вашингтоне, стратегия национальной безопасности останется прежней. 
Если и отзовут нынешнюю директиву, примут другую - допускающую удобные 
толкования. 
      Ну, а директор Кейси отходчив. Его гнев долго не продержится. 
Оправдываться и перечить ему начальник Советского отдела не будет. Что положено 
Юпитеру, не положено быку*. 
      ...Опустив голову, Питер Николс покинул кабинет своего шефа. В дверь 
осторожно заглянула Кристина, секретарша Вулрича. Она увидела беспорядок в 
комнате и неодобрительно покачала головой. 
      - Пожалуйста, приберите все это. Произошел несчастный случай. Ничего, все 
образуется и придет в порядок. У меня, Кристина, отчаянно разболелась голова. Я 
еще немного побуду здесь, а потом все же отправлюсь домой. 
      - Конечно, сэр, - говорит верная секретарша, - берегите себя и 
выздоравливайте поскорее. - Она ни о чем не спрашивает. 
      Кристина быстро справилась с уборкой в кабинете. Она собрала осколки, 
разлетевшиеся по полу, вытерла лужицы растекшегося коньяка. Как большинство 
женщин, она любила чистоту и порядок. Потом она понимающе посмотрела на шефа и 
незаметно вышла из кабинета. Она чувствовала: случилось что-то неприятное, и ее 
шефу именно сейчас надо побыть одному. 
      "Волк" Вулрич сидел в своем просторном кабинете, чем-то напоминающем 
музей. Беззвучно смотрят со стен фотографии и экспонаты жертв его охотничьей 
страсти. В глазах у некоторых хозяину кабинета чудится укоризна, какая-то 
неосознанная жалость к сгубившему их охотнику. 
      Джеймс Вулрич остался в своем офисе совсем один, наедине со своими думами.
 Он никого не принимал. Сотрудники его многолюдного отдела со вчерашнего дня 
уверены, что его нет на ра