альник концлагеря в Дахау эсэсовец Эйке. Рем встал им 
навстречу. Он был без рубашки, и на коже его вдруг выступили капли пота. 

- Что это значит? - спросил он. 

- У нас нет времени на болтовню, - отрезал Эйке. 

Он спокойно поднял пистолет, прицелился, словно в тире, и выстрелил несколько 
раз. Рем упал. Эйке нагнулся и добил его. Так закончилась карьера всемогущего 
руководителя СА, первого и главного творца карьеры Гитлера. 

Уже вечером 30 июня несколько гестаповцев появились в тюрьме с первым списком 
из шести человек, отобранных для казни, и потребовали у директора тюрьмы Коха 
их выдачи. Тот робко заметил, что красная галочка против фамилии в списке 
вместо смертного приговора представляется ему "не слишком законной". С его 
замечанием не посчитались, шесть человек были выведены во двор тюрьмы и 
расстреляны взводом эсэсовцев под командой Зеппа Дитриха. Первым из 
расстрелянных оказался начальник СА и префект полиции Мюнхена Август Шнайдхубер.
 

В Берлине репрессиями руководили Геринг и Гиммлер. В этих обстоятельствах 
Гитлер вручил Герингу исполнительную власть во всей северной части Германии, 
которой тот и воспользовался без зазрения совести. Аресты начались в половине 
одиннадцатого, явное свидетельство того, что шефов гестапо совсем не беспокоила 
опасность переворота со стороны СА. Поскольку исходной точкой путча должен был 
стать Мюнхен, можно было ожидать, что репрессии коснутся прежде всего этого 
города. Но они оказались куда более жестокими в Берлине. Службы СС и гестапо 
провели на севере страны многочисленные аресты. Геринг хотел обезглавить 
руководство СА в своей области и свести счеты с личными противниками. Отдельный 
список приготовил Гиммлер, а Гейдрих присовокупил к нему еще и свой. 

Шеф СА в Берлине - Бранденбурге Карл Эрнст решил отправиться в путешествие по 
Южной Атлантике. И не хватило совсем немногого, чтобы это решение спасло ему 
жизнь. Еще накануне он прибыл в Бремен, но, к несчастью, его пароход 
отправлялся лишь вечером 30 июня. Во время ареста эсэсовцами он бурно 
протестовал: он и в мыслях не допускал, чтобы кто-то осмелился схватить столь 
высокопоставленное лицо, депутата рейхстага и государственного советника. 

Он забыл, что совершил преступление, осыпая в частных разговорах ругательствами 
Гиммлера, называя его "черным иезуитом", с легкой руки Отто Штрассера, 
придумавшего это прозвище. Такое кощунство было давно уже отмечено в картотеке 
гестапо. А сейчас пришло время за него расплатиться. 

Эрнст был обречен и еще по одной причине: он руководил командой СА, которой был 
поручен поджог рейхстага. Похоже, он не всегда умел держать язык за зубами и 
допустил опасные откровения, которые уловило чуткое ухо гестапо. Показательно, 
что из десяти штурмовиков СА, участвовавших в поджоге и к тому времени 
остававшихся в живых (одиннадцатый, Ралль, был ликвидирован уже давно), девять 
было уничтожено 30 июня 1934 года. 

Что касается усерднейшего секретаря суда Рейнекинга, который предупредил 
гестапо о разоблачениях Ралля, он был помилован, хотя и оказался в Дахау, где 
погиб в начале 1935 года. 

Все эти люди, столь полезные в феврале 1933 года, стали неудобными в июне 1934 
года. Все они, и в первую очередь их шеф Эрнст, должны были исчезнуть. 

Доставленный в Берлин самолетом, он был помещен в казарме на Лихтерфельде и 
расстрелян два часа спустя. Туда направлялись все, кто не был убит на месте или 
кому не удалось бежать. Кое-кто прошел легкий допрос, большинство подверглось 
оскорблениям и избиениям, и почти все были поставлены перед командой охранников,
 расстреливавших во дворе казармы обреченных на смерть людей. В течение всей 
субботы и утра воскресенья 1 июля 1934 года в квартале Лихтерфельде слышался 
грохот залпов. Взвод эсэсовцев располагался в пяти метрах от приговоренных, а 
стена, у которой они стояли, в течение многих месяцев была покрыта кровью. 
Залпы сопрождались кличем: "Хайль Гитлер! Это нужно фюреру!" 

В штаб-квартире гестапо в эти напряженные дни царила суматоха. Именно из его 
кабинетов, обычно таких чинных, исходили приказы о расправах, сюда стекались 
отчеты о казнях, сообщения об арестах и побегах, об убийствах тех, кто пытался 
бежать или сопротивляться, а также тех, кого было приказано уничтожать на месте.
 Для большей секретности все, кто фигурировал в списках, были помечены 
порядковыми номерами. В сообщениях по телефону, в телеграммах и распоряжениях 
ограничивались лишь номерами: "No 8 прибыл, No 17, 35, 37, 68, 84 арестованы, 
No 32, 43, 47, 59 расстреляны, No 5 по-прежнему не обнаружен". Когда имена, 
которые скрывались за этими цифрами, стали постепенно выясняться, вся Германия 
содрогнулась от ужаса и недоумения. 

Убийцы из гестапо не ограничились истреблением руководителей СА. Под их ударами,
 а также под выстрелами карательных команд гибли в большинстве своем люди, не 
имевшие никакого отношения к Рему и штурмовым отрядам. Акцию против Рема 
использовали для расправы с неугодными. Доктор Фрик в своих свидетельских 
показаниях на Нюрнбергском процессе описал это следующими словами: "Во время 
чистки среди сторонников Рема многие из убитых не имели