апо на Принц-Альбрехтштрассе, 8, откуда он вел слежку за всей Германией, 
словно паук, раскинувший свою гигантскую паутину. 

1 января он обратился к членам СС с довольно откровенным посланием: "Одна из 
самых неотложных задач, выпавших на нашу долю, состоит в том, чтобы раскрыть 
всех тайных и явных врагов фюрера и национал-социализма, разгромить и 
уничтожить их. Для выполнения этой задачи мы готовы пролить не только свою 
кровь, но и кровь других людей". 

"Тело несет на себе отпечаток внутренних сил, которые им движут", писал в 
начале XVIII века ясновидец-теософ Якоб Бёме. Коротко и убедительно. Ведь 
утешительно то, что убийцы несут на себе клеймо скотства. И большинство 
нацистских руководителей иллюстрирует это правило: у Рема была голова душегуба, 
физиономия Бормана могла внушать только ужас, у Кальтенбруннера и Гейдриха были 
рожи убийц. Что касается Гиммлера, лицо его было гладким, но безнадежно 
банальным. 

Это был человек среднего, а скорее высокого роста, довольно хорошо сложенный. 
Лицо его было немного полноватым, с признаками раннего облысения надо лбом и на 
висках, хотя в начале полицейской карьеры ему исполнилось всего тридцать три 
года. Внешне он выглядел мелким служащим, скромным счетоводом или коммерсантом. 
Маленький, срезанный назад подбородок отнюдь не свидетельствовал о сильной воле.
 Его вялое лицо перечеркивали усики, а обрамляли большие оттопыренные уши. 
Неизменная улыбка придавала ему приказчичье выражение. 

Только два признака вызывали скрытую тревогу: очень тонкие, бледные, почти 
бескровные губы и два маленьких голубых или серо-голубых глаза, взгляд которых, 
удивительно проницательный и завораживающе твердый, не могли скрыть стекла 
пенсне в круглой оправе из полированной стали. Он знал, конечно, что этот 
взгляд выдает его, и старался держать голову, слегка склонив к правому плечу, 
чтобы отблеск стекол маскировал глаза. Он разглядывал собеседника словно хищник 
в засаде, стерегущий добычу. Болезненный вид его странной шеи с дряблой и 
морщинистой, как у старика, колеей часто поражал посетителей. Руки у него были 
необыкновенно тонкие и деликатные, с длинными пальцами, очень белой прозрачной 
кожей и хорошо видными венами. Они напоминали руки холеной женщины. 
Разговаривая с посетителями, он имел привычку класть их перед собой на столе в 
странной неподвижности. 

Эти невыразительные руки хорошо сочетались с неподвижной и загадочной маской 
лица. 

Подчиненные рассказывали, что Гиммлер никогда никого не хвалил и не ругал. Его 
распоряжения были чаще всего нечеткими. Он любил, чтобы его сотрудники сами 
находили лучший способ исполнить желания их шефа, планы которого раскрывались 
лишь постепенно. Ему нравилась таинственность. Окружая секретностью все свои 
замыслы, он сделал ее абсолютным законом, нарушение которого влекло за собой 
строжайшее наказание, а иногда и смерть. 

Гиммлер обладал редкой работоспособностью. Его рабочий день начинался в восемь 
утра и заканчивался глубокой ночью, частенько к двум часам. Он трудился всюду и 
беспрерывно. В поездках, где бы он ни находился - в поезде, самолете или 
автомобиле, - его всегда сопровождал секретарь, записывавший под диктовку 
письма и другие тексты. Он постоянно поддерживал радиосвязь с центральной 
службой гестапо и строго требовал, чтобы аппаратура содержалась в образцовом 
порядке. Ему должны были докладывать о любом сколько-нибудь важном сообщении 
или письме. Документы Гиммлер читал очень внимательно, делая на полях пометки 
карандашом, как правило бледно-зеленого, близкого к растительной зелени цвета. 
Со свойственным ему педантизмом на всяком прошедшем через его руки документе он 
ставил отметку GEL (сокращение от слова "прочтено"), дату и свою подпись: две 
связанные между собой буквы "Г", перечеркнутые горизонтальной чертой с острым 
кончиком. Этот выбор серовато-зеленого цвета характерен для его личности. 
Честолюбивый и хвастливый Геринг, например, помечал свою почту ярко-красным 
карандашом. Маленькая, но сколь красноречивая деталь! 

Когда Гиммлер не находился в разъездах, причем довольно частых, или в 
инспекционных поездках, которые он проводил обычно без предупреждения с целью 
более эффективного контроля за деятельностью отдельных служб, его рабочий день 
прерывался лишь для еды. Питался он почти всегда в офицерской столовой СС или 
гестапо, а иногда в ресторане. Ему случалось приглашать позавтракать очередного 
визитера, и довольно часто он предлагал пообедать вместе руководителям служб. В 
общении с людьми он показал себя гостеприимным хозяином, красноречивым и 
веселым собеседником. Далее находясь на вершине славы и исполняя бесчисленные и 
важные функции, превращавшие его фактически в наиболее могущественного деятеля 
режима, он выглядел непритязательным. 

У него были добрые и верные друзья, причем многие знали его с детства и 
продолжали называть "Гейни", как в те времена, когда они вместе ходили в школу 
его отца. В СС его также называли любовно и уважительно: "Рейхс-Гейни". Ну 
может ли быть что-либо, более отвратительное? Изверги, на совести которых кровь 
многих тысяч детей, выращивают окровавленными руками цветы дружбы и называют 
друг друга уменьшительными именами, вспоминая запахи фиолетовых чернил и мела, 
которые они вместе вдыхали в стенах старой баварской школы. Двигаясь по 
служебной лестнице, Гиммлер тянул за собой большинство сво