и, даже противоречило традиции. Говорил Сергей 
Иванович несколько старомодным языком, очень грамотными, складными и 
выразительными фразами, никогда не опускался до ругани. Начальник отдела в 
Центре В. И. Старцев, другие коллеги не стеснялись высказывать свое отношение к 
жизни, начальству и особенно к подчиненным с помощью всем известных русских 
выражений. 
 Манера Сергея Ивановича казалась гораздо более привлекательной. Но главное 
бьшо, конечно, не в этом. Резидент доброжелательно и с бесконечным терпением 
выслушивал работника, вникал во все детали, помогал разбираться в сложных 
ситуациях и учил не отчаиваться от неудач. "Будет день, будет пища" - одно из 
его любимых изречений. 
 Сергей Иванович редко и неохотно рассказывал о своем прошлом, избегал вообще 
ссылаться на свой личный опыт. Эта черта мне импонировала. Самовлюбленными и 
недалекими представляются люди, все меряющие на свой личный аршин, к месту и не 
к месту рассказывающие случаи из своей биографии, как некий эталон для оценки 
любой ситуации и образец для подражания. Порок, к сожалению, в нашей среде 
распространенный. Да и не только в нашей. 
 Кто-то однажды проговорился, что резидент в свое время работал в следственной 
области. Это могло многое объяснить. Служба Сергея Ивановича в КГБ закончилась 
таинственным образом. Резидентура была на хорошем счету, регулярно поступала 
информация по приоритетным проблемам, серьезных замечаний по общему положению 
дел у Центра не было. По завершении срока командировки Сергей Иванович 
возвратился в Москву, где был назначен на должность, не соответствующую ни его 
заслугам, ни положению. Рассказывают, что однажды он зашел в кабинет начальника 
отдела и пробыл там несколько часов, причем раскаты возбужденных голосов 
доносились сквозь двойные двери до приемной. В тот же день Сергей Иванович 
подал в отставку. Он пробыл на пенсии почти двадцать лет, изредка, по 
торжественным дням приглашался в отдел, но никогда не проявлял желания 
вернуться на службу. 
 Под руководством Сергея Ивановича я практически осваивал то, чему учился в 
101-й. 
 Прежде всего необходим широкий круг контактов среди иностранных и местных 
граждан. Это, естественно, привлекает внимание контрразведки, но выбор прост - 
или ты активно работаешь по связям, рискуя навлечь на себя неудовольствие 
местных властей, или ты отсиживаешься, проводишь время в кабинете, в кругу 
своих приятелей, рискуя навлечь гнев Центра. Мне меньше нравилось второе. 
Хотелось сделать что-то важное, быть не хуже других, оправдать свое здешнее 
существование. Мучила совесть, если день или два подряд проходили без хотя бы 
малого продвижения вперед. 
 Цель всех усилий - ГП, "главный противник", как в течение десятилетий на нашем 
языке именовались Соединенные Штаты. Содержание термина ГП иногда расширялось, 
но ядром его всегда были США. ГП на территории Пакистана посольство США и 
резидентура ЦРУ, американская военная миссия, ЮСИС. Прямые выходы на их 
сотрудников несложны. Американские разведчики сами стремились к установлению 
связей с советскими гражданами, и нередко возникала ситуация, когда регулярно 
встречались двое коллег - один из КГБ, другой из ЦРУ - и упорно выискивали 
уязвимые места друг друга. Это занятие не всегда диктовалось интересами службы, 
скорее наоборот. Наш сотрудник отчитывался о разработке американского 
разведчика, сотрудник ЦРУ докладывал своему начальству о разработке разведчика 
советского. Это записывалось в актив обоим их начальниками. Ныне эта игра 
непопулярна - не стоит тратить время и раскрываться в тех случаях, где шанс на 
успех ничтожен. 
 Справедливости ради надо отметить, что во все времена наши американские 
коллеги действовали более открыто, напористо и, как нам казалось, просто нагло. 
Вербовочное предложение в лоб, говоря нашим языком, у нас готовилось, как 
правило, долго и тщательно, собирались все крупицы информации о перспективном 
объекте, после чего создавалась ситуация, когда на него выходил наш работник. 
Американская методика в принципе точно такая же, но многие сотрудники ЦРУ ее 
предельно упрощали. Надо выбрать любого советского дипломата, подозреваемого 
или установленного разведчика, выйти на него, обрисовать бесперспективность 
экономической и политической ситуации на его Родине и предложить деньги за 
сотрудничество. В описываемое мною время за такое предложение американец мог 
получить встречное предложение и даже пощечину. Был случай, когда в ответ на 
предложение о сотрудничестве, сделанное во время дружеской беседы в баре, наш 
товарищ вместе с остатками пива послал в физиономию коллеге и пивную кружку. 
Подобные инциденты получали широкую огласку в обеих службах и подсказывали 
необходимость соблюдать определенный декорум даже в столь острых ситуациях. 
 Прямые контакты с американскими разведчиками были малоперспективны. Столь же 
малую надежду на удачу сулили и связи с "чистыми" американскими дипломатами, 
военными и т. п. Всевидящее око КГБ было легендой. Знаю, что око ФБР и ЦРУ 
столь же неусыпно и бдительно следило за своими гражданами. 
 Надо было искать обходные пути к интересующим нас объектам, и ценой неустанных 
усилий они находились. Надо искать нужного человека в неофициальной 
американской колонии, среди бизнесменов, иностранцев, имеющих дело с 
американцами, местных граждан - посредников в спекулятивных контрабандных 
сделках, которыми не гнушались технические и даже дипломатические сотрудники 
американских учреждений. Кто ищет, тот всегда найдет. Кое-что было найдено в 
Карачи, а затем в Исламабаде. 
 Несколько слов о пакистанской контрразведке. Мы имели представление о ее 
возможностях. Главным противником Пакистана была и, к сожалению, остается Индия.
 Лучшие силы пакистанских спецслужб всегд