оне, возможно, сохранилась на всю жизнь.
 Вскоре папе Алоису приходит в голову мысль, что он может обойтись без работы, 
жить на пенсию и сбережения. Семья перебирается в Леондинг, близ Линца.
 Алоис хотел, чтобы сын пошел по его стопам и стал государственным служащим. Но 
у юного Адольфа была совсем иная мечта: его влекло искусство. Однажды он 
признался в этом отцу и сказал, что будет художником. Услышав о планах сына, 
папаша Алоис буквально лишился дара речи. Придя же в себя, он заорал: «Никогда, 
пока я жив!» Между отцом и сыном завязалась горячая словесная перепалка, 
завершившаяся тем, что Алоис пустил в ход кулаки. Следует заметить, что такое 
случалось нередко, и склонный к проявлению насилия, зачастую без всяких на то 
причин, почтенный чиновник и отец семейства прибегал к рукоприкладству. Клара, 
тихая и покорная до самопожертвования, всегда делала все возможное, чтобы всех 
утихомирить. Адольф, не слишком ладивший с отцом, питал к ней ничем не 
соизмеримую любовь. Впоследствии он скажет: «Интеллигентность в женщине не 
очень-то важна. Моя мать, например, выглядела бы жалкой простушкой в обществе 
так называемых цивилизованных женщин. Она жила исключительно для мужа и детей. 
Зато она дала сына Германии».
 В первые школьные годы Адольф учился прилежно и хорошо. Но, по его словам, 
постоянные ссоры с отцом, упорно хотевшего видеть в нем будущего чиновника, 
привели к тому, что он утратил всякий интерес в получении высоких оценок.
 Среди своих ровесников Адольф слыл заводилой. Франц Джетцингер пишет:

 «Его часто видели во главе ватаги ребят. Адольф был вдохновителем и 
организатором детских забав и развлечений, в которых демонстрировал присущие 
ему ловкость и проворство. Особенно популярной была игра в „полицейских и 
воров“...

 Адольф, как сказали мне, никогда не относился к драчунам. Он предпочитал 
использовать язык вместо кулаков. Его отличали бдительность и находчивость. 
Больше всего он любил военные игры и всегда руководил ими».
 С шестого класса школьные отметки Адольфа становились все хуже и хуже. В 
16-летнем возрасте, так и не закончив средней школы, он оставляет учебное 
заведение. С той поры Гитлер постоянно обвинял учителей в своем академическом 
неуспехе. «Большинство из них, — писал он позже, — были чем-то вроде 
психических больных и довольно многие из них закончили жизнь как абсолютные 
сумасшедшие». Обвинять других в собственных неудачах — черта, присущая в 
большей или меньшей степени всем, но Гитлер развил ее у себя до самых крайних 
пределов. Ему всегда был необходим козел отпущения, и трудно припомнить случай, 
чтобы он не сумел отыскать его.
 Однако один из учителей оказался приятным исключением: ему удалось, как 
говорится, заворожить юного Адольфа. Это был Леопольд Пётш, преподававший 
историю в средней школе. Его вдохновенное красноречие увлекло Гитлера. В «Моей 
борьбе» фюрер вспоминает:

 «Мы слушали его затаив дыхание. Он использовал наш развивающийся 
националистический фанатизм как средство для обучения, часто взывая к чувству 
нашего национального достоинства...
 Этот учитель сделал историю моим любимым предметом.
 И действительно, хотя у него не было подобного намерения, благодаря ему я стал 
маленьким революционером.
 Кто бы изучал германскую историю под руководством такого учителя и не стал бы 
врагом государства, в котором правящая династия оказывает столь пагубное 
влияние на судьбы нации?
 И кто бы мог оставаться лояльным к династии, которая как в прошлом, так и в 
настоящем, изменяла нуждам германского народа ради своих личных корыстных 
интересов?».

 В 12-летнем возрасте Адольф уже пан-германист. Он стремился, как он напишет 
через много лет, «понять подлинный смысл истории».
 В январе 1903 г. после обильного возлияния в местной таверне престарелого 
Алоиса Гитлера хватает удар, и он умирает. Похоронив мужа, Клара продает их дом 
в Леондинге и переезжает с семьей в Линц. Ее пенсии вполне хватало на то, чтобы 
прокормить сына Адольфа и младшую дочь Паулу.
 Бросивший школу Адольф отказался подыскивать себе работу или же обучаться 
какому-нибудь ремеслу, как делали большинство юношей, оказавшихся в подобном 
положении. Даже сама мысль о постоянной, регулярной службе внушала ему 
отвращение, и надо заметить, что не только тогда, в 16-летнем возрасте, но и в 
течение всей его жизни. У него никогда не было постоянной работы до той поры, 
пока он не стал полновластным диктатором великой страны.
 Вместо того, чтобы попытаться чем-то помочь матери, Адольф предпочитал 
блуждать по городу. Примерно три года после ухода из школы он провел в 
прогулках по улицам Линца, мечтая о карьере художника. Вечерами часто ходил в 
оперу. Особенно увлекала его мистическая музыка Рихарда Вагнера.
 Небольшие деньги, имевшиеся у него, он тратил также на покупку книг. Читал же 
он много. Лучший друг юности Август Кубичек вспоминает: «Уже в Линце Адольф 
начал читать классиков. О „Фаусте“ Гете он заметил, что эта книга содержит 
больше, чем может вместить человеческий ум... Из работ Шиллера его захватил, 
главным образом, „Вильгельм Телль“. Глубокое впечатление произвела на него и 
„Божественная комедия“ Данте...»
 В те дни «музыки, книг и одиноких размышлений» Адольф задумывается и над 
«болезнями мира». Один из друзей его юности пишет: «Адольф был всегда против 
кого-нибудь или чего-нибудь. Я никогда не видел, чтобы