щили кинопроектор и порнофильм для развлечения гостей. И стали 
заманивать в «малину» западных немцев.
 После XX съезда аппараты старших советников КГБ в социалистических странах 
превратились в аппараты старших консультантов КГБ при местных органах 
госбезопасности. В 1962 году они были преобразованы в представительства КГБ 
СССР…
 Поток поступающей в центр разведывательной информации был огромным. 
Недостатком ее было нежелание резидентур сообщать то, что могло вызвать 
недовольство центра. Поэтому, когда речь шла о политических делах, картина 
происходящего в мире сознательно искажалась. Агенты писали то, что хотели 
видеть курирующие офицеры, которые платили им деньги. Офицеры, добывающие 
информацию, учитывали пожелания резидента. Тот ориентировался на настроения 
начальства.
 Да и руководство страны фактически не стремилось получить всеобъемлющую 
информацию.
 Полковник Юрий Иванович Модин, который после войны в общей сложности 
проработал около десяти лет в лондонской резидентуре и курировал таких важных 
агентов, как Энтони Блант и Гай Бёрджесс, пишет:
 «Во всех странах секретные службы стараются добыть как можно больше информации 
по самым разным вопросам, затем она оценивается и распределяется между 
различными правительственными организациями. Наши методы работы были совершенно 
иными. Мы всегда получали приказ свыше добывать только определенную информацию».

 Концентрация усилий разведывательного аппарата на каких-то направлениях, 
конечно, помогала добиться конкретного результата. Но лишала политическое 
руководство возможности понимать, что в реальности происходит в мире. Не 
разведывательная информация была исходным материалом для анализа политических 
процессов, а собственные представления Сталина о мироустройстве. От разведки же 
требовалось подтвердить правоту его выводов.
 Сталин был главным (а иногда и единственным) получателем разведывательной 
информации. Но чем дальше, тем меньше престарелый вождь был в состоянии ее 
освоить.
 Поступающий к нему поток бумаг фильтровал его доверенный помощник Александр 
Николаевич Поскребышев.
 Разные люди работали в секретариате Сталина. Одних он выдвинул на повышение, 
от других избавился. Только одного Поскребышева он постоянно держал возле себя.
 Должность Александра Николаевича называлась по-разному. В 1923 — 1924 годах он 
руководил Управлением делами ЦК. С 1924 по 1929 год он был помощником секретаря 
ЦК, затем его сделали сначала заместителем заведующего, а затем и заведующим 
Секретным отделом ЦК (делопроизводство политбюро и личная канцелярия Сталина). 
В соответствии с новым уставом ВКП/б/, который был принят на XVII съезде в 1934 
году, Секретный отдел ЦК переименовали в Особый сектор. Поскребышев был 
назначен заведовать этим сектором решением политбюро от 10 марта 1934 года.
 Поскребышев рассказывал, как он руководил всей сталинской канцелярией:
 «Все документы, поступавшие в адрес т. Сталина, за исключением весьма 
секретных материалов МГБ, просматривались мною и моим заместителем, затем 
докладывались т. Сталину устно или посылались ему по месту его нахождения».
 Поскребышев получил генеральские погоны. Его сделали депутатом Верховного 
Совета и председателем комиссии законодательных предположений Совета Союза. 
После XIX съезда (1952 год) он стал именовать себя секретарем президиума и бюро 
президиума ЦК. Но он как был, так и остался необразованным и малограмотным 
человеком. Аппаратный склад ума помогал ему угадывать желания вождя, когда речь 
шла о внутриполитических интригах, однако едва ли он был осведомлен о 
хитросплетениях мировой политики и ясно понимал, какую именно информацию надо в 
первую очередь положить на стол генерального секретаря.
 Соединение внешней разведки и дипломатии породило массу трудностей. 
Разведчикам все равно не хотелось допускать дипломатов до своих тайн, хотя во 
время существования Комитета информации формально послы были «главными 
резидентами» в стране пребывания. В реальности разведчики по-прежнему старались 
не делиться своей информацией с послами.
 А Министерство госбезопасности жаловалось, что разведка слишком оторвана от 
контрразведки.
 Неудовлетворенность Сталина собственными идеями привела к тому, что решением 
политбюро 1 ноября 1951 года и политическая разведка вернулась в Министерство 
государственной безопасности.
 После ареста Абакумова обязанности министра госбезопасности исполнял его 
первый заместитель генерал-лейтенант Сергей Иванович Огольцов. 2 ноября 1951 
года он подписал приказ о создании первого Главного управления (внешняя 
разведка) в составе МГБ.
 Из Комитета информации изъяли все оперативные подразделения. В январе 1952 
года часть сотрудников вернули в Министерство госбезопасности. В составе 
Комитета информации при МИД остались аналитики — примерно полторы сотни. 
Написанные ими доклады и аналитические записки направлялись на имя вождя в его 
секретариат. Копии расписывались членам политбюро.
 В комитете работали люди, которые со временем заняли видное место в 
политическом истеблишменте, — например, будущий посол в ФРГ Валентин Фалин, 
который с явным сожалением писал в мемуарах, что после смерти Сталина Комитет 
информации стал чисто мидовским подразделением. Фактически руководил всей 
работой ответственный секретарь комитета Иван Иванович Тугаринов (позднее он 
перешел в МИД).
 Этот так называемый «маленький» Комитет информации, находившийся в особняке на 
Гоголевском бульваре, существовал до 1958 года, когда, окончательно утратив 
функции спецслужбы, был преобразован в Уп