1938 году в берлинской резидентуре были три оперативных работника, в 1939-м 
остались двое, один из них не говорил по-немецки. Москва запретила им 
встречаться с агентурой, поскольку ее вербовали «разоблаченные враги народа». 
Один из лучших агентов в Германии Арвид Харнак, обладавший уникальными 
источниками информации, больше года напрасно ждал связного, чтобы передать ему 
собранные сведения.
 Берлинская резидентура начала восстанавливаться только в 1939 году, но прежних 
успехов новое поколение разведчиков, людей профессионально неопытных, добиться 
уже не смогло.
 Агентурную сеть сформировали обширную, но агенты были невысокого уровня. Такой 
агент знал лишь то, что происходит в ведомстве, в котором он служил. Но он не 
был в состоянии проникнуть в мысли и намерения руководителей Германии, а ведь 
на самом деле только это и имело значение.
 Советская агентура не имела информации из первых рук, из окружения Гитлера. В 
Москве не знали, что же на самом деле думали и говорили руководители нацистской 
Германии. Строили предположения и ошибались.
 К тому же руководителем резидентуры в Берлине назначили не имевшего 
разведывательного опыта Амаяка Захаровича Кобулова — брата Богдана Кобулова, 
заместителя наркома госбезопасности и ближайшего соратника Берии.
 Амаяк Кобулов был высоким, стройным, красивым, с усиками, обходительным и 
обаятельным, душой общества и прекрасным тамадой. Но этим достоинства Амаяка 
Захаровича исчерпывались. Ни немецкого языка, ни ситуации в Германии резидент 
Кобулов, который начинал свою трудовую деятельность кассиром-счетоводом в 
Боржоми, не знал. Он рос в чекистском ведомстве благодаря старшему брату. Перед 
назначением в Берлин был первым заместителем наркома внутренних дел Украины.
 Немецкая контрразведка успешно подставила Амаяку Кобулову говоривших по-русски 
агентов-двойников, которые на самом деле работали на Главное управление 
имперской безопасности. Кобулов легко глотал наживку. В этой большой игре 
участвовал даже Гитлер. Он сам просматривал информацию, предназначенную для 
Кобулова.
 Немцы подсовывали Сталину успокоительную информацию: Германия не собирается 
нападать на Советский Союз. А в Москве нарком госбезопасности Меркулов шифровки 
Кобулова докладывал Сталину.
 25 мая 1941 года Меркулов отправил на имя Сталина, Молотова и Берии записку, 
построенную на донесениях агента советской разведки в Берлине — выходца из 
Латвии Орестеса Берлингса, который в реальности был агентом немецкой 
контрразведки по кличке Петер. Но ему верил Амаяк Кобулов.
 В записке Меркулова говорилось:
 «Война между Советским Союзом и Германией маловероятна… Германские военные 
силы, собранные на границе, должны показать Советскому Союзу решимость 
действовать, если Германию к этому принудят. Гитлер рассчитывает, что Сталин 
станет более сговорчивым и прекратит всякие интриги против Германии, а 
главное — даст побольше товаров, особенно нефти».
 Впрочем, напрасно некоторые исследователи делают из Амаяка Кобулова козла 
отпущения. Другие разведчики в те месяцы тоже присылали в Москву донесения, из 
которых следовало, что Гитлер не собирается воевать, а намерен давить на 
Сталина, добиваясь принятия своих условий.
 По всем каналам — дипломатическим и разведывательным (информацию давали не 
только резидентуры НКГБ, но и военная разведка, и военно-морская) — шел поток 
противоречивой информации. Сроки возможного нападения назывались разные, это 
вызывало сомнения и подозрения…
 Многие агенты советской разведки были людьми левых убеждений, антифашистами, 
которые считали Советский Союз союзником в борьбе с Гитлером. Другие агенты 
просили за информацию деньги. Работа аккордная — чем больше принесешь, тем 
больше получишь. И получалось, что за дезинформацию платили больше.
 Еще одна проблема состояла в том, что полученную информацию в Москве не могли 
правильно осмыслить. Сталин не доверял аналитическим способностям своих 
чекистов, предпочитал выводы делать сам и требовал, чтобы ему клали на стол 
подлинники агентурных сообщений.
 Только в 1943 году в разведке появился информационный отдел, которому поручено 
было заниматься аналитикой. Его возглавил Михаил Андреевич Аллахвердов, в 
недавнем прошлом резидент в Кабуле. Впоследствии он стал генерал-майором и 
работал в разведывательной школе заместителем начальника по учебной и научной 
работе…
 Заместитель начальника Генерального штаба и начальник Главного 
разведывательного управления с июля 1940 по ноябрь 1941 года генерал-лейтенант 
Филипп Иванович Голиков за три месяца до начала войны, 20 марта, представил 
обширный документ, неопровержимо свидетельствующий о подготовке Германии к 
нападению на Советский Союз. Но сам же и пометил:
 «Большинство агентурных данных, касающихся возможностей войны с СССР весной 
1941 года, исходят от англо-американских источников, задачей которых на 
сегодняшний день, несоменно, является стремление ухудшить отношения между СССР 
и Германией… Слухи и документы, говорящие о неизбежности весной этого года 
войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от 
английской и даже, быть может, германской разведки».
 Изестный военный историк профессор Виктор Анфилов спрашивал маршала Голикова 
через двадцать лет после войны:
 — Почему вы сделали вывод, который отрицал вероятность осуществления вами же 
изложенных планов Гитлера? Вы сами верили этим фактам или нет?
 — А вы знали Сталина? — задал встречный вопрос Голиков.
 — Я видел его на трибуне мавзолея.
 — А я ему подчинялся, — сказал бывший начальник военной раз