ение дня для игры выкроить 
практически было невозможно. Тогда мы с одним моим другом вступили в 
«преступный сговор» со сменным поваром, который заступал на работу с вечера и 
готовил завтраки. Поздно вечером, когда все уже готовились ко сну, мы давали 
повару условный сигнал и он открывал нам дверь, которая тут же запиралась 
изнутри. Проверялось, плотно ли задернуты шторы на окнах, и начинались 
многочасовые баталии по принципу «навылет». Все трое играли примерно в одну 
силу, что повышало азарт и остроту схватки. Когда выпадало играть нам с другом, 
повар уходил к своим котлам, что-то туда засыпал, что-то добавлял, помешивал и 
вскоре возвращался, чтобы сразиться с победителем.
    Приходили мы в общежитие под утро с соблюдением всех необходимых мер 
предосторожности и засыпали на два-три часа. На этом этапе службы в разведке 
провалов у нас не было — тайна ночных бдений оказалась нераскрытой, а 
отсыпались мы уже следующей ночью.
    Быстро пролетело время учебы. Подошли выпускные экзамены. Особо запомнился 
экзамен по «спецдисциплине № 1». Была суббота — рабочий тогда день. Я успешно 
сдал экзамен и, радуясь, что сбросил с себя этот груз, позвонил на работу жене, 
чтобы условиться о встрече вечером и договориться, как и где провести время в 
воскресенье. Жена, не слушая моих вопросов, взволнованно сообщила, что у них 
сегодня во всех кабинетах сняли портреты Берии. Я, насквозь пропитанный идеями 
бдительности, конспирации и осторожности, не стал дальше говорить на эту 
опасную тему и попытался уточнить место встречи. Затем подошел к классу, где 
продолжались экзамены, и забыл на время о разго-
10
воре с женой. Вдруг из класса вышел сконфуженный, красный как вареный рак 
слушатель и заявил, что его непонятно почему выгнали с экзамена. А это был наш 
секретарь партбюро и старший по званию — один из двух учившихся на курсе 
майоров. Мы начали расспросы, что и как. Потерпевший рассказал, что на первый 
вопрос по теории разведки ответил уверенно и бодро, на второй — практическая 
задача — также дал правильный ответ, затем с большим воодушевлением стал 
отвечать на третий, а экзаменаторы почему-то затопали ногами, замахали руками и 
прогнали его вон. Сообразив кое-что, я спросил: «Что был за вопрос-то?» Парторг 
ответил: «Очень хороший вопрос, беспроигрышный: „И.В.Сталин и Л.П.Берия — 
создатели и руководители советских органов безопасности"». На это сообщение я 
со знанием дела ответил: «Ты не беспокойся... Твоей вины тут нет... Дело в том, 
что сегодня утром в министерстве сняли портреты Берии». Все начали 
глубокомысленно чесать затылки и обсуждать эту сногсшибательную информацию.
    После ареста Берии в системе госбезопасности начались обычные в таких 
случаях увольнения, сокращения, реформы, неопределенности, и многие из нас 
оказались на длительный период в подвешенном состоянии, без должности и без 
работы.
    Да, школа № 101 навсегда осталась в памяти как место светлое и даже 
счастливое. Все мы были молоды, здоровы, преисполнены надежд, а заряд 
положительных эмоций нам давал сознание обретенной необычной и почетной 
профессии и ясность жизненного пути. Наивные, конечно, были мысли. Стезя 
оказалась тернистой, а для некоторых вообще непроходимой. Кое-кому пришлось 
сойти в начале дистанции или пройти лишь часть ее. Но большинство моих 
однокашников стали настоящими разведчиками и отдали по меньшей мере по три 
десятка лет любимому делу.
    
    О тех, кто был рядом в начале пути
    
    Школу № 101 я окончил в тот момент, когда в разведке начались очередная 
реорганизация и сокращение кадров. Однако меня все-таки приняли на работу и 
даже зачислили в куцый штат восточного отдела ПТУ, поскольку требовался новый 
человек для отправки в Каир.
    Люди шатались без дела, ждали решения своей судьбы, играли в шахматы, 
рассказывали анекдоты и придумывали друг про друга озорные двустишия. Именно 
тогда, жадный до новых людей и впечатлений, я познакомился и быстро сошелся со 
многими сотрудниками отдела. Люди необычной и загадочной, на мой тогдашний 
взгляд, профессии, они казались мне чрезвычайно интересными, тем более что у 
многих за плечами уже был разнообразный опыт разведывательной работы. В первый 
же день я познакомился с Викентием Павловичем Соболевым, Яковом Прокофьевичем 
Медяником, Иваном Ивановичем Зайцевым и Павлом Ефимовичем Недосекиным, бок о 
бок с которыми и проходила впоследствии моя работа в разведке.
    О жизни и работе разведчиков у нас писали и пишут мало, за исключением тех 
редких случаев, когда дело касается репрессированных в своем отечестве или 
севших за решетку в чужом государстве. О людях же, которые на крайнем нервном 
пределе в течение тридцати-сорока лет добывали информацию для своего 
государства, прошли через многочисленные войны, перевороты и кризисы и при этом 
еще остались в живых, не написано почти ничего. Чтобы
12
восполнить этот пробел, расскажу немного о своих коллегах, друзьях, о своих 
первых начальниках.
    Первым моим резидентом и учителем был Викентий Павлович Соболев. Наша жизнь 
в разведке очень тесно переплелась. Дружили мы и семьями. К моменту нашего 
знакомства он уже несколько лет успешно проработал в Египте и снова собирался 
туда. В.П.Соболев был всесторонне подготовленным профессионалом-разведчиком. С 
равной охотой и умением он занимался проведением оперативных мероприятий, 
включая всю черновую и подготовительную работу, и информационной деятельностью, 
которую многие недолюбливали, считая слишком нудным занятием.
    В Египте он, каза