а он сообщил о происшедшем своему «руководителю», секретная служба пришла 
к выводу: Филби мог вербовать агентов для Советов, говоря, что они будут 
работать на англичан. Исходя и этой предпосылки, многочисленные его поездки в 
Сирию, Иорданию и другие арабские страны, его глубокие познания нефтяной 
проблемы и своеобразные контакты с саудовскими роялистами и их противниками 
стали выглядеть в ином свете.
 Было принято решение не выпускать Филби из виду. Вследствие нехватки 
собственного персонала и вообще чрезмерной загруженности неотложными делами, 
руководство секретной службы обратилось за помощью к полковнику Джалбуту.
 Полковник был отличным служакой и опытным контрразведчиком. Как и большинство 
крупных арабских городов, Бейрут был настоящими Эльдорадо для разведок. Не 
обладая техническими средствами ФБР и Скотленд-Ярда, он тем не менее хорошо 
изучил тончайшие методы и приемы различных секретных служб. Поэтому, наблюдая 
за Филби, он еще прошлым летом внес его в список подозрительных лиц.
 Плотная слежка за Филби вскоре принесла чрезвычайно важные результаты. 
Ливанская «наружка» установила, что Ким вел двойную жизнь, постоянно пытаясь 
оторваться от преследователей и появляясь в самых неожиданных местах, где 
встречался с весьма темными личностями.
 В частности, было также установлено, что он ночью выходил на террасу своего 
дома, смотрел на часы, стоял неподвижно несколько минут, опять смотрел на часы 
и начинал подавать сигналы каким-то темным предметом.
 Агент наружного наблюдения, вооружившись специальными поляроидными очками, 
убедился, что Филби кому-то сигнализировал «черным светом».
 Надо было выяснить, кому же передавал Филби свою информацию. Дом, в котором 
проживал Ким, стоял на возвышенности и мог быть виден буквально из тысячи окон,,
 не говоря уже о кораблях в гавани. После некоторых усилий ливанской секретной 
полиции все же удалось установить, что эту информацию принимал небольшого 
росточка неопрятный армянин, передававший ее дальше.
 Хотя армянин и смог повторить тарабарщину некоторых сообщений, он не имел ни 
малейшего представления, что они означали. Следует отметить, что ни ливанцам, 
ни британским специалистам расшифровать их так и не удалось. Англичане 
попросили подержать армянина некоторое время под арестом, чтобы вынудить Филби 
пойти на прямой контакт с нужными ему людьми для восстановления связи. И их 
план удался. Оставаясь в течение целого месяца в изоляции, Ким был вынужден 
нарушить основной закон шпионажа и выйти на связь со своими руководителями.
 Однажды вечером он довольно поздно выскользнул из дому, взял такси и поехал в 
городской квартал, где располагались ночные клубы. Там он выпрыгнул из машины, 
прошел по улице с односторонним движением в противоположном направлении, сел в 
другое такси и подъехал к телефону-автомату в другой части Бейрута. После 
короткого разговора последовало несколько пересадок с одного такси на другое, 
при этом умело соблюдались приемы отрыва от слежки. Наружному наблюдению 
удалось, однако, сопроводить его в один из кварталов города, где Ким вошел в 
темный дом, на первом этаже которого располагалась армянская лавка по продаже 
сладостей.
 Там он встретился с одним из сотрудников советского посольства – тем самым, 
который приходил потом к Элеоноре.
 Подробности этой встречи остались неизвестными, но полковник Джалбут пришел к 
выводу, что Филби связан с проблемами противоречий между Западом и Востоком, не 
касавшимися Ливана, и прекратил дальнейшую слежку. К тому же его агентам надо 
было сконцентрироваться более чем на двух десятках личностей, имевших отношение 
к чисто ливанским делам.
 Англичане так этого, конечно, не оставили и решили взять Филби на компромате. 
Надо полагать, Киму было известно о слежке, ведущейся за ним. К слову говоря, 
ведь и Элеонора, в бытность свою как жена Брюера, была в курсе «негласного 
наблюдения».
 Прилетевшие из Лондона два сотрудника службы безопасности подвергли его 
перекрестному допросу. Из задававшихся вопросов ему стало ясно, что им известно 
о его нелегальной деятельности. Да и его ответы были несколько противоречивы. 
Однако англичане не могли арестовать Кима на чужой территории и не имели 
оснований рассчитывать на его выдачу им ливанскими властями, поскольку ни 
ночные поездки на такси, ни посещение лавки со сладостями, ни даже не совсем 
лояльное отношение к далекой Англии не считались в Ливане нарушением закона.
 Тем не менее Филби превратился в комок нервов и чувствовал, что проиграл. 
Какие возможности оставались у него? Он нуждался в деньгах и должен был 
обеспечить жену и маленьких детей. Продолжать заниматься репортерской 
деятельностью он уже не мог, да и знал, что будет со дня на день уволен 
газетным издательством. Выбор оставался весьма ограниченным: самоубийство или 
бегство. И он решился бежать. Впоследствии полковнику Джалбуту удалось найти 
человека, видевшего, как Ким в сопровождении двух незнакомцев поднялся на 
русский корабль «Долматов», который вышел из гавани Бейрута 24 января с 
наступлением рассвета курсом на Одессу.
 С момента исчезновения мужа Элеонора придерживалась выжидательной тактики по 
отношению к британскому посольству. Лишь получив-«инструкцию» Кима покинуть 
Ливан на борту чешского самолета, она решила обратиться за помощью в посольство 
и проинформировала его сотрудников о полученных ею письмах. В мае по 
согласованию с ливанскими властями она с двумя детьми, не привлекая к себе 
внимания, покинула Бейрут. Добравшись до Англии, Элеонора оставила детей у 
родственников Кима, а сама направилась в Нью-Йорк, чтобы навестить дочь Анну, 
перебравшуюся в США к своему отцу Брюеру. Когда она через некоторое время 
возвратилась в Ан