ндон, и 
тысячи других. Напоминая об этих гениях прошлого, необходимо заставить других 
великих гениев настоящего писать популярные биографии и популярные, понятные 
каждому, комментарии к новым, свежим и прекрасным переводам. Будет отстранено 
все бесполезное и оставлено только прогрессивное, оптимистическое и всем 
понятное. Но пока этого сделать нельзя (Горький, как мы увидим, через 
четырнадцать лет пришел к заключению, что время для осуществления его мирового 
плана настало), пока этот мировой план не готов (в него должны будут включиться 
минимум 10 000 идеальных переводчиков), можно было бы начать с более скромного 
проекта: во-первых – издания переводов литературы Запада и Востока в их 
прогрессивных образцах и, во-вторых, – популярные научные издания о достижениях 
величайших умов человечества. Еще в 1909 году он писал своему другу и издателю 
И. П. Ладыжникову (близкому человеку, посвященному во все тайны личных и 
денежных дел Горького) в письме с Капри, советуя Ладыжникову переговорить с 
известным дирижером С. Кусевицким, только что женившимся на богатой москвичке, 
о возможном денежном участии его в замышляемом издании «энциклопедии» – так 
называл Горький серию научно-популярных книг, проектируемых в эти годы: 
«Ставьте ему на вид, что наша Энциклопедия будет иметь характер строго научный 
и широко демократический».
 На основании идеи, созревавшей в его уме более пятнадцати лет, Горький решил в 
сентябре 1918 года организовать издательство «Всемирная литература», 
подчиненное Наркомпросу, которое ставило бы себе целью осуществить первую часть 
его старого проекта: массовое издание новых переводов (и частичное переиздание 
старых) произведений Европы и Америки, главным образом XIX века. Наряду с целью 
образовать необразованного читателя была и другая цель, которая казалась 
Горькому столь же важной, если не важнее: дать ученым и писателям, включившимся 
в его проект, возможность получить продовольственные карточки высших категорий 
и не умереть с голоду. По плану Горького, им должны были выдавать за их труды 
не только селедку и муку, но и калоши.
 В конце 1918 года издательство «Всемирная литература» открылось. Договорное 
письмо об организации издательства было подписано между Горьким, А. Н. 
Тихоновым, 3. И. Гржебиным и И. П. Ладыжниковым. Все трое были его ближайшие 
друзья: Тихонов был издателем его журнала «Летопись» (1915—1917 гг.), Гржебин 
был в 1905 году редактор-издатель (и иллюстратор) революционно-сатирических 
журналов, издатель литературного альманаха «Шиповник» и владелец «Издательства 
3. И. Гржебина», издававшего главным образом сочинения Горького; позже в 
Берлине Горький стал крестным отцом его сына (Алексея Зиновьевича). Иван 
Павлович Ладыжников был техническим редактором и организатором издательства и 
сборников «Знание», «Летописи» и издательства «Парус» (1917).
 В начале 1919 года выпущен был первый каталог «Всемирной литературы». 
Заведующим издательством стал А. Н. Тихонов, позлее оставивший воспоминания о 
Горьком. План художественных переводов сейчас же раздвоился: одна часть изданий 
оказалась «основной», другая – «народной». В основной план были включены не 
только переводы восточных литератур, но и переводы литературы средних веков. 
Много было роздано и подписано контрактов и, благодаря энергии Горького, выдано 
пайков. Он хотел стать «директором культуры» и стал им, и к зиме сотрудникам 
были выданы даже дрова.
 Три первых тома вышли в июле 1919 года, но уже в феврале Горький начал 
жаловаться, что издательство «запаздывает», потому что нет ни бумаги, ни 
типографской краски, ни подходящей типографии, а в июне он грозил все бросить, 
несмотря на то, что «все наличные литературные силы [т. е. переводчики] были 
привлечены и несколько сот книг находилось в работе». Это было первым моментом 
его, еще неопределенного, решения уехать на время за границу. Как раз в это 
время Ленин начал уверять его, что ему надо «подлечиться и проехаться в Европу».
 Дела «Всемирной литературы», однако, к 1920 году начали медленно поправляться. 
Всего, за три года с лишним существования ее, вышло около двухсот названий. 
Если принять во внимание трудность в добывании бумаги, чернил, клея и ниток для 
брошюровки, то эта цифра не должна казаться ничтожной.
 Как Мура прожила несколько холодных и голодных месяцев начала 1919 года в 
квартире Мосолова, никогда не было ею рассказано. В этот год на юге России 
умерла ее мать. Сестры тоже были на юге, а возможно, что уже и во Франции: 
семья Кочубей жила позже в эмиграции, в Париже, как и Алла Мулэн, которая в 
начале 1920-х годов разошлась со своим мужем-французом, а через несколько лет 
покончила с собой. О Мосолове Мура однажды сказала, что он был и красив, и умен,
 и имел «золотое сердце». Его воспоминания были позже изданы в Риге, а в 1935 
году – переведены на английский язык и вышли в Лондоне под редакцией старого 
русского журналиста А. Пиленко. По этим воспоминаниям бывшего чиновника 
министерства Двора, где министром был, как известно, несменяемый престарелый 
член Государственного совета, впавший в детство еще в 1914 году, граф В. Д. 
Фредерикс, видно, как Мосолов преклонялся перед «благородством и добротой, 
кротостью и прозорливостью» последнего царя и как обожал всю его семью. 
Нетрудно представить по ним самого автора, которому в 1919 году было шестьдесят 
пять лет. Во всяком случае, он не побоялся взять Муру к себе в дом, впрочем, 
вероятно, и не подозревая о ее московском прошлом. Однажды (это случилось 
как-то вдруг) Мура отправилась во «Всемирную литературу», потому что кто-то ей 
сказал о К. И. Чуковском. Корней Иванович, работавший как вол, но тем не менее 
голодавший в эти годы в Петрограде с женой Марьей Борисовной и тремя детьми, из 
которых старшему, Николаю, было четырнадцать лет, а второй, Лиде, одиннадцать, 
был известен Муре не столько как переводчик с английского, сколько как один из 
устроителей вечеров в Англо-русском обществе, процветавшем во время войны. 
Когда Мура