заманчивой.

Прежде всего, внимание привлек приемник – «Халикрафтер» последней модели. С 
поразительной избирательностью он мог очень легко разделять близко 
расположенные станции. Кроме того, был почти нечувствителен к помехам. Стиг 
представил себя в роли радиолюбителя, занятого постоянным прослушиванием в 
Стокгольме. До этого трудности возникали именно с избирательностью и помехами. 
Значит, стоило заиметь такой радиоприемник, чтобы избежать проблем с настройкой.


Радиолюбитель пытался отговорить полковника от покупки, ссылаясь на дороговизну.
 Но дело было не в цене. Эффективность – вот что существенно интересовало 
Веннерстрема. А сумма все равно будет отнесена на счет Центра.

В результате он убедил себя, что покупка необходима, и через некоторое время 
приобрел в Стокгольме «Халикрафтер», оправдываясь тем, что хотел бы изредка 
слушать радиолюбителей и по возможности примкнуть к их кругу. И действительно 
слушал – ему это было интересно. Однажды даже поймал своего американского друга 
из Парижа, подключившись к его работе. Что касается русской станции, то она 
бралась так хорошо, что казалось, будто Стиг слушает ее по телефону.

В Мадриде Веннерстрем знал абсолютно точно, что надо делать, чтобы выполнить 
задание Центра за минимально короткое время. Стиг просто-напросто прямиком 
отправился в штаб американского командования, где чувствовал себя как дома, и 
разыскал знакомого, который занимал должность, больше всего соответствовавшую 
будущим планам шведа. Знакомый, конечно, страшно удивился, когда полковник 
возник перед ним, словно джин, выпущенный из бутылки: ведь визит не был 
оговорен заранее. Но Стиг выпалил скороговоркой, что счел своим долгом 
заглянуть и поприветствовать, так сказать, накоротке, поскольку оказался 
поблизости…

В штабе, разумеется, нашелся обстоятельный отчет об условиях проживания в 
Мадриде, и это не вызывало у Стига сомнений, что он встретился как раз с нужным 
человеком. Штаб он покидал с подаренным американцем экземпляром документа, и 
был очень доволен результатом.

Час «работы» – и задание выполнено. Играючи спасены несколько ценных для отдыха 
дней!

Наконец, Малага – конечный пункт поездки. Солнце, море, отдых! Средиземное море 
– голубее и заманчивее, чем когда-либо. «Мое море», – думал Стиг.

Рассеянно и безмятежно он просмотрел подробное руководство, описывающее жизнь в 
Мадриде. Отпечатанное, точнее, откатанное с восковки всего несколько месяцев 
назад, оно было вполне современным и представляло собой подробное разъяснение 
трех основных проблем, с которыми столкнется иностранец.

Прикинув, как поступить, Веннерстрем решил не посылать фотокопию в Центр. Лучше 
переработать руководство так, чтобы его американское происхождение не 
просматривалось. А в Москве поверили бы, что он сновал как челнок по всему 
Мадриду не меньше недели. С улыбкой счастливый агент отложил эту работу на 
«потом». Она могла подождать до возвращения в Стокгольм. Испанское солнце было 
очень ласковым, а это не способствовало рабочему настроению.




Глава 30


По возвращении в родную столицу Веннерстрем застал Ющенко в предотъездном 
настроении. Их связь прекращалась, потому что Ющенко переводили в советское 
посольство в Вене. Это обстоятельство сыграло в последующем определенную роль. 
По его информации, на замену должен был прибыть генерал-майор Виталий 
Никольский. В своих мемуарах Веннерстрем высказывал глубочайшее сожаление, что 
именно этот человек попал в неприятное положение через два года при его 
разоблачении. Как он считал, новый связник не был профессиональным разведчиком 
и принадлежал к той категории генералов, которые в силу сложившихся 
обстоятельств на какое-то время оказываются в должности военных атташе.

На рубеже 1960–1961 года Стиг начал всерьез обдумывать все детали, связанные с 
его отъездом из Швеции. Оставалось девять месяцев до пенсии и ровно год до того 
времени, когда он должен был окончательно распрощаться с Севером. Чем больше об 
этом думал – тем больше возникало проблем. Откуда-то выплывали все новые и 
новые существенные и мелкие дела, от которых раньше можно было просто 
отмахиваться с отговоркой «придет время – найдем выход».

Помимо всего прочего, отъезд осложняли еще и семейные обстоятельства. Дата 1 
января 1962 года совершенно не устраивала его близких, им необходимо было 
задержаться в Швеции еще на два года.

Чем больше Стиг углублялся в проблемы, тем больше убеждался, что нужно ехать. И 
тем больше нервничал. Одолевали те же сомнения, что и в Вашингтоне четыре года 
назад. Тогда он стоял перед выбором: Лондон или Стокгольм, и учет интересов 
семьи оказался решающим. Теперь вновь находился в аналогичном положении, но 
выбор был намного труднее. Удастся ли выдержать еще два года в Стокгольме? В 
минуты размышлений все чаще появлялось чувс