емени для таких вещей… Они прошли через 
комнату, где стоял рояль и лежало несколько скрипок в футлярах. Затем попали в 
гостиную.

Стоя под великолепной хрустальной люстрой, их ждал человек в форме 
генерал-полковника. Один. Никакого представления не было. Стиг заранее знал, 
что генерал-полковник – начальник военной разведки, и внутри учреждения 
по-другому никогда не называется.

Уже с самого начала Веннерстрем почувствовал, что начальник хочет получить 
общее впечатление об агенте. Его вводная беседа состояла из быстрой смены 
английского, немецкого и русского, где сам он предпочитал немецкий, а Петр 
Павлович английский. Когда подошли к столу для заседаний, Петр быстро шепнул:

– Надеюсь, ты все проштудировал о Средиземноморье? Стиг кивнул. Это было совсем 
незадолго до отъезда из Стокгольма.

Беседа началась словами благодарности за материалы по ракете «Бомарк». Но этим 
агент не был особенно заинтересован. Он думал о будущем… Возможно, отвлекся. И 
вдруг услышал, что начальник развеселился:

– Этот случай: награждение орденом в американском посольстве… Действительно 
любопытно! Мы, знаете ли, чувствуем себя весьма неловко. Если у кого-то и есть 
основания награждать вас, так это у нас. Но теперешняя обстановка, как вы 
понимаете…

Веннерстрем понимал. Как могло руководство страны принять решение о награждении 
человека, существование которого для них было тайной? Они должны были иметь 
доступ, как минимум, к полному имени, фамилии, званию, национальности, а также 
подробной и обоснованной мотивации награждения. Короче, слишком ко многому.

К сожалению, щедрая улыбка начальника и несколько добрых слов дали Стигу толчок 
к буйной фантазии на тему орденов. И виноват тут был он сам. Это случилось во 
время «интенсивных допросов», когда ему уже не удавалось различать бред и 
действительность, когда больше, чем когда-либо, он был истощен постоянным 
освещением, бессонницей и головной болью. Теперь, когда все осталось в прошлом, 
Веннерстрем в светлом разуме мог бы присягнуть, что, кроме американского, 
никаких орденов ни от кого больше не получал. Кто придумал, откуда взялись 
такие сведения, будто он заслужил целых два и ожидал получения третьего? Были 
это выдумки обличителей или прессы? Впрочем, теперь уже нет смысла обсуждать 
былые фантазии. Единственное, что можно сказать: Веннерстрем всей своей судьбой 
действительно заслужил орден нашего отечества…

Наконец, в беседе с начальником ГРУ наступила минута, заставившая Стига сжаться 
в мощный нервный комок. Последовало то, чего он ожидал: зашел разговор о 
Средиземном море. Серьезный, глубокий разговор.

Петр сначала забеспокоился, видимо, речь шла о своеобразной проверке, и ему 
хотелось, чтобы Стиг с ней справился. Позже, если судить по его возрастающему 
удовлетворению, Веннерстрему удалось выдержать этот скрытый экзамен.

– Насколько я информирован, вы отправляетесь в Испанию для отдыха?

Агент подтвердил.

– Было бы хорошо, если бы вы взяли на себя поручение в ваших собственных 
интересах: тщательно определите условия и стоимость проживания в Мадриде и 
после представьте доклад. К сожалению, у нас там нет посольства, которое могло 
бы это сделать. В отношении вашего будущего есть несколько вариантов. Но этот 
следует изучить прежде всего, ведь у вас, оказывается, хорошие связи в Испании. 
Как вам такой вариант?

– Доклад будет нетрудно организовать, – сдержанно ответил Стиг.

– Хорошо. У нас не так уж много времени, если вы начнете свою деятельность там 
с 1 января 1962 года.

Кивок Веннерстрема означал согласие. Он впервые услышал точную дату. До сих пор 
Петр не говорил с такой определенностью. Но эта дата хорошо согласовывалась со 
временем ухода полковника на пенсию – 1 октября 1961 года. Теперь не оставалось 
никаких сомнений, что проект был реальным.

Тем не менее время от времени Стига все же охватывали сомнения. Но он гнал их 
прочь. Все складывалось хорошо. Больше не нужно было гадать, есть ли реальная 
поддержка сверху, – ее убедительно продемонстрировали. Обстановка прояснялась. 
Здесь, в данный момент, агент был до краев наполнен столь необходимым ему 
чувством безопасности! Оно и понятно: ведь он не имел ни малейшего 
представления о том, что Даниэльссон продолжал работать как обычно: скромно и с 
большой настойчивостью…

Итак, теперь вояж становился все более и более протяженным: Стокгольм – 
Ленинград – Москва – Париж – Мадрид – Малага.

В Париже Веннерстрем встретился с американскими друзьями, не имея никаких 
скрытых целей. Пока его совесть была чиста. Да и ничего примечательного для 
него во французской столице не происходило. Был, правда, один момент. Одно 
небольшое событие, вроде бы весьма незначительное: Стиг стал свидетелем работы 
радиолюбителя. Молодой американец раздобыл себе совершенное оборудование. Он 
был большим энтузиастом, к тому же обладал уже приличным опытом. Однажды швед 
зашел к нему и долго наблюдал в действии, как тот общался с любителями из 
разных стран, даже далеко за пределами Европы. Такая радиосвязь показалась 
весьм