что Петру Павловичу засекретили только фамилию. Имя, скорее всего, 
тоже было не настоящим, хотя обычно так далеко в конспирации не заходят. Я 
почувствовал это по Сергею: ему вначале было трудно привыкать к новому 
имени-отчеству.

Американцы тоже по какому-то поводу интересовались Петром Павловичем и хотели 
знать, кто он на самом деле. Они не поверили названной мною фамилии, в чем были,
 без сомнения, правы. Но поверили в имя и отчество: старательно отыскивали и, в 
конце концов, отыскали такое лицо. В результате они торжественно «разоблачили» 
как моего руководителя некоего Петра Павловича Мелкишева. У меня нет сомнений, 
что это была ошибка. И доказательством служит точное описание его внешности.

Седовласый… Но в черной шевелюре моего связника несколько седых волосков даже 
не были заметны. Толстые губы… Нет, они были абсолютно нормальными. Квадратный 
подбородок… А я помню – довольно круглый, с отчетливой ямкой. Холодные глаза… 
Ничего подобного – темные и теплые. Невысокий и коренастый… Наоборот, он был 
выше среднего роста, статный и пропорциональный. Могу смело утверждать, что у 
него не было никаких характерных примет. К тому же американцы «состарили» образ 
человека, бывшего в действительности моим ровесником.

В гостиной, где нас познакомили, стоял продолговатый стол. Петр Павлович и я 
сели друг против друга, Сергей – с торца между нами. На столе сиротливо 
красовались минеральная вода и ваза с кусочками шоколада.

Петр Павлович ослепительно улыбался:

– Работу вы провернули…

Он сделал жест, означавший высшее одобрение.

– Все прибыло за несколько дней до срока… Спасибо!

Но больше намеков на мой стокгольмский «мгновенный маневр» не последовало. 
Очевидно, происшедшее находилось вне сферы его интересов или влияния. 
Чувствовалось, что я миновал новую фазу в развитии наших отношений. Позиция 
третьего управления – не брать ничего на веру – неожиданно изменилась: теперь 
все принималось без сомнений. И выразилось это довольно смешным способом:

– Сегодня наша беседа будет касаться повседневных вопросов: подумаем, как 
выделить больше времени для основной работы.

Насколько я знал, моей основной была работа шведского военно-воздушного атташе. 
Но он-то имел в виду совсем другое – работу на третье управление! Я чуть не 
рассмеялся над тем, насколько по-разному мы порой воспринимаем 
действительность: каждый со своей колокольни. Обсуждали долго. Наконец с 
«экономией времени» было покончено, и он продолжил, переходя уже на «ты»:

– Мы будем давать тебе информацию, интересную для военного атташе. В разумных 
пределах, конечно: нельзя забывать, что твои доклады могут оказаться в США или 
какой-нибудь другой натовской стране… В общем, постараемся все обдумать и найти 
оптимальный вариант.

Петр снова улыбнулся. У него была дружеская и привлекательная улыбка, 
смягчавшая озабоченное выражение лица.

– Теперь вопрос: почему у тебя нет машины? Ты слишком много ходишь. Возможно, 
это полезно для здоровья, но теряется столько времени! Расстояния в Москве 
немалые…

– Буду брать такси. Оно безотказно, всегда можно вызвать. Правда, это дорого: 
ведь у вас курс рубля в три раза больше покупательной способности. Мы в 
дипкорпусе стараемся использовать рубли как можно меньше.

Петр Павлович казался властным человеком, имеющим право руководить: «я решил…», 
«я организовал…» И он решал, организовывал, продумывал отнюдь не второстепенные 
дела.

– Если хочешь, я дам тебе машину. Прямо через несколько дней. Новую или 
подержанную, большую или маленькую, какую угодно. Есть же у вас в посольстве и 
русские модели!

– Нет, это не годится. Можно возбудить нездоровый интерес. У меня идея получше: 
скоро итальянский посол будет менять свою «старушку», я уже почти уговорил его 
продать ее мне.

– Ну, хорошо, пользуйся пока такси и не обращай внимания на стоимость. Если 
потребуется, пусть ждет часами. Затраты не имеют слишком большого значения. 
Наши деньги – время.

С этими словами он протянул мне коричневый конверт, до боли напомнивший тот, в 
Стокгольме.

Петр считал все решенным. Да и мои мысли касались теперь исключительно 
практического плана: без сомнения, это прекрасно – не задумываться больше о том,