субъекта для вербовки. Свободный журналист, слегка за тридцать, выходец из 
межнациональной сербскохорватской семьи, он публично заявлял о своей 
нейтральной позиции в гражданской войне и упрямо называл себя "югославом" по 
национальности. Несмотря на свои антивоенные взгляды, он имел доступ в высшие 
военные и политические круги как Сербии, так и Хорватии. Он с большой 
готовностью схватил предложенный мною "гонорар за консультацию" в размере 500 
немецких марок, а черты его припухшего лица выдавали страстишку к импортному 
вину, качественной пище и западным сигаретам: в условиях действия санкций все 
это было запредельно дорого, но я-то мог с легкостью удовлетворить его аппетиты.
 В Обрадовиче я увидел все классические характеристики хорошего агента: он был 
достаточно информирован, легко доступен для контактов и имел реальные мотивации 
для вербовки.

Когда после первой поездки я вернулся в Сенчури-хаус, Щеголь с большим напором 
порекомендовал мне как можно скорее опять отправляться в Белград и продолжить 
работу с Обрадовичем, который представлялся личностью, способной заполнить 
пробелы в разведывательных донесениях белградской резидентуры.

Мое второе путешествие снова началось с вполне заурядного перелета в Будапешт 
под именем Бена Пресли, независимого журналиста. При мне был фальшивый членский 
билет NUJ (Национального союза журналистов Великобритании), чековая книжка 
"Королевского шотландского банка" да кредитная карточка в бумажнике, а больше 
ничего, чтобы документально подтвердить мою "легенду". Хотя автобус под завязку 
был забит сербами и их огромными чемоданами, которые распирало от дефицитных в 
условиях санкций товаров, путешествие прошло спокойно, и я имел возможность 
поспать несколько часов...

...Вибрация, прокатившаяся по всему корпусу "Икаруса", когда водитель заглушил 
двигатель, мягко вывела меня из забытья. Я протер сначала свои глаза, потом 
запотевшее оконное стекло. Свет тускловатых люминесцентных ламп плохо 
справлялся с туманом и темнотой, но я сумел разглядеть, что мы стоим на 
венгеро-югославской границе. Было четыре часа утра, и все до единого места на 
парковке оказались заняты или маленькими и явно перегруженными легковушками 
марки "застава" или грузовичками, на плоских кузовах которых громоздились 
высоченные груды товаров, накупленных в Венгрии. Несмотря на неурочный час, на 
границе выстроилась длинная очередь сербов, дожидавшихся, чтобы им проставили 
штамп в паспорте. Водитель нашего автобуса что-то громогласно объявил и пустил 
по салону листок бумаги, подколотый к папке из плотного картона. Очевидно, это 
было нужно для пограничников. Когда пришла моя очередь, я увидел, что требуется 
указать фамилию и номер паспорта. Все еще полусонный, я начал было выводить 
печатными буквами свою настоящую фамилию, но спохватился, густо зачеркнул 
написанное и внес в список псевдоним. Никто не обратил на мою ошибку внимания, 
но этот не имевший никаких последствий инцидент заставил меня окончательно 
проснуться.

Всего через несколько минут внутрь автобуса взобрался сербский пограничник в 
плотном темно-синем плаще и с автоматом поперек груди. Он просмотрел наш список,
 прорявкал какой-то приказ – очевидно, чтобы мы приготовили паспорта – и начал 
проверку, двигаясь вдоль прохода. Я сидел ближе к передней части автобуса, и 
очередь до меня дошла скоро. Он бросил быстрый взгляд на мой паспорт, заметил, 
что он британский, и не говоря ни слова сунул его в карман плаща. Закончив 
проверку остальных пассажиров, он вышел, прихватив мой паспорт с собой. Я хотел 
возмутиться, но понял, что, совсем не владея языком, лучше промолчать и 
набраться терпения. Водитель недобро посмотрел на меня и сказал что-то явно 
язвительное на своем языке. Я предположил, что ему было ведено дожидаться, пока 
вернут мой паспорт. Шла минута за минутой, и мои попутчики начали уже 
нетерпеливо роптать, но в конце концов появился пограничник и протянул мне 
паспорт. Я наскоро проверил его и убедился, что никаких отметок в нем не 
проставили. Не приходилось сомневаться, однако, что все мои личные данные были 
теперь загружены в полицейский компьютер.

Остаток путешествия прошел без малейших проблем. После того как я занял номер в 
гостинице "Интерконтиненталь", у меня осталось время, чтобы принять душ и 
позавтракать, прежде чем я позвонил Обрадовичу. Он пожелал встретиться в 14.00 
за обедом, и в моем распоряжении, таким образом, оказалось целое утро, чтобы 
проверить, нет ли за мной слежки. Щеголь говорил мне, что к сотрудникам 
белградской резидентуры соглядатаев приставляли редко, но это был еще не повод 
для благодушия. Сара просила привезти ей сумочку,