.

Все это ставило нас в чрезвычайно неловкое положение. Не могли же мы, 
поблагодарив его за несколько назойливое приглашение, объяснить, что мы 
предпочли бы, чтобы на время короткого визита в столицу Германии нас оставили в 
покое. Наконец мой друг намекнул, что дело обстоит именно так. Вот тут-то 
доктор Якоб и показал свое истинное лицо. Уж не хотим ли мы оскорбить его? Ведь 
он испытывает к России самые теплые чувства! Его дядя — высокопоставленный 
правительственный чиновник в Зольтау, Рихард Скопник! Может быть, мы с ним 
знакомы?

— Да, немного, — ответил мой друг, незаметно толкая меня локтем. — Племянничек 
приставлен следить за нами в Берлине, — прошептал он мне по-русски, когда мы 
спускались по вокзальной лестнице.

— Сделаем вид, что ни о чем не подозреваем, — ответил я.

Мы позволили племяннику Рихарда Скопника сопроводить нас в один из известных 
отелей и угостить завтраком, дали прокатить себя на такси и посмотрели 
достопримечательности немецкой столицы. Мы посетили Потсдам и, наконец, 
закончили день в кабаре на Унтер-ден-Линден. Мы пили, смеялись и вскоре немного 
опьянели, что, впрочем, неудивительно: мы видели в зеркало, как наш друг 
подливал нам коньяк в пиво, полагая, что делает это незаметно.

— Еще так рано! — сказал он, уводя нас в ночной бар, славившийся хорошенькими 
девочками, которых он тут же пригласил на пикник при луне на берегу реки Шпрее.

В отель он привез нас целыми и невредимыми, когда забрезжил рассвет, и чуть ли 
не уложил нас в постель! Остаток ночи он провел в коридоре, не сомкнув глаз, и 
на следующий день, когда мы настояли на том, чтобы сделать кое-какие покупки 
перед отъездом из Берлина, не выпускал нас из виду. Он нанял частный автомобиль,
 бегал за нами в магазине Вартхайма в поисках сувениров на память и упаковал их 
так, чтобы их не обнаружил бы даже самый зоркий таможенник.

Все это обошлось ему, наверное, в копеечку, но он не позволил нам заплатить 
хотя бы за что-нибудь. И всегда успевал первым. Ну что мы могли поделать! В 
конце концов, мы пошли по пути наименьшего сопротивления и покорно позволили 
показать нам все, что было интересного в этом очаровательном городе. День мы 
завершили, как обычно, в кабаре за кружкой приправленного коньяком пива.

На следующий день мы уезжали домой в Варшаву, где нас ждала работа по делу 
Антосевича-Бема-Скопника. Доктор Якоб заказал для нас два места у окна в вагоне 
первого класса, проводил нас на вокзал, сам внес в купе наши вещи. Он нежно 
обнял нас на прощание, назвал своими самыми дорогими друзьями и клятвенно 
заверил нас в том, что скоро будет вспоминать эти незабываемые дни в Зольтау в 
обществе своего дяди Рихарда Скопника.

Поезд тронулся и, окутанный клубами пара, стал медленно набирать скорость, а мы 
смотрели в окно и махали нашему «другу». Можно представить себе вздох 
облегчения, который вырвался из уст этого энергичного коротышки, когда он 
убедился, что две опасные личности отбыли в сторону границы.

Мы с моим другом, имея большой опыт в подобных делах, не могли не оценить, 
насколько добросовестно он выполнил данное ему поручение следить за нами во 
время нашего пребывания в Берлине и пресечь любые наши происки в Германии. 
Только зря он потратил столько денег и сил. Никакой цели мы не преследовали! Мы 
не стремились ничего выведать. Мы приехали, как и сказали, немного отдохнуть и 
отвлечься от тяжелого и запутанного дела в Раве.

Наш берлинский «друг», безусловно, сделал все возможное, чтобы развлечь нас, и 
мы благодарны ему за это по сей день!




БРЕШЬ НА ГРАНИЦЕ


Мое купе имело очень странный вид: горы документов на полу, кучи бумаг на 
пульмановских диванах и еще целая груда в сетке для багажа у меня над головой. 
Я даже не мог выглянуть в окно! Кругом были бумаги, бумаги и еще бумаги. Все 
это были документы по делу братьев X. и Ко. (Оба брата и по сей день играют в 
экономике далеко не последнюю роль. Они научились копить деньги и, что более 
важно, их наживать. Да и память у людей в наши дни такая короткая!).

Я читал, читал и читал. Позади остались Петроград, Москва, Ростов, Баку. Поезд 
шел все дальше. И все это время — только документы по делу братьев X. Так в чем 
же обвинялись братья X. и их сообщники?

До войны Россия экспортировала большое количество сахара в Персию, где очень 
любят пить чай. Братьям X., в то время мелким уличным торговцам, каким-то 
образом удалось организовать перевозку сахара караванным путем не только в 
Персию, но и неприятельским войскам в Турцию, и даже дальше, в Германию. Более 
того, они экспортировали за границу, во враждебные России страны, все, что 
могли прибрать к рукам по линии военного интендантст