есть в действительности. 

Два протяжных сигнала зуммера. Самолет ложится на курс для выброски десанта. 
Высота 100-150 м. 

Лица парашютистов бледны от напряжения. Самолет переходит на горизонтальный 
полет. 

Тон-тон-тон-раздается новый сигнал зуммера. Он означает, что надо сбрасывать 
контейнеры с оружием. Когда оружие сброшено, первым подходит к люку и 
просовывается в него старшина Иваока, и сразу же следует протяжный сигнал 
зуммера: "Пошел!" 

За командиром отделения Иваока прыгают остальные. 

Под тяжестью стальных касок парашютисты переворачиваются в воздухе и летят вниз 
головой. Показываются белые ленты полотнищ парашютов, а затем они превращаются 
в купола. Парашютисты принимают нормальное положение. 

Первое препятствие преодолено. Спускаемся восточнее взлетно-посадочной полосы. 
Парашют сильно раскачивает, земля то уходит куда-то в сторону, то снова 
возвращается. 

Бьют вражеские пулеметы, визжат пули. Они прошивают купола парашютов. На 
взлетно-посадочной полосе множество заграждений из колючей проволоки и рогаток. 
А разведка вчера сообщала, что на аэродроме никаких препятствий нет. "Не попали 
ли мы в ловушку",- мелькает в голове. Но вокруг аэродрома уже идет 
беспорядочный бой. 

С пулеметными очередями сливаются частые выстрелы с той и другой стороны. 
Рвутся ручные гранаты. 

Над аэродромом проносится на бреющем полете истребитель "Дзэро", но он не может 
вести огонь из своих пулеметов, так как невозможно понять, где свои и где чужие.
 

9 час. 44 мин. утра. Наш штаб приземлился всего в 30 м от укрепленной точки 
противника. У противника в западной части аэродрома было оборудовано восемь 
укрепленных точек, откуда парашютистов поливали пулеметным огнем. 

Пулеметы били с близкой дистанции, пули пролетали низко над землей, скашивая 
траву, ударяясь в рогатки заграждений. Местность была очень ровная. Парашютисты 
лежали, прижавшись к земле, и не могли продвинуться ни на шаг, так как им 
мешали рогатки и проволочные заграждения. Контейнеры с оружием оказались далеко 
от места приземления, парашютисты имели при себе только ручные гранаты и 
пистолеты. Повсюду белели испачканные в грязи полотнища парашютов, изрешеченные 
пулями врага; на них проступали темно-красные пятна крови. (После боя в 
парашюте одного парашютиста взвода управления батальона, который летел на 
самолете 1-го звена, насчитали 96 пробоин.) 

Больше половины парашютистов, приземлившихся на взлетно-посадочную полосу, было 
скошено пулеметным огнем. Оставшиеся в живых широкими складными ножами и 
касками старались окапываться, чтобы спрятать хотя бы голову. Всегда веселый, 
полный энергии адъютант командира батальона капитан-лейтенант Сомэтани встал во 
весь рост с гранатой в руке и, выкрикивая ругательства, бросился на дула 
вражеских пулеметов, но тут же был сражен вражеской пулей. 

- Держись, адъютант! - крикнул находившийся всего в 30 м от вражеского пулемета 
командир батальона Хориути, который был прижат к земле огнем и буквально не мог 
пошевельнуться. 

Командир 1-й роты лейтенант Мутагути и ординарец, летевшие на самолете 2-го 
звена, во время сбрасывания оружия в спешке сами были увлечены тяжелыми 
контейнерами и вывалились через люк. Высота была 120 м, они не успели 
опомниться и раскрыть парашюты. Оба, превратившись в живые снаряды, упали перед 
самой вражеской огневой точкой, подняв облако пыли. 

Со стороны возвышенности на южной оконечности аэродрома появились вражеские 
танки и открыли огонь по нашему десанту. 

С севера, по дороге на Какас в сторону аэродрома, на полной скорости мчались 
бронетранспортеры противника, поливая десантников пулеметным огнем. 

Передовая часть десанта почти полностью оказалась в окружении и совершенно не 
могла продвигаться вперед из-за сильного огня. 

Младший унтер-офицер взвода управления Камида, шутник, душа всего батальона, на 
глазах у противника добрался до контейнера с оружием, но огонь был настолько 
сильным, что он не мог открыть его и взять оружие. Тогда он прибегнул к 
хитрости. Маскируясь контейнером, он накрыл его парашютом и под его покровом