касается флотов Германии и Италии, то их можно не считать. 

Спустя две недели, 21 августа, в 22.20 по берлинскому времени, нацистское 
правительство объявило по радио о своем решении подписать договор о ненападении 
с Советским Союзом. 

У японского правительства это вызвало замешательство. Оно так долго проявляло 
нерешительность, что Германия, которой японцы так доверяли, наконец их предала 
ради другой страны. На данный момент Трехсторонний пакт положили на полку, и 29 
августа кабинет Хиранумы ушел в отставку, объявив, что ситуация в Европе 
приняла «новый, сложный и странный аспект». 

«Сдавая бразды правления, — писал позднее Йонаи, — премьер-министр Хиранума, 
говорят, признался лорду — хранителю печати, что оценка ситуации флотом 
неизменно корректна. Но это признание пришло слишком поздно: конюшня уже пуста».
 Место Йонаи как министра занято вице-адмиралом Йосидой Зенго, современником 
Ямамото и главнокомандующим Объединенного флота. Сам Ямамото выразил желание 
остаться на посту заместителя министра при Йосиде, но его также заменили — 
Сумийямой Токутаро. 

Вице-адмирал Сумийяма долгое время состоял морским советником при императоре, 
заслужил доверие августейшей особы. Такеи Даисуке поделился с Ямамото своими 
сомнениями, по силам ли Сумийяме новые задачи. «Мы должны показать армии, — 
заявил Ямамото, — что назначение деятеля такого мягкого, джентльменского типа 
не означает изменения идеологии флота». Тем не менее то, что Ямамото проявил 
желание остаться на посту заместителя министра, предполагает некоторые перемены 
в поведении, — вспомним его раздраженные реплики три года назад, когда он сам 
стал заместителем министра: «Чему тут радоваться, — моряка вдруг двигают в 
политику...» Можно догадываться, что, несмотря на трудности и опасности, он 
стал проявлять определенный интерес, появлялось как будто даже призвание к 
работе заместителя министра морского флота. 

Много лет спустя, когда кто-то поинтересовался у Йонаи, имел ли адмирал флота 
Ямамото какой-либо интерес к политике, тот ненадолго задумался, а потом 
ответил: 

— Думаю, что да. 

Это утверждение подкрепляется эпизодом, происшедшим на много лет раньше, когда 
Ямамото работал морским атташе в Вашингтоне. Он беседовал в своем офисе с 
первым помощником, и тот заметил: 

— В императорском рескрипте говорится, что военнослужащие не должны заниматься 
политикой, поэтому я стараюсь не уделять много времени политическим событиям. 
Даже редко заглядываю в газеты там, где речь идет о политике. 

— Глупости! — раздраженно отозвался Ямамото. — Не принимать никакого участия в 
политике вовсе не означает быть невеждой в этих делах! 

Есть данные, что на флоте значительная часть настроилась в пользу того, чтобы 
Ямамото заменил Йонаи на посту морского министра, но Йонаи не давал на это 
согласия. Когда Такеи спросил, почему Ямамото не сделали его преемником, Йонаи 
ответил: 

— Потому что Йосида придерживался такого же мнения, — и, подумав немного, 
добавил: — Видите ли, если бы мы волей-неволей направили туда Ямамото, он 
оказался бы под угрозой гибели. 

Короче, очень возможно, что Йонаи не хотел стать виновником трагедии, которая 
могла бы произойти, окажись Ямамото на таком заметном и уязвимом посту. 

Хорошо известен такой анекдот. Как-то во время разговора с министром Ямамото 
заметил в кабинете какого-то человека. Позже Йонаи извинился, что не представил 
его: 

— Это знаменитый предсказатель судьбы. Он потом пришел ко мне и заявил, что вам 
надо быть осторожнее — у вас на лице печать предстоящей гибели от рук убийц. 

Никто, однако, не знал, что это за личность — «предсказатель судьбы»; кое-кто 
утверждал: Йонаи, зная, что Ямамото проявляет неординарный интерес к таким 
вещам, как физиогномика, извлечение нефти из воды и т. п., сознательно солгал 
ему, чтобы как-то подтолкнуть к возвращению на море — туда, где относительно 
безопаснее. 

Как-то рано утром журналист Мацумото Санкичи заглянул к Ямамото в морское 
министерство: столы и книжные полки в кабинете заместителя министра пусты, все 
ящики стола выдвинуты, и Ямамото просматривает их содержимое в ожидании прихода 
на смену себе Сумийямы. 

— Так вы наконец возвращаетесь в море, — заметил Мацумото.