данному времени тренировочные занятия по программе этого года близятся к концу, 
и у меня такое ощущение, что флот почти достиг предела своих возможностей. Я 
истинно горжусь тем, что под моим началом такой великолепный флот, и в то же 
время все яснее осознаю, за какую работу взялся, — боюсь, что у меня не хватит 
сил. 

Что касается событий во внешнем мире, знаю только то, что могу почерпнуть из 
радионовостей три раза в день и из газет, которые доставляются через день, — 
даже они кажутся дальними отголосками из иного мира. Сейчас я могу позабыть обо 
всем и целиком посвятить себя морским задачам, — чувствую живительный эффект от 
этого как духовно, так и физически». 

Сасакава Рючи, президент националистической организации «Кокусуи домеи», — 
единственный из лидеров правого толка, еще уважавший Ямамото. Он часто навещал 
его в морском министерстве, надев официальное, украшенное гребнем кимоно. 
Всегда обращался к адмиралу «сэнсэй» («хозяин») и даже давал советы, как себя 
вести при встрече с возможным убийцей. 

Вечером 1 сентября — в день, когда Ямамото получил назначение на флот, — он 
слушал по радио новости о вторжении Германии в Польшу. 3 сентября, в 7.15 
вечера по японскому времени, Англия объявила войну Германии. Спустя шесть часов 
Франция последовала за ней. 4 сентября он пишет Симаде Сигетаро: «Огромные 
потрясения, происходящие сейчас в Европе, приводят меня в ужас, когда я начинаю 
думать о наших отношениях с Германией и Италией». 

5 сентября Ямамото обратился к личному составу всего Объединенного флота. Его 
обращение начиналось словами: «Осознавая серьезную ответственность как 
главнокомандующий Объединенного флота, в соответствии с неожиданным приказом 
его императорского величества... » — и заканчивалось: «Ситуация в Европе имеет 
четкие признаки перерастания в еще один всемирный конфликт. Перед императорским 
флотом сегодня стоит задача серьезная, как никогда. Я надеюсь, что все, кто 
находится под моим командованием, будут еще больше заботиться о своем здоровье 
и денно и нощно тренироваться, с тем чтобы держать мощь флота на высоте; он 
призван выполнить свой долг по защите Отечества в соответствии с волей 
императора». 

Это чисто формальное обращение; скорее всего, Ямамото не притрагивался к 
черновику, подготовленному его штабом; в Японии в те времена, если кто-либо в 
его положении собирался сделать какое-нибудь официальное заявление, важным 
считалось не то, что он сказал, а то, чего не сказал. Если внимательно прочесть 
обращение, создается впечатление, что тут излагается некая теория «невоюющего 
флота» — как она изложена еще одним строптивым адмиралом — Като Томосабуро. 
5
Однако Объединенный флот не проявлял ни малейшего признака раскола из-за 
военных действий в Европе. 4 сентября недавно сформированное правительство Абё 
обнародовало заявление, в котором говорилось: «Япония не намеревается 
вмешиваться в войну, которая недавно вспыхнула в Европе, а собирается посвятить 
себя исключительно разрешению «китайского инцидента»...» Распорядок д н я на 
флоте оставался неизменным, а у Ямамото — в резком контрасте с его периодом 
работы заместителя министра — вдруг оказалась масса времени. 

Кроме тех дней, когда шли маневры, у главнокомандующего Объединенного флота в 
мирное время было сравнительно мало дел. Ямамото стал предлагать своим 
штабистам сыграть в шоги или укрывался в своей каюте и писал письма либо 
выдавал образцы каллиграфии, которые так часто у него выпрашивали почитатели. 
Выходцы из тех краев Японии, откуда он сам, имели репутацию любителей покушать, 
а морской воздух только подстегивал аппетит. Завтракал главнокомандующий в 
японском стиле или (тут надо делать заказ за ночь вперед) по-европейски, с кофе,
 кашей и т. д. Тем не менее существовал консенсус — «войну на овсянке не 
выиграешь», и большинство выбирали фасолевый суп и рис. 

Обед представлен целиком европейской кухней — начинался с супа и завершался 
десертом. За столом пользовались как серебряными столовыми приборами, так и 
чашками, чтобы есть руками. Для услаждения слуха обедающего в течение получаса, 
с 12.05, играл оркестр на афтердеке — это заменяло ему ежедневные репетиции; но 
в репертуар редко включались такие военные мелодии, как хорошо известный «Марш 
линкора», — акцент делался на сентиментальные японские мелодии и популярную 
западную музыку. Говорят, сам Ямамото особенно любил «Китайскую ночь». 
Остальная часть команды спешила покончить с едой и подняться на афтердек 
послушать музыку — один из основных видов отдыха команды, но, естественно, 
только когда корабль стоял на якоре. 

В состав ужина, вновь в японском стиле, входили такие деликатесы, как морской 
карп, либо вяленый, либо жареный, пикантный яичный крем и сырая рыба дольками, 
а на камбуз, конечно, принимали поваров, известных своим искусством. 
Единственный недостаток — поскольку морские офицеры обязаны оплачивать свое 
содержание, молодые моряки, занимавшие подножие стола, считали подобную роскошь 
невозможной для своих кошельков. 

За обедом и ужином в принципе полагалось присутствовать и главнокомандующему, и