Минеичи стал главнокомандующим Объединенного флота и последним начальником 
морского генерального штаба.) Он крайне не любил армейцев, часто называл их 
«навозом», «животными». Когда он ушел, чтобы занять другой пост, на должности 
второго руководителя бюро по морским делам у Ямамото его заменил Инуэ Сигейоси. 


Инуэ, который уже много раз упоминался на страницах этой книги, впоследствии 
сумел завоевать репутацию лучшего начальника бюро по морским делам, когда-либо 
занимавшего этот пост. Если можно говорить о «левом крыле» на флоте, то, видимо,
 Инуэ куда левее, чем Йонаи или Ямамото. Примерно за пять лет до этого, когда 
он был капитаном 1-го ранга и начальником 1-го отдела бюро по морским делам, 
начальник морского генерального штаба выдвинул план административных изменений, 
которые существенно расширили бы власть штаба, поставив его на один уровень с 
армейским — что-то вроде мятежа против морского министра. В то время морским 
генеральным штабом командовал принц Фусими, а его заместителем был вице-адмирал 
Такахаси Санкичи. Говорят, что принц Фусими поддерживал требования 

Такахаси в сговоре с адмиралом Като Кандзи — этой силы за спиной «флотской» 
фракции. Яростно протестуя против этого плана, Инуэ собрал сколько мог 
материала, показывающего, что такие изменения не в интересах эффективного 
управления флотом. В ответ на его аргументы, изложенные в старомодной манере и 
неотразимые с точки зрения логики, некоторые члены генерального штаба прибегли 
к угрозам насилия. На вечере в саду, проводившемся в резиденции принца Фусими, 
Нагумо Чуичи подошел к Инуэ и заявил: 

— Ты глупец! Нет ничего проще, чем избавиться от тебя. Один удар кинжалом под 
ребро — и все кончено! 

Похоже, многие считали, что Нагумо и Ямамото полностью доверяют друг другу, и 
именно это позволило им в дальнейшем вместе осуществить успешный налет на 
Пёрл-Харбор. В действительности Ямамото, единомышленник Като Томосабуро, 
Яманаси и Инуэ, не имел ничего общего с Нагумо, чьи взгляды приближались к 
воззрениям Като Кандзи и Суецугу Нобумасы, помимо высокого флотского звания. 

Инуэ продолжал сопротивляться планируемым переменам, позаботившись прежде всего 
составить завещание. Через несколько месяцев глава бюро попробовал выступить в 
роли посредника. 

— Предложения, может быть, и глупые, — чуть ли не просительно произнес он, — но 
меня станут критиковать прежде всего за любые изменения, которые кто-то намерен 
внести в систему, поэтому нельзя ли как-нибудь подыскать способ для соглашения? 


Однако Инуэ оставался непреклонен: 

— Не могу согласиться с тем, что не считаю верным. Если во всем этом и есть для 
меня что-то, так это возможность придерживаться своих принципов, и пока флот 
как раз такое место. Вот почему мне нравится служить на флоте, и в этом, думаю, 
причина того, что власти благоволят ко мне. Просить меня сейчас согласиться с 
этими предложениями — все равно что уговаривать стать проституткой. Ты 
настаиваешь на их принятии — тогда тебе лучше поискать другого начальника 
первого отдела, и пусть он поставит свою печать на них вместо меня. А коли на 
флоте уже преуспевают те, кто совершает подобные поступки, мне безразлично, 
остаюсь я здесь или нет. 

Несмотря на объявленное желание уйти из флота в отставку, Инуэ не уволили, а 
перевели на должность, аккредитованную при базе в Йокосуке; предложения в конце 
концов приняли, как и надеялся генеральный штаб. Постороннему трудно уловить 
важность этих изменений, но замечание, сделанное современником Инуэ в приватном 
разговоре с ним, приводит к мысли — Инуэ оправдывали в том, что он поставил на 
кон свою работу против проблемы. «Если это означает, что полномочия 
генерального штаба возрастут при соответствующем падении влцяния министра, чей 
долг держать руку на тормозе предосторожности, когда дело касается блага нации, 
— тогда возрастет опасность развязывания войны». 

Говорят, история повторяется; во время подписания трехстороннего пакта с 
Германией и Италией и когда была объявлена война Америке и Британии, подобная 
борьба опять вспыхнула внутри флота и людям пришлось рисковать не только 
работой, но и жизнью в попытках бороться со стихией. В этом случае, однако, 
разуму пришлось мало-помалу трубить отход. 

20 сентября 1937 года тот же контр-адмирал Сигейоси занял пост руководителя 
бюро по морским делам вместо Тойоды Соему. Имея Инуэ во главе бюро, флот под 
командованием Йонаи и Ямамото обрел значительно более сплоченное руководство. 
Примерно в это же время, однако, «китайский инцидент» стал расширяться с севера 
в Центральный и Южный Китай, — все более очевидно проявились признаки, что 
события выходят из-под контроля. 
6
Тем не менее Ямамото не проявлял беспокойства. Ма- цунага Кейсуке говорит о 
нем: «Каким бы сложным ни был вопрос, внешне он всегда сохранял невозмутимость».