его депрессия в «Гровенор-Хаус», после того как Эномото пересказал ему свой сон,
 и интуитивное чувство, что несчастье постигло Хори; невозможно не задаться 
вопросом, не обладал ли он в большей степени, чем средний человек, тем, что 
именуется даром предвидения. 

В записках Мивы воспроизводятся всевозможные эпизоды такого рода. Как-то Мива 
спросил Ямамото, всегда ли он был не расположен к алкоголю; тот ответил: 

— Нет, время от времени я пил — до тех пор, пока не стал младшим лейтенантом. В 
ночь, когда мы вошли в гавань Этадзимо, чтобы взять на борт кадет, я зашел к 
своему бывшему однокласснику, он работал преподавателем в Морской академии, и 
так надрался, что по пути к себе упал в канаву, и заснул. После этого я понял, 
что такие вещи непозволительны, и с тех пор перестал пить 

Вскоре после кончины Ямамото журнал Морского клуба «Суикоса кийи» опубликовал 
специальный выпуск в его честь, — значительное место там отдано рассказам, 
написанным Мивой. Другие материалы, включенные в этот специальный номер, по 
большей части рутинные панегирики; рассказы Мивы занимают в выпуске особое 
место. Даже если сравнить то, что напечатано в нем, с оригинальными записями 
Мивы, обнаруживается, что, например, эпизод с падением в канаву опущен в 
рассказе о том, как Ямамото бросил пить. «Нет, обычно я пил от случая к случаю, 
пока не стал младшим лейтенантом, — цитируют Ямамото, — но в конце концов понял,
 что это недопустимо, и перестал пить». Очевидно, кто-то убрал упоминание о том,
 как герой упал в канаву, невзирая на то что сам он в этом признался. 

Здесь не место заниматься литературной критикой, но стоит заметить, что с тех 
пор и до конца войны все последующие труды использовали отчет Мивы в том виде, 
в каком он напечатан в «Суикоса кийи». Конечно, не столь важно, выпивал Ямамото 
или нет; но есть опасность, что подобная ретушь его высказываний в более 
критических ситуациях легко создаст ложное представление о нем. Такой случай 
произошел во время войны: публикация писем Ямамото сопровождалась целым рядом 
необоснованных купюр, сделанных руками разных людей, и это серьезно исказило 
облик Ямамото в глазах американцев. Однако об этом речь пойдет позже. 
5
В декабре 1925 года, через год и три месяца после службы на Касумигауре, 
Ямамото предстояло еще раз отправиться в Америку, на этот раз в качестве 
военно-морского атташе при японском посольстве. Назначение объявлено 1 декабря, 
но он отбыл к месту новой работы лишь 21 я н варя следующего года. При прощании 
с ним в авиакорпусе Касумигаура так сожалели^ что, когда «Тенио-мару» с Ямамото 
на борту отплыл из Иокогамы, в небе появилась эскадрилья самолетов авиакорпуса, 
облетевших корабль на небольшой высоте — прощальный жест бывшему заместителю 
командира. 

Такого рода действия совершенно исключительны. Такаги Сокичи, в то время 
лейтенант и штурман на топографическом судне, говорит: до него доходили слухи, 
что капитан Ямамото, новый военно-морской атташе в Америке, — человек, на 
которого надо обратить внимание. «Возможно, — пишет он, — его репутация 
заместителя командира авиакорпуса Касумигаура начала постепенно 
распространяться через офицеров в корпусе». Как видно, Ямамото уже по меньшей 
мере завоевал в кругах морской авиации твердую позицию. 

Еще один человек направлен в Америку в тот же период, когда Ямамото был морским 
атташе, — Ито Сейичи, лейтенант, в то время капитан 3-го ранга. Поскольку у Ито 
тот же ранг, что у Ямамото во время его прежнего пребывания в США, он попросил 
у него совета, где остановиться. Ямамото посоветовал выбрать такое место, где 
пришлось бы как можно меньше пользоваться японским языком: идеальное место — 
гостиница при университете, чтобы жить среди американских студентов. В 
результате Ито переехал в Йельский университет в Нью-Хейвен, и, даже когда 
учебная эскадрилья прилетела с визитом в Нью-Йорк, ему запретили выходить в 
город, в двух шагах от дома, если он заговорит по-японски. 

Ямамото объяснил ему и то, что офицеры, живущие в Америке, не должны 
рассчитывать на трехразовое питание. Следует, насколько возможно, избегать 
подобной расточительности и беречь деньги для поездок в различные места 
Соединенных Штатов. 

Ито приехал в Америку в июле 1927 года и в бытность там Ямамото познакомился с 
Мацудайрой Цунео, послом Японии в Соединенных Штатах. Того Сигенори, в момент 
начала войны на Тихом океане японский посол в США, в то время работал 
секретарем в Вашингтоне. Младшего помощника морского атташе, Ямамото Чикао, 
изумляла настойчивость атташе в игре в самых разных случаях. Ямамото неплохо 
играл в боулинг и как-то повез с собой в аллею для этой игры Ямамото Чикао и 
двух других коллег из офиса атташе. Когда добрались туда, он хотел делать 
ставки как обычно и предложил условия: выигрывает он — покупает каждому из них 
золотые часы; выигрывают они — вместе покупают такие же часы ему. Трое 
компаньонов проиграли, и пришлось им раскошелиться на золотые часы для Ямамото. 


Согласно теории Ямамото, в заключение важно положить на кон, скажем, купюру в 
десять долларов или десять иен как символ ответственности за какое-то заявление.