назад, а послание вице-адмирала Нагумо было совершенно идентично тому, которое 
прозвучало в битве в Японском море: «От этого сражения зависит будущее империи. 
Все моряки обязаны сделать все возможное». 

Нагумо окончил Морскую академию на четыре года позже Ямамото. Первоначально у 
него, специалиста по торпедам, было мало опыта в области авиации. В этой связи, 
возможно, от него ждали слишком многого, когда его, командующего 1-м воздушным 
флотом, назначили командиром ударной группы для налета на Гавайи. Будучи 
начальником отдела в морском генеральном штабе, он часто конфликтовал с Инуэ 
Сигейоси по поводу пересмотра приказов морского штаба. Как мы видели ранее, он 
называл Инуэ дураком и как-то угрожал пропороть ему живот ножом. Однако весь 
этот шум оказался бравадой, — Нагумо по натуре был весьма слаб. 

Всего лишь в апреле этого года его поставили на должность командующего 1-м 
воздушным флотом; а через каких-то восемь месяцев он оказался вовлеченным в 
Гавайскую операцию с возложением на него невероятной ответственности. Из-за 
охватившего его напряжения он просыпался по ночам и часто вызывал подчиненных в 
свою каюту еще до рассвета, чтобы узнать их мнение о каком-нибудь пустяке, 
который его в данный момент занимал. 

Одним из пострадавших от нервозности Нагумо стал Фучида, которого посреди ночи 
разбудил вестовой — главнокомандующий хочет его видеть. Как только он вошел в 
едва освещенную каюту, Нагумо в состоянии крайней тревоги сообщил ему, что 
похоже, что эсминец в хвосте колонны преследует американская субмарина. Что, по 
его мнению, следует делать? 

— Если это правда, — раздраженно объяснял потом Фучида, — ему следовало принять 
соответствующие меры. Можно понять, если бы он стал советоваться с начальником 
штаба, но для главнокомандующего вызывать командира эскадрильи и спрашивать его 
о таких вещах просто глупо... 

Как рассказывает начальник штаба Кусака в своей книге «Объединенный флот», 
Нагумо сказал ему: приезжай — Как вы думаете, Кусака, правильно я сделал, 
согласившись взяться за эту работу? Мне бы тут же встать и отказаться. Ну а так 
я здесь, но черт его знает, сумею ли справиться. Как вы думаете? приезжай Это 
уже потом Нагумо стал самоуверенным; а в описываемый период все еще, по 
рассказам, шел в бой с неохотой и опаской, как тот, кто «идет по пятам за 
тигром». 

Тем не менее в ночь на 7 декабря Нагумо и другие офицеры ударной группы обрели 
то особое состояние спокойствия, которое часто предшествует великим 
предприятиям. Небо было облачным, дул сильный северо-восточный ветер. Пока флот 
двигался на юг при свете луны, изредка выглядывавшей сквозь облака, авианосцы 
повернули на пятнадцать градусов. Каждый раз, когда полетная палуба кренилась, 
шины самолетов с полными баками и превышенной бомбовой нагрузкой вздувались, 
готовые лопнуть. На одной из бомб, уже погруженной в самолет, кто-то написал 
мелом: «Первая бомба в войне с Америкой». 

Последние разведданные, поступившие из Токио, содержали следующие новости: 
«Утах» и авиаматка гидросамолетов вечером пятого вошли в гавань. Корабли на 
якоре на шестое число: девять линкоров, три легких крейсера, три посыльных 
судна морской авиации и семнадцать эсминцев. В доке четыре легких крейсера и 
два эсминца. Все тяжелые крейсеры и авианосцы вне базы. Во флоте не заметно 
признаков ничего необычного. Сегодня, 7 декабря, по телефонной связи с японским 
резидентом в Оаху между 13.30 и 14.00 подтверждено, что все идет как всегда, 
затемнения нет. Императорский генеральный штаб, морской отдел убеждены, что 
операция будет успешной». Последнее предложение добавил Томиока Садатоси — 
чтобы поднять дух офицеров и матросов в самый канун войны. 

8 декабря в 12.40 (японское время) первая атакующая группа заняла позиции на 
«Акаги». В течение всего времени плавания ударная группа жила по токийскому 
времени, не переводя часов, и постепенно дневная жизнь экипажей оказалась 
расфазированной. Поэтому по часам была все еще глубокая ночь, когда экипажи 
позавтракали красным рисом с окасиратсуки (морской карп, приготовленный с 
головой и хвостом) и с умиротворяющим чувством завершенности вышли на палубу. 

В водах к северу от Гавайских островов близился рассвет, когда поступил приказ 
на взлет всем самолетам — пропеллеры завертелись в унисон. Приказ пришел в 1.30.
 Шесть авианосцев встали против ветра. Как только регулировщики взлета 
взмахнули своими зелеными лампами, первый самолет на каждом авианосце сбросил 
тормозные кольца и оторвался от полетной палубы, оставляя за собой струю 
пламени, которая сбивала с ног уставших механиков. 

Первым покинул «Акаги» «зеро», пилотируемый командиром первой волны Итайей 
Сигеру. Все самолеты были так перегружены при взлете, что, покидая полетную 
палубу, заметно устремлялись вниз, будто собирались нырнуть в море перед тем, 
как взмыть в небо. Остававшиеся на кораблях провожали их взглядами — машут 
кепками, на глазах слезы. Первая атакующая волна, состоявшая из 183 самолетов 
(шесть из 189 не смогли взлететь из-за аварий или поломок двигателей), взлетела 
с шести авианосцев в течение 15 минут. На хвосте у ведущего — самолета Фучиды —