летней вилле в Никко, получив это известие, заявил, что должен немедленно 
вернуться в Токио. Но в этот момент ему доложили, что начальник главного 
морского штаба адмирал Нагано прибыл в Никко и просит аудиенции. 

- Не произошло ничего, что бы требовало внимания Вашего Императорского 
Величества, - объяснил Нагано. Он показал императору доклад нашего военного 
атташе в Москве, в котором говорилось со ссылкой на русские разведывательные 
источники, получающими информацию от своих американских союзников, что 
противник высадил на Гуадалканале всего 2000 солдат, планируя уничтожить 
построенный аэродром и отойти с острова. 

Я не знаю, кто мог составить такое дурацкое донесение, но еще больше меня 
удивляет, как ему могли поверить. И как можно было игнорировать другие 
разведывательные сводки, утверждающие обратное. 

Через три дня, 10 августа, когда выяснилось, что противник не только не 
собирается эвакуировать свои войска с Гуадалканала, но высаживает там новые 
части, было решено направить на остров 5800 солдат, предназначенных ранее для 
захвата Мидуэя, а ныне находящихся на Труке. 

На следующий день, 11 августа, из состава Объединенного флота был выделен 2-й 
флот вице-адмирала Набутаке Кондо и направлен в 2700-мильный поход к 
Гуадалканалу. 

Соединения лихорадочно переформировывались и мой эсминец "Амацукадзе" в 
результате попал под командование моего старого друга вице-адмирала Нагумо. 

"Амацукадзе" и четырнадцать других эсминцев были сведены в 10-ю эскадру, 
лидером которой стал легкий крейсер "Нагара", на котором держал свой флаг 
Нагумо после гибели своего флагманского "Акаги" у Мидуэя. Эсминцами командовал 
контр-адмирал Сусуму Кимура, считавшийся большим специалистом по 
минно-торпедному оружию. 

Мы шли на юг со скоростью 18-20 узлов, хотя каждый эсминец достаточно легко мог 
развить 33 узла. Но подобное увеличение скорости влекло за собой такой расход 
топлива, который мы себе позволить не могли. По графику похода мы должны были 
прибыть на Трук 20 августа, покрыв за пять суток 2000 миль. Затем мы должны 
были идти к Гуадалканалу. 

Утром 23 августа 2-я эскадра эсминцев, эскортирующая транспорты, доложила, что 
наши корабли обнаружены разведывательной авиацией противника, поставив тем 
самым адмирала Нагумо перед проблемой. Наиболее оптимальным решением была бы 
отсрочка высадки и немедленное начало морского боя с противником за господство 
над водами вокруг острова. Ямамото приказал 2-й эскадре изменить курс и 
"отложить высадку на сутки", но вышедшему с Трука другому конвою с бригадой 
Кавагучи никаких приказов передано не было. Главком принял решение разгромить 
небольшое американское соединение и продолжать высадку согласно графика. 

Приказом Ямамото было поспешно сформировано диверсионно-ударное соединение, 
построенное вокруг самого маленького авианосца нашего флота "Рюдзе" 
водоизмещением всего 10 150 тонн. Авианосец должны были прикрывать крейсер 
"Тоне" и два эсминца: "Токицукадзе" и "Амацукадзе". Соединением командовал мой 
однофамилец контр-адмирал Чуичи Хара. Ему ставилась задача следовать прямо к 
Гуадалканалу и затем, отходя к Бугенвилю, увлечь за собой американские корабли. 
В то же самое время соединение адмирала Нагумо с двумя авианосцами "Секаку" и 
"Дзуйкаку" (каждый по 40000 тонн) должно было проследовать на северо-восток, 
выходя во фланг соединения противника, когда тот клюнет на приманку отряда 
адмирала Хара. 

В 2 часа ночи 24 мая мы вступили в кильватер тяжелому крейсеру "Тоне" - 
фантастически выглядевшему кораблю, чьи все четыре башни главного калибра были 
сосредоточены в носовой части, и пошли на соединение с авианосцем "Рюдзе". Мой 
"Амацукадзе" занял позицию с правого борта авианосца, а однотипный 
"Токицукадзе" - с левого. 

Доведя скорость до 26 узлов, наше четырехкорабельное соединение устремилось к 
Гуадалканалу. 

Контр-адмирал Хара, державший свой флаг на крейсере "Тоне", был одним из 
наиболее блестящих офицеров нашего флота. Я знал его еще по училищным временам, 
где он был преподавателем. При нанесении удара по Перл-Харбору Хара командовал 
одной из дивизий соединения Нагумо. Я полностью доверял ему. 

Самым уязвимым в нашем соединении был, конечно, авианосец "Рюдзе", и я 
постоянно с беспокойством на него посматривал. Построен он был десять лет назад,
 и я точно знал, что на такие старые корабли принято направлять наименее 
опытных пилотов. Особенно после потери такого количества опытнейших летчиков в 
бою у Мидуэя. Зная, что "Рюдзе" выбран в качестве приманки, я сильно сомневался,
 что подобной приманке суждено уцелеть.