|
В 05:00 поступила радиограмма: "Огонь тяжелых орудий противника крушит наши
фланги". К полудню пришло сообщение, что капитан 2-го ранга Иеки погиб.
Какое идиотство! Как это все могли допустить! Предварительная бомбардировка
легко могла подавить большинство огневых точек противника, сохранив жизнь Иеки
и многих других. Я рычал от злости и бил кулаками по ограждению мостика.
Вскоре после известия о гибели командира десанта последовал приказ
вице-адмирала Танака: "Всем кораблям подойти к берегу и принять на борт
раненых". "Амацукадзе" принял на борт 30 убитых и 90 раненых.
А между тем, никакого прогресса в сражении на берегу не было. Теперь мы уже не
могли вести огонь, поскольку совершенно не знали там обстановки. Наконец, на
рассвете следующего дня гидросамолеты с авиатранспорта "Читозе" поднялись в
воздух, чтобы атаковать артиллерийские позиции противника. Больше самолетов в
нашем распоряжении не было, хотя была обещана воздушная поддержка с авианосцев
"Сорю" и "Хирю".
Однако летчики гидросамолетов оказались молодцами. Они не только разбомбили
укрепленные позиции противника, но умудрились отогнать от острова голландские
бомбардировщики и даже сбить два из пяти.
Наконец, гарнизон острова, состоявший примерно из двухсот голландских и
австралийских военнослужащих, капитулировал. Из показаний пленных мы узнали,
что у южной оконечности острова Амбон выставлено около 70 мин, заграждающих
вход в порт. Наши тральщики потратили неделю, очищая акваторию острова от мин.
Три тральщика при этом подорвались и погибли вместе с экипажами.
Через два дня после капитуляции гарнизона, транспорт, стоявший на якоре перед
входом в заминированный порт, поднял сигнал: "Атакован торпедами со стороны
моря". Так оно и оказалось. К счастью, торпеды прошли мимо, но я решил
действовать немедленно. Я был уверен, что эти торпеды были выпущены той самой
подводной лодкой, что одурачила меня три дня назад.
В течение следующих пяти часов "Амацукадзе" прочесывал море, следуя, как улитка,
на 11 узлах. На большей скорости наш гидролокатор работал очень ненадежно.
Агрессивный командир подводной лодки в подобных условиях вполне мог
превратиться из дичи в охотника и сам атаковать такую тихоходную цель. Я
невольно вспомнил эсминец "Сагири", потопленный подводной лодкой у Борнео в
декабре.
Часы шли, нервы у всех были напряжены, но ничего обнаружить не удавалось. И
только в 21:34 раздался радостный вопль с гидроакустического поста:
- Подводная лодка! Дистанция 2400 метров, пеленг 10 градусов с левого борта!
- Приготовиться к атаке глубинными бомбами! - приказал я. - Серия из 8 бомб.
Установить взрыватели на глубину 50 метров!
В этот момент последовал новый доклад акустиков - более спокойным голосом:
"Подлодка, 1800 метров, пеленг 40 влево".
Через минуту новый доклад: "Лодка в 1300 метрах, пеленг 50 влево. Похоже, что
она тоже разворачивается влево".
Я развернул "Амацукадзе" на новый курс.
В 21:53 гидроакустики сообщили, что потеряли контакт с лодкой.
Акустики доложили об этом с нескрываемым разочарованием, но я выслушал эту
новость с полным спокойствием, быстро сообразив, что лодка, видимо, вошла в
"мертвую зону" между эсминцем и лучами гидролокатора. Значит "Амацукадзе" и
подводная лодка должны сейчас следовать одним курсом. Все это пронеслось в моей
голове вместе с необходимыми расчетами и вылилось в команду:
- Подводная лодка прямо по курсу, следует на 9 узлах на дистанции 1000 метров.
Установить бомбы на глубину 30 метров!
Увеличив скорость до 21 узла, мысленно представляя свой курс и курс лодки, я в
21:58 приказал сбросить серию из восьми глубинных бомб, полагая, что лодка
находится прямо под эсминцем.
Развернув "Амацукадзе" на обратный курс, я сбросил еще одну серию глубинных
бомб. С поверхности моря в полной темноте повеяло сильным запахом дизельного
топлива. Мы ничего не видели, но запах солярки становился все сильнее. Мы
хорошо были осведомлены о "тактике скунса", применяемой подводными лодками при
уходе от преследования надводных кораблей, когда подводники выпускают на
поверхность какое-то количество солярки, чтобы имитировать собственную гибель.
Поэтому мы продолжали поиск еще в течение двух часов, но ничего больше не
|
|