Совещание было прервано появлением вестовых с обедом, который мы съели без 
всякого аппетита. Во время обеда командиры эсминцев продолжали убеждать 
адмирала в нашей точке зрения. В 13:00 Комура отправился обратно на "Ямато". Мы 
остались ждать его в салоне "Яхаги", мрачно поглядывая на еле ползущие стрелки 
часов. В 16:00 адмирал наконец вернулся. Когда он вошел в салон, его лицо было 
измученным и осунувшимся. Адмирал медленно подошел к своему креслу, сел и 
сказал усталым, хриплым голосом: 

- Я получил приказ, который вошел в силу в 15:30. Казалось, что сказав это, 
Комура сбросил гору со своих плеч. Затем, оглядев нас одного за другим, адмирал 
рассказал подробности этого рокового совещания. 

- Я целый час докладывал ваше и мое мнение. Кусака и все остальные слушали меня 
внимательно, не перебивая. Когда я закончил. Кусака разъяснил, что наш поход не 
является просто самоубийством, а как раз и является приманкой для противника. 
Он подчеркнул, что это не его план. План был разработан, когда он находился в 
Канойе. И весь план построен на том, что когда авианосцы противника выпустят 
свои самолеты для удара по нашему флоту, на них обрушатся сотни 
самолетов-камикадзе, вылетевших с южных аэродромов острова Кюсю. Кусака заверил 
меня, что эта операция-приманка не закончится также безрезультатно, как та, в 
которой я недавно принимал участие. Затем Кусака обратился к Моришите и 
рассказал, что высшее командование, особенно армейское, очень разочаровано 
действиями "Ямато" в Лейте, когда линкор так неожиданно прервал бой. Кусака 
понимает, что это не вина Моришиты. К нему как раз никаких претензий нет. 
Напротив, всех восхитило мастерство, с которым Моришита управлял кораблем, 
уклонившись от такого количества торпед, чего "Мусаси" сделать не удалось. 
Однако, продолжал адмирал Кусака, в Токио очень недовольны, что линкор вернулся 
домой, не сделав ни выстрела из своих восемнадцатидюймовок по врагу. Моришита 
очень тяжело воспринял эти замечания. Кусака затем обратился к Ариге, сказав, 
что вся нация, весь наш народ возненавидит флот, если такой линкор как "Ямато" 
уцелеет в этой войне. Это, конечно, не вина Ариги, но можно вспомнить, что три 
года до боя в заливе Лейте, "Ямато" фактически в войне не участвовал и о нем 
уже стали говорить как о "плавучем отделе для больных и придурковатых 
адмиралов". Тут адмирал Ито прервал свое долгое молчание и сказал: "Я думаю, 
что нам предоставляется прекрасный шанс прилично умереть. А самурай должен жить 
так, чтобы всегда быть готовым умереть". Это заявление Ито закончило все споры. 
Когда Моришита, а затем Арига согласились с Кусакой, я поступил также. 

При последних словах Комура виновато покачал головой, как бы извиняясь перед 
нами. Мы продолжали сидеть в напряженном молчании, ошеломленные рассказом 
адмирала Комуры. Когда первое впечатление от слов Комуры прошло, я решил в этой 
совершенно нереальной ситуации вернуться к реальности. 

- Мы ценим ту стойкость, которую вы проявили от нашего имени, адмирал Комура, - 
сказал я. - Но приказ есть приказ. Теперь нам нужно наилучшим образом его 
выполнить. 

Адмирал Комура с благодарностью посмотрел на меня и сказал: 

- Спасибо, Хара. 

Три командира дивизионов - Кодаки, Синтани и Иосида - объявили о том, что они 
принимают приказ и обратились к командирам своих эсминцев. 

Те хором заявили о своем полном согласии с приказом. 

Такое резкое изменение мнений возможно будет не очень понятно европейскому 
читателю. Кусака сам старался побудить адмиралов узнать точку зрения своих 
офицеров. Но поскольку приказ был беспрецедентным, он мог быть выполнен только 
если бы был принят. Но независимо от всего, все мы отлично знали, что приказ в 
Императорском флоте является безоговорочным и не подлежит обсуждению. 

Вернувшись на "Яхаги", я собрал на баке всех офицеров и старшин. Я объяснил им 
суть полученного приказа, внимательно вглядываясь в лица каждого из них. В 
воздухе, конечно, чувствовалась напряженность, но к моему удивлению и 
облегчению, ни на одном лице я не заметил признаков страха или отчаяния. В 
заключение я сказал: 

- Как вы понимаете, полученный нами приказ, мягко говоря, не совсем обычен. 
Поэтому я хочу вам разъяснить следующее. Если кто-нибудь из вас считает, что 
для него будет лучше пропустить этот поход, вы можете покинуть корабль вместе с 
курсантами, больными и прочими, кого мы посчитаем негодными для выполнения 
предстоящей задачи. Поэтому немедленно представьте мне в каюту списки всех, 
кого предстоит списать с корабля. 

В каюте я со вздохом взглянул на фотографию моей семьи и, вспомнив, что 
большинство моряков "Яхаги" являются людьми семейными, подумал, сколько же их 
воспользуются случаем, чтобы списаться с корабля. Мне не доставляла ни 
малейшего удовольствия перспектива вести на верную смерть почти 1000 человек. Я