дивизиях! В Бранденбурге я познакомился с созданной ими школой диверсантов. Она 
занимала обширный участок, на котором имелось озеро для практических занятий в 
воде; вокруг на прекрасной сельской местности были разбросаны домики и фермы, в 
которых размещались группы технического состава и курсантов, проходивших 
обучение. 

Из того, что мне было показано, я заключил, что немцы находились на самой 
начальной стадии овладения новым оружием, подобным нашему. Они еще не создали 
ничего, что могло бы идти в сравнение с нашей управляемой торпедой или нашими 
"Баулетти", и ломали себе голову над тем, что для нас давно уже было пройденным 
этапом. 

Но зато они довольно далеко ушли в области диверсий на суше. Я припоминаю 
посещение одного обширнейшего склада, в который можно было войти немцем, а 
после примерно двухчасового скитания по различным его отделам полностью 
превратиться в англичанина, швейцарца, египтянина или в представителя любой 
другой национальности, снабженного не только превосходными документами, 
удостоверяющими личность, но и одеждой, бельем, сигаретами с соответствующей 
каждой стране фабричной маркой. 

Мне показали множество предметов, имеющих самый безобидный вид, но в нужный 
момент превращающихся в орудие разрушения. Кроме известного термоса ("забытый" 
рассеянным пассажиром в поезде или в каюте парохода, он неожиданно взрывается, 
разбрызгивая зажигательную смесь), из числа самых простых средств диверсий меня 
поразили наиболее удачные, например куски угля, по своему виду ничем не 
отличающиеся от настоящих, которые, будучи брошенными в угольные ямы корабля, 
вызывают там пожар, или фибровый чемодан, не вызывающий подозрений даже при 
самом тщательном осмотре, ибо взрывчатым веществом является сам материал, из 
которого он сделан; в самый обычный замочек такого чемодана вмонтирован 
миниатюрный взрыватель с часовым механизмом. 

Я заключил с немецкими властями несколько соглашений, на которые был 
уполномочен министерством. Наиболее важное из них предусматривало направление 
несколько немецких офицеров и матросов на учебные курсы 10-й флотилии для 
ознакомления с нашими методами подготовки личного состава. Пройдя у нас 
обучение, они впоследствии должны были сами стать инструкторами в школах, 
создаваемых в то время в Германии. Во исполнение этих соглашений в нашу "группу 
Гамма" (командир Волк) было направлено несколько немецких курсантов-пловцов под 
командованием капитан-лейтенанта фон Мартини. Среди них были такие, которые по 
роду своих занятий до войны (ловля жемчуга и губок) уже имели опыт в обращении 
с кислородным прибором. Было также решено наладить обмен оборудованием и 
материалами: мы давали кислородные приборы и легкие водолазные костюмы для 
подводных пловцов (изделия высокого качества, выпускаемые нашей 
промышленностью), а получали взамен очень сильное взрывчатое вещество и другие 
необходимые нам материалы. 

Во время моего пребывания в Берлине я был приглашен на обед в старый 
аристократический офицерский клуб. Меня поразило то обстоятельство, что залы 
были украшены большими портретами короля и королевы Пруссии и последних 
германских императоров. Казалось, здесь ничего не изменилось с 1918 года. 

За обедом полковник, начальник отдела контрразведки, бывший офицер австрийской 
армии, состоящий на службе в рядах немецкой армии, произнес, обращаясь ко мне 
(достаточно громко, чтобы все могли услышать), пророческие слова об исходе 
войны: "Мы будем сражаться до последнего, ибо это наш долг и единственное, что 
нам остается, но наша игра проиграна уже с самого начала. Несмотря на горький 
опыт Первой мировой войны, немцы опять повторили ту же ошибку: основой своей 
стратегии они считают войну на суше, забывая, что Англию можно разбить, только 
победив ее на море. 

На смену людям с узким кругозором, кто в основе ведения современной войны видит 
лишь действия сухопутных армий, сражающихся за овладение пограничными 
территориями, должны прийти те, кто способен обнять мыслью грандиозные проблемы 
морской и воздушной стратегии на всем земном шаре. 

Может быть, дорого заплатив за ошибку, которая оставит свои ужасные следы на 
Германии, мы в третьей мировой войне сумеем показать, что уроки истории не 
прошли для нас даром". 

Эти слова произвели на меня глубокое впечатление, потому что они 
соответствовали моим мыслям. Стратегические принципы ведения войны, которым 
следовал немецкий генеральный штаб, какими бы ошибочными и роковыми они ни были,
 все же находили свое оправдание в географическом положении Германии. Но зато у 
итальянского генерального штаба не было никаких оправданий разделять ту же 
точку зрения на вопросы ведения войны. 

Несмотря на отдельные предупреждения, начиная с далекого 1932 года, о том, что 
"если для Англии Средиземное море - лишь дорога, то для нас оно жизнь", 
стратегические принципы нашего генерального штаба остались теми же, что и в 
1914 году. Организация армии не соответствовала современным требованиям: у нас