новые амбиции. После десяти лет правления фашистского режима он считает, что 
пришла пора перейти от периода становления власти к реформам, особенно в армии. 
Муссолини только что лично возглавил военное, морское и воздушное министерства, 
решив ускорить перевооружение армии на современную технику. На "большие отчеты 
перед дуче", проводившиеся после каждых крупных военных маневров, собиралось до 
двух тысяч офицеров. "Мы были, должны быть и будем великой военной нацией, - 
говорил Муссолини. - Мы не испытываем страха перед словами и потому прямо 
говорим: мы милитаристы, и, более того, мы все солдаты". 

Этот язык ласкает сердце военного, и Боргезе не остается безучастным. Он с 
возрастающим интересом следит за внешней политикой Италии. Муссолини настойчиво 
толкает страну, едва "собранную", по престижному пути Римской империи, и 
Боргезе удовлетворяет новая ориентация режима. 

Он также с нескрываемым удовлетворением принимает тот факт, что Муссолини от 
имени короля и по воле народа подписывает 7 января 1935 года франко-итальянское 
соглашение, предназначенное открыть "новую эру тесного сотрудничества между 
двумя странами". Франция по этому соглашению уступает Италии территории в 
Африке, на побережьях Сомали и Ливии, и подтверждает приоритеты Италии в Тунисе 
до 1965 года. Таким образом, колониальные претензии Италии признаются 
официально. 

Под нажимом молодежи, которую фашизм возвел в ранг религии ("молодость, 
молодость, весна красоты..." - пелось в официальном гимне), Муссолини на этом 
не останавливается. День за днем становится все очевиднее, что дуче 
нацеливается на Эфиопию, феодальное государство, управляемое деспотом 
императором Хайле Селассие, который сам представлялся без излишней скромности 
225-м потомком царя Соломона и царицы Савской. 

Выступая 25 мая в парламенте, Муссолини бросает в зал предупреждение "тем, кто 
хочет остановить нас у Бреннера и помешать двинуться дальше". 

На самом деле Муссолини еще с 1932 года начал проводить политику окружения 
Эфиопии. В 1933 году был создан военный комитет, а после заключения 
франко-итальянского соглашения 29 января 1935 года принимается окончательное 
решение. 

6 февраля армейский корпус высаживается на Африканском континенте. В Италии 
начинается призыв в армию. 11 февраля отправляются в Африку еще две дивизии. В 
стране объявляется набор добровольцев. 

С того времени как у дуче появилась своя война, он интересуется только ею, 
оставив в стороне другие проблемы. Франция и Англия оказались в затруднительном 
положении. Эфиопия - член Лиги Наций, и как великие державы они не могут, не 
потеряв лица, оставить ее на растерзание агрессору. С другой стороны, перед 
лицом нарастающей гитлеровской опасности Муссолини нужен демократиям в Европе. 
Что делать? 

В Италии у Муссолини сложились прекрасные отношения с армией, особенно с 
молодыми офицерами, которым он не раз повторял: "Никто кроме Италии не может 
быть судьей в этом деликатном вопросе". 

8 сентября 1935 года двадцать тысяч сторонников фашизма маршируют по Виа дель 
Имперо, а Муссолини кричит им с трибуны: "Мы пойдем до конца". 

10 сентября итальянская разведка докладывает, что в Средиземном море замечена 
концентрация английского королевского флота. 

Муссолини считает, что это обычный политический блеф, и решает не обращать на 
него внимания. 

3 октября он бросает свои дивизии на Эфиопию. 

Глава 2 

Флот был поднят по тревоге 30 сентября, чтобы отразить возможную угрозу со 
стороны Британии. Перспектива такого конфликта беспокоит итальянских флотских 
офицеров. Каким образом смогут они противостоять Англии, если та решит 
поддержать негуса, используя свое подавляющее превосходство на море? 

Среди офицеров военно-морской базы в Специи эта угроза была в центре всех 
разговоров с 3 октября. 

- Если англичане блокируют Суэц, - говорит один из офицеров, собравшихся в 
столовой за обедом, - сообщение между Средиземным и Красным морями будет быстро 
прекращено. Мы тогда окажемся запертыми на нашем небольшом и неудобно 
расположенном полуострове и будем поставлены на грань голода английской 
блокадой. 

- Англичане не объявят нам немедленно войну, - возражает ему другой.