блондин с растрепанными волосами, все  время  лежал  на  койке  и  спал.  Не
открывая глаз он  время  от  времени  протягивал  руку,  доставал  из  ящика
бутерброд и быстро поглощал его. Затем переворачивался на другой бок и снова
засыпал.
   На другой койке лежал Мартеллотта. Он всегда был весел:  "Спокойствие,  и
все будет хорошо". Он повторял это при каждом удобном случае.
   Марчелья, высокого роста, спокойный, все  время  читал;  его  густой  бас
слышался редко. Если же он и обращался к кому-нибудь, то это был  вопрос  из
области техники или замечание по поводу предстоящих действий.  фельтринелли,
Бьянки, Марино, Скергат, Февале, Мамоли - каждый выбрал  себе  уголок  среди
многочисленного оборудования лодки и там проводил время за отдыхом, прерывая
его только для того, чтобы плотно поесть.
   Наблюдение  за  состоянием  здоровья  экипажей  управляемых  торпед  было
возложено на врача Спаккарелли, подводного  пловца  и  командира  резервного
экипажа; он каждый день осматривал  людей:  необходимо,  чтобы  они  были  в
наилучшей форме в недалекий теперь уже день операций.
   Настроение у всех хорошее; трудности и  опасности  не  страшили,  а  лишь
увеличивали стремление преодолеть их;  водители  ничем  не  выдавали  своего
напряжения и нетерпения; беседы велись в принятом  на  борту  веселом  тоне,
остроумие их не покидало; они не упускали случая подшутить друг над другом.
   Эти парни были поистине необыкновенные люди. Они шли на операцию, которая
потребует от них величайшего напряжения  всех  духовных  и  физических  сил,
подвергая на протяжении нескольких часов свою жизнь  смертельной  опасности.
Предстояла  операция,  из  которой  в  самом  лучшем  случае   можно   выйти
военнопленными, а они вели себя как спортивная  команда,  отправляющаяся  на
обычный воскресный матч.
   Шестнадцатого декабря подводная лодка "Шире" попала в  шторм.  "Чтобы  не
повредить во время качки материальную часть, а главным  образом  не  утомить
экипажи торпед, я погружаюсь. Ночью на время всплываем, а затем, как  только
закончена   зарядка   аккумуляторов   и   провентилированы   отсеки,   снова
погружаемся. Из-за штормовой погоды и отсутствия точных сведений  о  составе
кораблей в порту решаю отложить проведение операции на одни сутки,  то  есть
провести ее в ночь с 18-го на 19-е.
   "17 декабря. Принимая во внимание местонахождение лодки  и  изменившиеся,
теперь уже благоприятные метеорологические условия, решаю назначить операцию
на вечер 18-го в  надежде  получить  до  этого  точные  сведения  о  наличии
кораблей в порту" .
   Эта надежда быстро осуществилась: в тот же вечер мы наконец, к величайшей
нашей радости, получили из Афин сообщение, что наряду с другими кораблями  в
Александрии находятся два линейных корабля.
   Теперь  вперед!  Весь  день  18  декабря  "Шире"  продвигалась  в   зоне,
считающейся  заминированной,  на  глубине  60  м;  глубина  моря   по   мере
приближения к берегу все  время  уменьшалась.  Лодка  ползла  как  танк,  но
бесшумный и невидимый. Непрерывно вели прокладку курса, следя за  изменением
морских глубин. В 18 час. 40 мин, подводная лодка, находясь на глубине 15 м,
достигла намеченной точки, в 1,3 мили (пеленг в 356ё) от маяка  на  западном
молу торгового порта Александрии.
   Все было подготовлено к предстоящему  выходу  водителей.  Как  только  на
поверхности моря сгустилась темнота, я приказал  всплывать  до  позиционного
положения. Затем поднялся в рубку  и  открыл  люк.  Погода  идеальная:  ночь
темная, море спокойно, небо чистое. Передо мною совсем близко Александрия. Я
различал очертания некоторых характерных  зданий.  С  большим  удовольствием
отметил, что мы находимся в указанной точке. Исключительный результат  после
шестнадцатичасового плавания  вслепую!  Сейчас  же  после  этого  состоялась
напутственная церемония с водителями торпед, облаченными  в  легководолазное
снаряжение с  кислородными  приборами.  Прощались  без  слов,  без  объятий:
"Командир, - просят они,  -  стукните-ка  нас  на  счастье".  Этим  странным
ритуалом, в который  я  вкладывал  все  мои  добрые  пожелания,  расставание
завершилось.
   Первыми вышли командиры резервных экипажей Фельтринелли и Спаккарелли. Им
было поручено открыть крышки цилиндров, чтобы водителям торпед  не  пришлось
тратить на это силы.
   Один за другим де ла Пенне и Бьянки, Марчелья  и  Скергат  Мартеллотта  и
Мартино,  в  черных  непромокаемых  комбинезонах,  с  надетыми  кислородными
приборами, стесняющими их движения, поднялись по трапу и  исчезли  в  ночной
темноте. Лодка снова легла на дно.
   После этого мы стали ждать ударов по корпусу - условного сигнала  о  том,
что члены резервных экипажей, закрыв  теперь  уже  пустые  цилиндры,  готовы
вернуться обратно. Услышав  условный  сигнал,  мы  всплыли.  Срывающимся  от
волнения голосом Фельтринелли доложил мне,  что,  не  видя  Спаккарелли,  он
пошел к нему на корму и случайно наткнулся на палубе на  что-то  мягкое;  на
ощупь (не забывайте, что дело происходило ночью и под  водой)  он  убедился,
что перед ним пропавший Спаккарелли, не подающий признаков жизни.  Я  сейчас
же приказал выйти двум другим водолазам, которые всегда  были  наготове  при
всплытии. Спаккарелли подняли и по трапу спустили  внутрь  лодки.  Мы  снова
погрузились и, строго придерживаясь  пройденного  нами  маршрута,  легли  на
обратный курс.
   С бедного Спаккарелли сняли  маску  прибора,  комбинезон  и  положили  на
койку. Его лицо посинело, пульс не  прощупывался,  дыхание  отсутствовало  -
классические симптомы смерти.