| |
напомнил, что в 1939–1940 годах не было никакой «Голубой дивизии», что она была
создана только после того, как Германия напала на Россию. Отсюда складывается
впечатление, что Испания больше заинтересована в оказании военной помощи
Германии, хотя бы символически, чем в борьбе с коммунизмом.
Франко повторил свой излюбленный миф о «вмешательстве русских агентов» в
испанскую гражданскую войну, чем и объяснял свое присоединение к
Антикоминтерновскому пакту. Далее он подробно перечислил все случаи своих
«расхождений» с Германией и напомнил о его «протесте» Гитлеру, который «грубо
нарушил Антикоминтерновский пакт» в августе 1939 года. «Когда Германия напала
на Польшу, — продолжал Франко, — он и все испанцы симпатизировали католической
Польше. Затем, когда началась советско-финская война, Франко изучал возможности
посылки дивизии испанских добровольцев на помощь Финляндии, и только недостаток
вооружения и транспортных средств помешал ему это сделать. Наконец, когда
Германия и Россия вступили в борьбу, возникла практическая возможность посылки
испанских добровольцев на Восточный фронт». По мнению Франко, это не [365] было
актом помощи Германии в борьбе против союзников, а выражало враждебность
Испании коммунизму.
Хейс ответил, что не Россия напала на Германию, а Германия на Россию, и
если у каудильо вызывало протест русское вмешательство в Испании, то как он
может признать справедливой испанскую интервенцию в России? И что произойдет,
если Советский Союз объявит войну Испании? Франко сказал, что положение
изменилось с тех пор, как «Голубая дивизия» впервые появилась на Восточном
фронте. Вступили в войну Соединенные Штаты. «Было бы полезно, — прибавил он, —
оставить некоторое количество испанских солдат и офицеров на Восточном фронте
для сбора информации о том, что происходит на фронте и в самой Германии».
Последний довод чрезвычайно удивил Хейса. Он лишь заметил, что всю эту
информацию можно получить через испанского военного атташе в Берлине и для
этого не стоит держать целую дивизию на Восточном фронте{920}.
7 августа Хейс встретился с Хорданой. Хордана сообщил Хейсу, что вскоре
после беседы 29 июля Франко созвал заседание Высшего военного совета, на
котором присутствовали министры всех трех видов вооруженных сил и начальник
штаба; было принято решение о постепенном возвращении частей дивизии. Сам
Хордана, по его словам, всегда считал посылку «Голубой дивизии» в Россию
ошибкой{921}.
20 августа, накануне своего отъезда в Англию, английский посол Сэмюэль Хор
встретился с Франко. Франко сокрушался по поводу захвата Филиппин Японией, но
больше всего, по словам Хора, его пугала перспектива освобождения русскими
Европы. Хор, в свою очередь, пожаловался на испанскую прессу, на
антисоюзнические действия, на нарушение Испанией нейтралитета и в самом конце
беседы посетовал на пребывание в России «Голубой дивизии»{922}. Беседа с Франко
внесла успокоение в его душу, и он отбыл в Англию, весьма довольный своей
деятельностью. Тотчас же по прибытии Хора в Англию Би-би-си, английские и
американские газеты сообщили читателям, что британский посол добился соглашения
на вывод «Голубой дивизии» из России. [366]
Однако публикация материалов о предстоящем выводе «Голубой дивизии» вызвала
раздражение в Мадриде. 26 августа Хордана сообщил Хейсу, что от германского
посла получен энергичный протест и что это отнюдь не способствует преодолению
практических трудностей, связанных с выводом «Голубой дивизии» из германских
траншей и возвращением ее через Германию. Более того, по мнению Хордана, самый
факт возвращения «Голубой дивизии» даст Испании мало, если будет
рассматриваться не как добровольный шаг испанского правительства, а как
результат давления английского посла{923}. Не мог простить Хору и Хейс, который
считал, что впервые протест со стороны союзников против пребывания испанских
добровольцев на Восточном фронте был выражен именно им в беседе с Франко 29
июля 1943 года{924}. Однако вопрос о выводе «Голубой дивизии» с Восточного
фронта был решен не красноречием послов, а силой советского оружия. С. Пейн
заметил, что «кривая энтузиазма в отношении Германии стала быстро спадать уже
после поражения немцев под Москвой в декабре 1941 года»{925}. После успехов
Красной Армии в ходе летней кампании 1943 года в начале октября Франко объявил
о переходе Испании от статуса «невоюющей страны» к нейтралитету. В беседе с
Дикхофом 3 декабря 1943 года он разъяснил, что «такая осторожная политика
отвечает не только интересам Испании, но и интересам Германии. Нейтральная
Испания, поставляющая Германии вольфрам и другие продукты, в настоящее время
нужнее Германии, чем вовлеченная в войну»{926}. 15 октября английский военный
атташе получил сообщение от начальника испанского Генерального штаба о
достижении соглашения с Германией относительно возвращения «Голубой дивизии».
Вывод дивизии с линии фронта начался 12 октября; к 20-м числам она была снята с
фронта и временно отведена в район Нарвы, а затем в район Кенигсберга. Хордана
уверил Хейса, что заканчиваются последние приготовления к транспортировке
дивизии и что ее возвращение в Испанию будет осуществлено как можно быстрее.
Первые 600 солдат и офицеров «Голубой дивизии» прибыли в конце октября в
Сан-Себастьян. [367]
Двумя неделями позже американский военный атташе сообщил, что, по весьма
надежным сведениям, 4 тысячи солдат и офицеров из общего числа в 12 тысяч
прибыли на родину, а остальные должны возвратиться в течение ближайших недель и
что все слухи о новом наборе в дивизию неоправданны{927}. А 5 декабря 1943 года
агентство Рейтер передало, что с конца октября около 8 тысяч солдат «Голубой
дивизии» вернулись в Испанию. Пункт расформирования — Вальядолид. «Все
испанские парни до Рождества вернутся из русских траншей», — с уверенностью
писал в те дни Хейс президенту Рузвельту. Однако экстремистские элементы
|
|
